Нас называли ночными ведьмами - Ракобольская И.
Нам казалось тогда, что война скоро окончится и это время надо прожить, отрешившись от всего личного. Но со временем мы поняли, что война - это и есть наша жизнь и что разговаривать с мужчинами не грешно.
Начались тренировочные полеты. Для многих штурманов они оказались тяжелым испытанием, возникала физическая слабость, тошнота, головокружение… Но мы сжимали кулаки, не поддавались, и постепенно все проходило. Раскова спрашивала: «Ну как? Будешь летать?» - «Буду», - отвечали будущие штурманы.
* * *
Женя Руднева писала в своем дневнике:
«5 января я первый раз в жизни 10 минут была в воздухе. Это такое чувство, которое я не берусь описывать, так как все равно не сумею. Мне казалось потом на земле, что я вновь родилась в этот день. Но 7-го было еще лучше: самолет сделал штопор и выполнил один переворот. Я была привязана ремнем. Земля качалась, качалась и вдруг встала у меня над головой. Подо мною было голубое небо, вдали облака. И я подумала в это мгновение, что жидкость при вращении стакана из него не выливается… [18]
После первого полета я как бы заново родилась, стала на мир смотреть другими глазами… и мне иногда даже страшно становится, что я ведь могла прожить жизнь и ни разу не летать…»
* * *
Кто- то сказал нам, что все штурманское снаряжение должно быть привязано, чтобы не унес ветер. На следующий день Женя пришла вся увешанная предметами штурманского обихода, которые были аккуратно привязаны веревочками к пуговицам обмундирования. Какой большой путь предстояло ей пройти от наивной девочки с веревочками до штурмана боевого гвардейского полка!
6 февраля 1942 года из группы формирования был выделен наш 588-й ночной авиаполк на самолетах У-2 (позднее переименованных в По-2){2}.
Е. Д. Бершанская вспоминает, что в конце января Марина Раскова, улетая в Москву, шепнула ей на ухо: «Жди меня, привезу тебе подарок». Подарком этим оказался приказ НКО о назначении Бершанской командиром 588-го ночного бомбардировочного полка и присвоении ей звания - капитан. Евдокия Бершанская была кадровым летчиком с большим опытом организационной и летной работы. Она летала и ночью, и в слепом полете, и командовала [19] женским отрядом пилотов, который был создан в Батайской летной школе. Была она награждена орденом «Знак Почета». Комиссаром полка была назначена батальонный комиссар Евдокия Яковлевна Рачкевич, адъюнкт Военно-политической академии, а начальником штаба назначили меня, Ирину Вячеславовну Ракобольскую, присвоив первое воинское звание - лейтенант. Кадровых штабных работников в части не было, я заканчивала штурманскую группу, была комсоргом группы, и, наверное, назначили меня потому, что проявляла я излишнюю активность в своей общественной работе, не принятую в армии. Приказ подписали без разговора со мной, а когда я сказала Расковой, что хочу летать, то услышала в ответ: «Я гражданских разговоров не люблю». Надо было рапорт подать, наверное? Не догадалась{3}.
* * *
Я не вела дневников, не вела их много лет, но потребность поделиться с кем-то своими переживаниями сохранила, и задолго до войны стала писать письма незнакомому мне, неизвестному юноше, которого я придумала и назвала «мой выдуманный». Иногда я любила его, иногда он был мне только близким другом. Я могла написать ему обо всем, что было на душе. Письма лежали в моей тетрадочке, их никто не мог прочитать, естественно, что и ответа на них я не ждала.
Несколько таких писем военных лет сохранились в моих бумагах, и я попробую что-то из них привести.
«Времена меняются, и мы меняемся в них».
Милый мой выдуманный, неизвестный друг!
Я уже писала тебе о том, как я попала в Армию, в авиацию, в секретные полки М. Расковой. Я поступила единственно правильно в те жестокие дни. Я не хотела заниматься физикой, не хотела учиться в школе медсестер, я хотела на фронт.
И вот мы в Энгельсе, занимаемся в штурманской группе. Живем на двухэтажных кроватях в доме спорта. Рядом со мной Саша Макунина - аспирантка географического факультета. Но она не будет штурманом - у нее высокое давление, она пойдет в штаб, а пока мы спим рядом, вместе ходим на морзянку и шепчемся перед сном «о жизни».
Протираю глаза ранним утром на своем втором этаже и слышу шопот: «А я сегодня маму во сне видела». И тихий вздох: «Везет [20] людям!» И слышу еще: «А я купила крем за 11 р. Зачем? Хоть он мне будет напоминать, что я женщина»…
Инструктор объясняет: "Ветер притягивает к земле на разных высотах с разной силой" - это уже почти физика.
Доброе чувство к старшине, когда ей дают выговор.
Милый мой друг! Прошло три месяца с тех пор, как мы приехали сюда. И вдруг у меня такое горе - меня назначили начальником штаба полка.
В драмкружке мне часто давали играть чужие роли. И из этого ничего не получалось. Какой сейчас получиться из меня штабной работник? Смогу ли я, и скоро ли смогу, и кто поддержит? Трудно мне, и успокаивает только то, что трудно не мне одной.
Дорогой мой друг! Хочу письма от мамы, хочу знать, где она. Сейчас мне это важнее всего. Немецкие войска где-то недалеко от Данкова, где я родилась.
Миленький мой, неизвестный друг, как-то по-другому выглядят люди во время войны, я это увидела еще в Москве.
Февраль 1942 г.
* * *
Весь штаб был сформирован из вновь подготовленных штурманов, и моим заместителем по оперативной работе стала Аня Еленина. Для нас началось особое обучение штабной работе, хотя и с полетов нас не снимали, но как-то мы опоздали на тренировочные полеты, и нас отстранили: «раз вы в штабе»… Мы шли домой, обливаясь слезами: так было обидно, так хотелось летать… Об этом сказали Бершанской, мне было очень стыдно, что она узнала, как я плачу. Но нам разрешили полеты, и мы закончили полный курс.
Кроме нашего были сформированы еще два женских полка: истребительный на самолетах Як и пикирующих бомбардировщиков на Пе-2. Так сложилось, что командирами обоих этих полков стали мужчины: полком истребителей стал командовать Л. В. Гриднев, после того как Тамара Казаринова была отстранена от должности и направлена для работы в штаб ПВО страны. А командир полка на Пе-2 Марина Раскова погибла в полете, врезавшись в землю в районе Саратова во время сильного снегопада при вылете на фронтовой аэродром. Ее заменил В. В. Марков.
Много было мужчин и среди инженерно-технического состава: слишком сложная техника, нельзя было быстро обучить девушек. Позже взамен погибших летчиц в полки зачислялись и мужчины.
Оба полка с честью прошли войну, полк Пе-2 заслужил гвардейское звание. Наши «сестренки» проявляли чудеса храбрости и летного [21] мастерства, среди них есть Герои Советского Союза, но это материал уже для другой книги…
У нас весь состав полка был женский. Летчики уже имели опыт работы, инженеры, старшие техники и большинство механиков также, а штурманы и вооруженны были из вновь обученных девушек, пришедших по призыву комсомола. Были созданы две авиаэскадрильи (АЭ). Всего полк состоял из 115 человек.
Наш учебный самолет создавался не для военных действий. Деревянный биплан с двумя открытыми кабинами, расположенными одна за другой, и двойным управлением - для летчика и штурмана. (До войны на этих машинах летчики проходили обучение). Без радиосвязи и бронеспинок, способных защитить экипаж от пуль, с маломощным мотором, который мог развивать максимальную скорость 120 км/час. На самолете не было бомбового отсека, бомбы привешивались в бомбодержатели прямо под плоскости самолета. Не было прицелов, мы создали их сами и назвали ППР (проще пареной репы). Количество бомбового груза менялось от 100 до 300 кг. В среднем мы брали 150-200 кг. Но за ночь самолет успевал сделать несколько вылетов, и суммарная бомбовая нагрузка была сравнима с нагрузкой большого бомбардировщика.
