Руслан Иринархов - РКВМФ перед грозным испытанием

Но победила точка зрения командования Ленинградского военного округа, которое делало расчет на быструю победу. Одновременно с разработкой плана контрудара на советско-финляндской границе происходило наращивание больших сил Красной Армии, что оказывало психологическое давление на правительство Финляндии.

С 15 сентября в оперативное подчинение штаба Ленинградского военного округа передавалась 7-я армия, которая начала сосредоточиваться на Карельском перешейке. Одновременно в округе была сформирована Мурманская армейская группа (14-я армия). В конце октября в районе Петрозаводска началось сосредоточение войск 8-й армии, части и соединения которой к 29 ноября выдвинулись к государственной границе.

Готовился к предстоящим боевым действиям и флот. В период 26–28 марта 1939 года на Балтике состоялась двусторонняя оперативная игра на тему: «Расширение операционной зоны КБФ в восточной части Финского залива с одновременным содействием флангам наступающей Красной Армии», на которой присутствовали и представители штаба Ленинградского военного округа.

В июле 1939 года Краснознаменный Балтийский флот перешел на повышенную боевую готовность, в его составе была сформирована отдельная специальная бригада (около 3500 человек), предназначенная для десантных и противодесантных действий на приморских направлениях. В октябре подводные лодки флота заняли боевые позиции на просторах Балтики.

3 ноября нарком ВМФ, на случай возникновения войны с Финляндией, поставил перед командованием Балтийского флота следующие задачи[78]:

— прикрытие районов боевых действий от возможного вмешательства шведского флота;

— поиск и уничтожение финских броненосцев береговой обороны;

— пресечение морских коммуникаций противника в Финском заливе, овладение островами Гогланд, Большой Тютерс, Лавенсари, Сейскари;

— обеспечение высадки десантов оперативного и тактического масштаба;

— оказание огневой поддержки сухопутным войскам РККА.

Предварительные задачи по ведению боевых действий были поставлены и командованию Северного флота.

Но были ли готовы эти флоты в полном объеме поддержать наступление своих войск? Да, по силам сосредоточенным на этом театре, наш флот имел подавляющее превосходство над морскими силами Финляндии, что видно из приведенной таблицы.

Линейные корабли …… 2 … — … 2 … —

Броненосцы береговой обороны …… — … — … — … 2

Крейсеры …… 1 … — … 1 … —

Эсминцы и лидеры …… 13 … 7 … 20 … —

Подводные лодки …… 29 … 16 … 45 … 5

Канонерские лодки …… 3 … 1 … 4 … 12

Сторожевые корабли …… 12 … 16 … 28 … 9

Минные и сетевые заградители …… 3 … 2 … 5 … 7

Тральщики …… 28 … 8 … 36 … 30

Торпедные катера …… 62 … — … 62 … 7

Авиация:

— истребительная …… 246 … — … 246 … —

— бомбардировочная …… 111 … — … 111 … 16

— разведывательная и корректировочная …… 112 … 25 … 137 … 16

Но проводившиеся в это время на флотах учения выявили массу упущений в их боевой подготовке. Проверявшие комиссии указывали на следующие недостатки:

— распыление сил и средств, участвующих в операции, для решения второстепенных задач;

— неграмотные действия многих командиров надводных кораблей при сближении и организации боя;

— слишком позднее и рискованное развертывание сил авиации;

— плохо отработанные приемы постановки дымовых завес;

— неграмотное решение по размещению высаживаемого десанта на одном судне;

— использование в операциях не в полной мере легких и быстроходных судов для захвата островов;

— слабое взаимодействие между частями, участвующими в операции, и их управление.

Но самым слабым звеном во всей этой цепи была подготовка руководящего состава, на что еще в конце 1938 года указывал тогдашний нарком ВМФ М.П. Фриновский: «Оперативно-тактическая подготовка командного и начальствующего состава флота и авиации стоит на низком уровне»[79]. Он потребовал обратить на это самое пристальное внимание, и прежде всего, на командиров соединений и их штабы.

А какая могла быть подготовка в связи с продолжавшимися репрессиями, когда зачастую командный состав просто скакал по служебным лестницам. Так, командующий Балтийским флотом В.Ф. Трибуц за три года прошел путь от командира эсминца до командующего, и несмотря на все его положительные качества, он не мог, конечно, в полном объеме охватить всю ношу службы, свалившуюся на него за столь короткое время.

Но на это никто не обращал внимания. В скорой победе над финнами никто не сомневался. Эту уверенность вселяло подавляющее превосходство войск РККА и флота над противником. Теперь был нужен повод к нападению. И он нашелся. Советская сторона предъявила претензию Финляндии о якобы имевшем место 26 ноября артиллерийском обстреле с ее территории расположения войск Красной Армии и других провокациях на границе. Но разве могла Финляндия так открыто провоцировать своего могущественного соседа? Мне, кажется, что нет, тем более что задача на наступление советских войск была поставлена советским руководством еще 21 ноября 1939 года[80].

28 ноября Советский Союз денонсировал договор о ненападении с Финляндией, а 29 ноября отозвал и своих представителей в этой стране. В ночь на 30 ноября командование Ленинградского военного округа получило приказ о наступлении. И уже в 00 часов 15 минут 1939 года все средства связи Краснознаменного Балтийского флота передали условный сигнал «Факел», означавший начало боевых действий против вооруженных сил Финляндии.

И в 8 часов утра советские войска одновременно перешли в наступление на выборгском, петрозаводском, ухтинском, Кандалакшском и петсамском направлениях, но события сразу стали развиваться не по сценарию, разработанному руководством Красной Армии. Финская армия, несмотря на свою малочисленность, оказала упорное сопротивление войскам РККА, которым каждый метр территории противника давался с большими потерями.

Особенно тяжелые бои разгорелись на Карельском перешейке. Финны подготовились к неизбежным боевым действиям с Советским Союзом по мере их возможностей. С 6 по 11 октября 1939 года в Финляндии под видом учений была проведена мобилизация, что позволило несколько усилить оборону страны. Вдоль государственной границы и в глубине территории Финляндии были возведены многочисленные укрепления, особенно мощным из которых являлась «линия Маннергейма». Ее укрепления протянулись от Финского залива до Ладожского озера и состояли из полосы обеспечения (предполья), передовой и главной оборонительных полос, полосы тактических резервов, второй и третьей оборонительных полос и Выборгского укрепленного района. Общая глубина полос укрепления достигала 90 км. В системе обороны насчитывалось 296 долговременных железобетонных, 897 гранитных и земляных сооружений, которые прикрывались многочисленными инженерными и естественными препятствиями. Да и тяжелые климатические условия (температура воздуха достигала минус 45–50 градусов) создавали трудности для действий наступавшей стороны.

Здесь сразу обнаружилась и недостаточная подготовка частей и соединений Красной Армии к прорыву сильно укрепленной обороны противника, неудовлетворительная разведка противостоящих сил и всей системы обороны, большие недочеты и упущения в организации, управлении и вопросах взаимодействия всех родов войск.

Войска Красной Армии несли большие потери от умелых и грамотных действий финских частей и отрядов (засады, снайперы, минные поля). Соединения и части 8-й и 9-й армий, из-за снежных заносов продвигаясь только по дорогам, не приняли обязательных мер по обеспечению своих открытых флангов и тыла и были наказаны за это успешными действиями финских лыжных отрядов. В окружение попали 18, 44, 54, 163 и 168-я стрелковые дивизии, 218-й отдельный танковый батальон. Только немногим воинам этих соединений, бросив тяжелую технику, удалось пробиться к своим основным силам.

Войска 7-й армии к 12 декабря сумели прорвать только полосу обеспечения и выйти к передовой оборонительной полосе «линии Маннергейма», но дальше продвинуться так и не смогли. Несколько раз войска Красной Армии предпринимали попытки прорвать эту полосу на отдельных участках, но успеха так и не имели. Вот как описывал боевые действия наших войск К.А. Мерецков: «После пятидневной подготовки двинулись на новый штурм. Атаковали главную полосу, однако безуспешно. Отсутствие опыта и средств по прорыву такого рода укреплений опять дало себя знать. Ни с чем подобным мы раньше не сталкивались. Обнаружилось, что оборона противника не была подавлена. Доты молчали, а когда наши танки устремлялись вперед, они открывали огонь и подбивали их из орудий с бортов и сзади, пулеметами же отсекали пехоту, и атака срывалась. Танки того времени, не имея мощного орудия, не могли сами подавить доты и в лучшем случае закрывали их амбразуры своим корпусом. Выяснилось также, что нельзя начинать атаку издали: требовалось, несмотря на глубокий снег, приблизить к дотам исходное положение для атаки. Из-за малого количества проходов в инженерных заграждениях танки скучивались, становясь хорошей мишенью. Слабая оснащенность полевыми радиостанциями не позволяла командирам поддерживать оперативную связь. Поэтому различные рода войск плохо взаимодействовали. Не хватало специальных штурмовых групп для борьбы с дотами и дзотами. Авиация бомбила только глубину обороны противника, мало помогая войскам, преодолевавшим заграждения. И все же больше всего досаждали доты. Бьем мы по ним, бьем, а разрушить не можем, так как снаряды не пробивают их»[81].