Семен Мельников - Маршал Рыбалко
Почти две недели шли тяжелые бои в районе Соко-лово и на реке Мжа. В тесном взаимодействии с советскими воинами батальон полковника Свободы не пропустил ни одного вражеского танка к Харькову, чем помог войскам армии выиграть время, необходимое для отвода частей на новый оборонительный рубеж.
Военный совет армии понимал, что, несмотря на исключительный героизм и мужество, чехословацкий батальон не сможет дольше сдерживать натиск превосходящих сил врага.
— Такие храбрые и самоотверженные люди,— сказал Рыбалко,— погибнут, но без приказа не отступят. Этого допустить нельзя.
13 марта он отдал полковнику Свободе приказ об отходе и о сосредоточении батальона в районе Волчан-ска...
Оборонительные бои на ближайших подступах к Харькову продолжались до середины марта. 12 марта гитлеровцам удалось прорваться в северо-восточную часть города. Они почти полностью овладели Холодной Горой. Уличные бои шли в Заречной части и в районе завода «Серп и Молот». Организованный Рыбалко контрудар силами танковой бригады Рудкина успеха не имел.
В том же подвале паровозостроительного завода, где в дни освобождения Харькова руководящий состав армии нашел убежище от вражеской бомбежки, Военный совет армии в присутствии командующего артиллерией фронта генерал-полковника С. С. Варенцова и начальника политуправления фронта генерал-майора С. С. Шатилова обсудил создавшееся положение. Пришли к единому выводу: Харьков придется оставить.
Тяжело было принять такое решение, но оно диктовалось суровой необходимостью. Войска до крайности истощены, боеприпасы на исходе, противостоять врагу, во
много раз превосходящему нас в силах и средствах, значило бы допустись полный разгром армии.
На Рыбалко страшно было смотреть. Лицо его будто окаменело, когда он сказал:
— Выиграть столько сражений на пути к Харькову, освободить город и прилегающий район от фашистской оккупации, а теперь отдать во власть этих злодеев... Можно представить, как они расправятся с населением... Но иного выхода нет. Полагаю, что фронт и Ставка нас поймут.
14 марта командующий Воронежским фронтом отдал приказ об оставлении Харькова.
Под покровом темноты части нашей армии начали отход и к утру 17 марта сосредоточились на левом берегу Северского Донца.
Воины 40-й, 69-й и 3-й танковой армий приостановили вражеское наступление и провалили попытку гитлеровского командования окружить и уничтожить советские армии в районе Харькова. Так и не удалось ему устроить русским «немецкий Сталинград».
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Весна сорок третьего наступала неохотно. Дули северные ветры, временами выпадал снег. Настроение — подстать хмурой погоде. Мы тяжело переживали оставление Харькова, угнетала и неясность перспективы. 3-я танковая была выведена из подчинения Воронежского и включена в состав Юго-Западного фронта. Танковые корпуса направлялись в район Тамбова на доукомплектование, остальные войска армии приводили себя в порядок и совершенствовали оборону по левому берегу Северского Донцач Земля оттаяла, в траншеях и ходах сообщения вода стояла по колено, в блиндажах — сыро и холодно.
В конце апреля поступила директива Ставки о преобразовании 3-й танковой в 57-ю общевойсковую армию. Мы с Павлом Семеновичем считали такое решение поспешным, но не могли не подчиниться.
Однако, по нашему глубокому убеждению, армия могла и должна была сохранить свою сложившуюся и проверенную в боевых условиях специфику и структуру, следовательно, наш долг—- отстаивать армию как танковую.
В правильности такой позиции П. С. Рыбалко и Военный совет не сомневались: ведь в течение минувшего года партия и Верховное Главнокомандование уделяли огромное внимание формированию крупных танковых объединений, каким была и наша 3-я танковая, полностью оправдавшая свое назначение в прошедших операциях.
Тщательно продумав и всесторонне взвесив все соображения и мотивы, мы отправили командующему бронетанковыми и механизированными войсками Я. Н. Федоренко и'начальнику Генерального штаба А. М. Василевскому доклад, в котором просили войти в Верховное Главнокомандование с ходатайством о присоединении находящихся в резерве танковых корпусов к остальным штатным соединениям армии. Указали, что это даст возможность в будущем использовать армию как танковую, сохраняя и умножая сложившиеся традиции.
Спустя несколько дней Рыбалко и меня вызвали в Москву.
...Генерал Федоренко встретил нас и, ни о чем не расспрашивая, сразу повез в Ставку.
Вскоре мы были в Кремле. Сталин принял без промедления. Состоявшаяся беседа отчетливо запечатлелась в моей памяти. Обращаясь к Рыбалко, Сталин сказал:
— Вы просите Верховное Главнокомандование восстановить танковую армию. Вы правы. Расформировывать ее нельзя. Товарищ Рыбалко, доложите, в каком состоянии танковые войска и приданные на усиление стрелковые дивизии.
Похаживая по кабинету, Сталин внимательно слушал.
— ...Несмотря на потери в танках и людях, Военному совету удалось сохранить боеготовность 3-й танковой армии за счет некоторых танковых бригад и приданных частей. Танковые корпуса личным составом укомплектованы, недостает лишь сержантов и взводных командиров...
Тут Сталин остановился и удивленно спросил:
— Укомплектованы? Но ведь армия понесла потери при наступлении и при выходе из боя. Откуда же у вас люди?
— Выручили из плена, а некоторые пришли к нам с освобожденной территории,— ответил Рыбалко.
Сталин молча прошелся по кабинету, видимо, обдумывая этот ответ. Потом обратился к Федоренко:
-— Третью танковую надо восстановить. Только вместо стрелковых дивизий организационно ввести в ее состав механизированный корпус...
— Товарищ Сталин,— обратился к нему в свою очередь Федоренко.— Нужно вернуть армии ранее входившие в ее состав 12-й и 15-й танковые корпуса и автотранспорт, принадлежавший ей по штату, а также включить 2-й механизированный корпус генерала Корчагина и 91-ю отдельную танковую бригаду из резерва Ставки.
Сталин немного подумал и ответил:
— Согласен.— И тут же спросил: — Когда мы можем укомплектовать армию Рыбалко танками и взводными командирами?
— Имеющиеся у нас танки занаряжены в отдельные танковые корпуса...
Сталин жестом остановил Якова Николаевича и распорядился:
— В первую очередь отправьте эти машины в армию Рыбалко.
Федоренко попросил также разрешить одному из танковых училищ досрочный выпуск курсантов с присвоением звания «лейтенант», после чего направить их в 3-ю танковую.
— Согласен, выполняйте,— ответил Сталин.
Затем подошел к столу, набил трубку табаком и сказал:
— Танкисты и механизированные стрелковые бригады 3-й танковой армии проявили в боях доблесть и мужество. Они вполне заслужили, чтобы армию преобразовать в гвардейскую.
Мы с Павлом Семеновичем переглянулись, с трудом сдерживая рвущуюся наружу радость. Рыбалко поблагодарил за высокую'Оценку заслуг 3-й танковой, а Федоренко попросил оставить за армией ее номер. Сталин согласился.
— Сколько понадобится времени, чтобы сколотить штаб и обучить личный состав? — обернулся он к Рыбалко.
— Не менее месяца, товарищ Сталин.
— Мало,— подумав, возразил Сталин.— Ведь надо готовиться к серьезным боям. Гитлеровское командование предполагает этим летом срезать Курский выступ и уничтожить наши дивизии на Курской дуге. Для этого противник сосредоточивает крупную группировку, в том
числе и танковые дивизии. Следовательно, наши танковые войска будут здесь основной ударной силой...
Мы заверили Сталина, что свою задачу выполним. Он пожал нам руки и, пожелав успеха, отпустил.
Уходили мы из Кремля в отличном настроении. Рыбалко шутил, смеялся, по всему было видно, что он чувствует прилив сил, а громадная ответственность, только что возложенная на него, ему явно по плечу.
У ворот нас ожидала машина Федоренко, и мы вместе с ним отправились в Главное автобронетанковое управление. Приехав, Павел Семенович попросил меня:
— Ты сходи пока в кадры, выясни, на какие контингенты мы сейчас можем рассчитывать. А я ненадолго отлучусь по личным делам. Потом вместе походим по отделам...
Я знал, по каким «личным делам» он отлучится. Невеселые это были дела. И занимался он ими всякий раз, оказавшись в Москве.
Еще летом прошлого года жена Рыбалко Надежда Давыдовна получила извещение: «Ваш сын пропал без вести». Случилось это в майские дни сорок второго, когда части Красной Армии, действующие на харьковском направлении, вынуждены были отступать под натиском гитлеровских полчищ. Вилен Рыбалко только что окончил танковое училище, получил звание лейтенанта и впервые участвовал в бою в качестве командира танка...
