Происхождение Второй мировой войны - Игорь Тимофеевич Тышецкий
Полковник прекрасно понимал, что японский проект вызовет негативную реакцию в Соединенных Штатах, и решил провернуть хитрую комбинацию. Хауз сам набросал пару строк о всеобщем равенстве, которые можно было бы внести в Устав, и на следующий день показал их Артуру Бальфуру, предложив последнему выступить с японской инициативой. Хауз понимал, что английский министр откажется, но расчет делался на то, что британская делегация успеет подготовиться и дать аргументированный отпор. Как и следовало ожидать, Бальфур отнесся к самой идее весьма скептически. В личном качестве он готов был поддержать японцев, но сразу предупредил, что «Хьюз не одобрит ничего подобного для Австралии», а «жители вашей Калифорнии противятся даже ограниченной иммиграции» 70. 13 февраля, на одном из последних перед месячным перерывом заседаний, Тин-да сам озвучил японское предложение. Как он сообщил перед этим Хаузу, даже если предложение не будет принято, «оно послужит объяснением японскому народу» того, что происходит 71. Естественно, предложение о равенстве рас по настоянию Австралии было заблокировано Британской империей. Теперь Хауз мог на какое-то время облегченно вздохнуть. «Потребовалась большая изобретательность, чтобы переложить этот груз со своих плеч на британские, — записал полковник в дневнике, — но к счастью, все прошло удачно» 72. Чуть позже Хауз получил ответ от бывшего госсекретаря и сенатора Соединенных Штатов Элиу Рута, которому он переслал для ознакомления японский проект. Ответ лауреата Нобелевской премии мира лишний раз подтвердил предусмотрительность Хауза. «Не допустите этого, — написал Рут, — это породит проблемы. В любом случае... с расовой статьей вам нечего делать в Сенате. А народ? На тихоокеанском побережье, во всяком случае, люди решат, что за всем этим кроется план неограниченной желтой иммиграции» 73. Так или иначе, но в предварительный проект Устава Лиги Наций, с которым президент Вильсон отправился в середине февраля в Америку, чтобы добиться одобрения сенаторов, предложение японцев не вошло. Но они не сдавались.
Последнюю серьезную попытку добиться своего японская делегация предприняла на пленарном заседании 11 апреля, но у нее опять ничего не получилось. Напрасно барон Макино взывал к пониманию делегатов конференции, объясняя им, что японское предложение является «попыткой отрегулировать поведение наций и народов по отношению друг к другу в соответствии с высшими моральными стандартами, достигнутыми в прошлом». Ему никто не возражал. Но выступивший вслед за Макино Роберт Сесил сразу же дал всем понять, что британцы не поддержат японское предложение. И не потому, что оно плохое или неправильное. А потому, что в нем просто нет смысла. Нельзя упомянуть в преамбуле к Уставу обо всем сразу. Там нет и слов о равенстве религий, положении женщин и многих других важных вещах. Японцам не следует волноваться. Ведь Япония будет иметь постоянного представителя в исполнительном совете Лиги, а значит, займет равное положение с другими великими державами. Другой японский делегат, виконт Тинда, попробовал было объяснить, что упоминание о «равенстве рас» чрезвычайно важно для общественного мнения в его стране и что отклонение этого принципа приведет к непопулярности новой организации в Японии. Многие японцы, объяснял Тинда, считают, что их стране вообще не следует участвовать в Лиге Наций, если предлагаемый принцип будет проигнорирован. Большинство делегатов поддержали японцев и даже проголосовали за внесение слов о «равенстве рас» в преамбулу Устава (11 из 17 присутствовавших). Но и это не помогло. Как заявил президент Вильсон, подобные решения должны приниматься единогласно, чего не произошло 74. «Это была настоящая битва, с начала и до конца, — записал на следующий день в дневнике полковник Хауз, — и поскольку мы победили, я лег спать... вполне довольный» 75.
Действительно, японцы не смогли добиться упоминания о «равенстве рас». Но англосаксонская «победа», о которой говорил Хауз, оказалась эфемерной. Собственно говоря, о борьбе японцев за «равенство рас» (они, кстати, относили этот принцип исключительно к себе, считая тех же корейцев или жителей тихоокеанских островов примитивными людьми низшего сорта) можно было и не писать столь подробно, если бы не последствия случившегося. Чтобы предотвратить бойкот японцами Лиги Наций, Вильсон вынужден был в конфиденциальном соглашении пойти им на уступки в Китае 76. Американцы согласились на передачу Японии бывших германских владений в провинции Шаньдун, хотя это и противоречило принципу самоопределения наций, содержавшемуся в «Четырнадцати пунктах». Деваться Вильсону было некуда. Макино снова грозился покинуть конференцию и не подписывать уставные документы Лиги Наций. «Если не присоединится Италия и Япония уедет домой, то что останется от Лиги Наций?» — объяснял свою уступчивость президент 77. Вильсон предпочел сделать вид, что Китай сам виноват, поскольку подписал во время войны секретный договор переуступки Шаньдуна Японии. В этом его поддержал и Ллойд Джордж. «Мы не можем относиться к договорам, как к клочкам бумаги, которые можно отбросить, когда в них больше нет нужды», — совершенно не к месту вспомнил британский премьер печально известную фразу Бетмана-Гольвега 78. Германский канцлер, правда, говорил в 1914 году об открытых и международно признанных гарантиях нейтралитета Бельгии, а секретное соглашение с Японией Китай подписал под нажимом, и на конференции рассчитывал получить свои территории обратно. С юридической точки зрения был, кстати, еще один момент, делавший сомнительной всю японскую трактовку о переуступке германских прав. Когда в 1917 году Китай присоединился к Союзникам и объявил войну Германии, он аннулировал все предыдущие германо-китайские договоренности. А значит, и переуступать стало нечего.
Интересно, что решение Вильсона не поддержали даже члены американской делегации (кроме Хауза, естественно 79). Генерал Блисс написал в этой связи согласованное с Лансингом и Уайтом большое и аргументированное письмо своему президенту. В нем Блисс предупреждал Вильсона: «Если мы поддержим японское требование, мы оставим китайскую демократию под гнетом пруссифицированного японского милитаризма. Мы сами взращиваем зубы дракону» 80. А госсекретарь Лансинг записал в дневнике: «Мы отдали Китай ненасытной Японии. Демократическая территория передана автократическому правительству. Президент уступил Японии все, и даже больше того, на что она могла рассчитывать» 81. Но президент слишком
