Алексей Лебедев - У истоков Черноморского флота России. Азовская флотилия Екатерины II в борьбе за Крым и в создании Черноморского флота (1768 — 1783 гг.)
А далее донские и запорожские казаки развернули настоящую войну на Азовском и Черном морях. И ведь при этом они имели в своем распоряжении исключительно небольшие суда с весьма ограниченными мореходными качествами и слабым вооружением.{150} Тем не менее, в XVI–XVII вв. ударам казаков неоднократно подвергались Кафа, Гезлев, Судак, Синоп, Самсун, Трапезунд, Варна, Очаков и даже сам Константинополь.
В этой связи уместно сделать небольшое отступление и рассказать о тактике казаков в XVI–XVII вв. Г.Л. де Боплан в своих мемуарах приводит описание тактических приемов морского боя запорожских казаков. Увидав вдали вражеский корабль, они немедленно складывали мачты, замечали направление ветра и маневрировали таким образом, чтобы к вечеру солнце было у них за спиной. За час до захода солнца они на всех веслах плыли к кораблю и останавливались примерно за милю от него, чтобы не упустить неприятеля из виду. Наконец, в полночь по сигналу устремлялись на врага: половина казаков, готовых к бою, с нетерпением ждали абордажа и, сцепившись с турецким судном, в одно мгновение взбирались на него. В бою с казаками, особенно при штиле, галеры были менее поворотливы и служили хорошим объектом атаки для более подвижных казацких судов. Но если казакам не удавалось подойти к галерам для рукопашного боя, то пушки последних разгоняли их, по выражению де Боплана, «как стаю скворцов».{151} Иногда в подобных случаях казаки теряли до двух третей своих сил, однако большинство побед все же оставалось за ними.
Более того, как справедливо отметил В.Н. Королев, дерзость казаков все время возрастала, а решимость дать им отпор и моральное состояние экипажей османских кораблей падали. «На море, — констатировал в 1634 г. д'Асколи, — они [казаки] завладевали сначала маленькими судами и, поощряемые удачей в своих предприятиях, с каждым годом стали забирать все большие суда и в большем количестве… ни один корабль, как бы он ни был велик и хорошо вооружен, не находится в безопасности, если, к несчастью, встретится с ними, особенно в тихую погоду. Казаки стали так отважны, что не только при равных силах, но и 20 чаек не побоятся 30-ти галер падишаха, как это видно ежегодно на деле…».{152}
В результате современники так оценивали ситуацию, сложившуюся в XVII в. на Черном море. Французский посол в Константинополе Филипп де Арле де Сези в 1625 г. называл казаков «хозяевами Черного моря (выделено нами. — Авт.)», а тайный советник шведского короля и его посол в Польше Жак Руссель в 1631 г. обращался к ним как к «властелинам Днепра и Черного моря (выделено нами. — Авт.)».{153}
На основании подобных свидетельств современников многие историки XVIII–XIX вв. не сомневались, что казаки временами захватывали господство на море. Так, французская «Всеобщая история о мореходстве» указывает, что в 1614 и 1625 гг. они «учинялись» «обладателями» и «совершенными обладателями» Черного моря и прекращали там свободу плавания для турецких судов. К близким выводам приходят и историки XX столетия. Д.С. Наливайко, например, считает, что «в период с 1614 по 1634 г. казаки фактически господствовали на Черном море», что в 1610–1620-х гг. они «почти полностью завладели… морем, и турки были бессильны защитить от них свои владения». Ю.П. Тушин же пишет, что «в XVII в. турецкий флот на Черном море вынужден был перейти к оборонительным действиям. Он уже не был в состоянии полностью контролировать мореходство и часто с трудом защищал собственные торговые суда и прибрежные города. Подчас хозяевами моря становились донские и запорожские казаки».{154} Наконец, В. П. Загоровский полагает, что на протяжении 1650-х гг. донской казачий флот «был в полном смысле слова хозяином в Азовском море и в северной части Черного моря».{155}
Не менее интересна и тактика казаков, применяемая ими для ударов по прибрежным городам. Здесь основой являлись внезапное нападение мощным, энергичным ударом и быстрота действий. При этом нападение оказывалось неожиданным лишь для противника. «Внезапное нападение, — пишет С.Ф. Номикосов, — только по наружности казалось таковым; в действительности оно было плодом глубоких и серьезных размышлений, основанных на точных сведениях о положении противника».{156} Иными словами, не подлежит никакому сомнению, что набеги казаков на Босфор и прибрежные города бассейна Черного моря отнюдь не являлись стихийными, неорганизованными, сумбурными налетами, но, напротив, были операциями, тщательно продуманными казачьим командованием.
Тактика действий во многом зависела от состава нападавших флотилий, которые бывали разными — от нескольких судов до многих десятков. В первом случае казаки поочередно обрушивались единым отрядом на города и поселения, во втором случае делились на группы, нападали на несколько населенных пунктов сразу и таким образом создавали широкий фронт разгрома.{157}
Несомненно, казачье командование в ходе набегов предусматривало возможность разных осложнений и способы взаимодействия и взаимовыручки отдельных отрядов, о чем ясно говорит участие во втором набеге на Босфор 1624 г. своеобразной «резервной», «засадной» флотилии.
Совершив морской переход, казачьи суда, по данным В.Д. Сухорукова, приставали к берегу «для нападения на город или селение. Вы подумаете, что там уже проведали о казаках и приготовились к обороне: нет, удальцы останавливаются в местах самых скрытных и почти неприступных и, вышед из судов, бегут опрометью до назначенного места, застают неприятеля в беспечности и побеждают его». Обычная тактика нападений донцев, подтверждает С.З. Щелкунов, «заключалась в том, что в сумерки казаки приставали в пустынном месте недалеко от намеченного города и, высадившись, “бежали наспех пеши”, чтоб ночью ударить на город “безвестно”». Тот же автор указывает, что когда в походе 1646 г. они оказались в виду крымских берегов до сумерек, то, чтобы не быть замеченными раньше времени, донским судам пришлось стать вдали в море на якоря и дожидаться ночи.{158}
Атакуя же поселения в Босфорском районе, где нельзя было долго находиться на якорях, казаки стремились появиться у селения внезапно, иногда из-за характера берегов подходили даже «в лоб», прямо к пристани. В других же районах, в частности в Крыму, казаки перед налетом успешно преодолевали горные кручи и лесные массивы.
Таким образом, внезапность удара и быстрота действий были основными слагаемыми для достижения успеха при захвате городов. Отсюда самое широкое использование ночного времени. По свидетельству Э. Челеби, «неверные» атаковали побережье Черного моря по ночам, Синоп взяли в результате внезапного налета ночью, в Балчик ворвались сразу после полуночи. Эта обычная практика казаков, как отмечалось выше, нашла отражение в донской поговорке: «Месяц — казачье солнышко».{159}
Использование ночного времени- кроме стремления достичь внезапности было вызвано еще одним обстоятельством. Оно заключалось в особенностях поведения турок в ночное время. «После вечерней молитвы — пятого намаза, очень плотно поевши, они, — писал историк М.А. Алекберли об османских воинах, — ложились спать, как в обычное время. В Турции… издавна принято днем довольствоваться легкой пищей, а вечером есть тяжелые блюда. После вечерней еды мусульмане погружались в крепкий сон. Эта привычка из поколения в поколение превратилась в традицию». В результате сонный турецкий караул казаки очень часто успевали вырезать раньше, чем тот успевал схватиться за оружие или поднять тревогу. То обстоятельство, что турки по ночам мало боеспособны, не раз подтверждали и позднейшие события, в частности, XVIII в. Наиболее яркими примерами можно назвать уничтожение турецкого флота при Чесме в 1770 г., осмотр Д.П. Джонсом турецких кораблей в Днепровско-Бугском лимане в одну из ночей июня 1788 г.{160} и пребывание в течение всей ночи с 28 на 29 августа 1790 г. среди турецкого флота русского фрегата «Св. Амвросий Медиоланский», который турки так и не обнаружили.
Казаки атаковали селения, применяясь к конкретным условиям, не допуская шаблона, всегда неукротимо и яростно, и остановить этот порыв было почти невозможно.{161} Разгром казаками неприятельских поселений обыкновенно осуществлялся быстро, в короткий срок, исходя из необходимости безопасного отхода. Н.-Л. Писсо писал, что «грабят и разоряют они с присущей им поспешностью не столько из-за наживы, которую они получают, сколько из-за безопасности отступления, которую они себе обеспечивают: это быстрота грома, предупреждаемого вспышками молнии, которые, когда затихнут, дают картину полного разгрома».{162} В итоге, исчезали казаки в большинстве случаев так же внезапно, как и появлялись, до того как неприятель успевал опомниться.
При отходе с преследованием казаки могли применять различные хитрости, вроде того, как это произошло у Мангупа: Э. Дортелли свидетельствовал, что казаки «по примеру предусмотрительных охотников на тигров», отходя, бросали добычу, в результате чего «многие из преследовавших разбогатели», а отступавшим удалось уйти в леса.
