Семен Мельников - Маршал Рыбалко
— Немцы!
Юрий Николаевич первым выскочил из комнаты и побежал к танкистам. Но оттуда уже донесся зычный голос: «По машинам!»
Экипажи трех танков, сопровождавших командующего, начали поспешно разогревать двигатели, но сделать это было непросто. Стоял жестокий мороз, смазка смерзлась, пришлось использовать паяльные лампы. А вокруг— тьма кромешная, сквозь густую метель едва пробивается скупой свет из окна командующего.
— Откуда здесь немцы? — недоумевает Рыбалко.
Не могу этого понять и я. На добрый десяток километров вокруг территория уже очищена от противника.
Пока мы выясняем, кто и где заметил приближение немцев, разведчики приводят их. Окоченевшие, в куцых шинелишках, в пилотках, обхмотанных бабьими платками,— где-то около двух десятков «сверхчеловеков».
То ли они умышленно отстали от своей части, то ли заблудились в снежной круговерти, но на них каким-то образом наткнулись разведчики, разоружили и погнали к нашему расположению. А бойцы, находящиеся в охранении на дальних подступах к штабу, заметив эту, в тем
ноте показавшуюся громадной, толпу, поспешили отправить нарочного с предупреждением в штаб.
Вряд ли мне запомнилось бы это недоразумение, если бы оно не сопровождалось одним весьма неприятным обстоятельством.
Поспешность, с которой экипажи готовили свои машины к бою, привела к тому, что один танк полностью обгорел. Комендант доложил об этом генералу Соловьеву, и, когда мы вернулись в комнату командующего, у Юрия Николаевича был сильно удрученный вид.
— Что случилось? — насторожился Рыбалко.
— Танк вышел из строя... ч
— Как, почему?
Соловьеву явно не хотелось открывать истинной причины и он ничего лучшего не придумал, как сказать:
— Приобрел цвета побежалости...
Мы с Павлом Семеновичем переглянулись: что бы это могло означать? Лейтенант Стратович, сидевший в соседней комнате и слышавший наш разговор, не выдержал и рассмеялся. Он уже успел побывать у танкистов и знал, что у них произошло.
Юрий Николаевич сердито оглянулся, понял, что мы все равно узнаем, и, вздохнув, объяснил, в чем дело.
— Вот как ваша техника охраняет командование армии,— осуждающе произнес Рыбалко.— А если бы тревога оказалась не ложной?
Однако можно было понять и танкистов. На освобожденной территории в такой жестокий мороз держать двигатели на постоянном подогреве? Вот они и расслабились...
Острогожско-Россошанская операция длилась пятнадцать дней. 23 января войска Воронежского фронта полностью выполнили поставленную перед ними задачу, Они разгромили более 15 вражеских дивизий, 6 дивизиям нанесли тяжелый урон, взяли в плен свыше 86 тысяч солдат и офицеров противника.
В уничтожении окруженной в лесах восточнее Алек-сеевки вражеской группировки, которая насчитывала свыше 20 тысяч человек, участвовал 15-й танковый корпус В. А. Копцова, взаимодействовавший со стрелковыми дивизиями 40-й армии и 18-го отдельного стрелкового корпуса. Группировка противника — свыше 40 тысяч человек,.— окруженная к северо-востоку от Россоши, была ликвидирована частями 12-го танкового корпуса М. И. Зиньковича во взаимодействии с дивизиями 18-го отдельного стрелкового корпуса.
...Накануне наступления политорганы провели в частях партийные и комсомольские собрания. Командиры и политработники рассказали о задачах, стоящих перед войсками армии, призвали коммунистов и комсомольцев быть в первых рядах сражающихся. «Не щадя сил и жизни, выполним воинский долг, разгромим ненавистного врага!» — было записано в резолюциях.
На некоторых собраниях побывал и командующий, В его памяти запечатлелся кое-кто из выступавших. Поз-
же, подписывая наградные листы, Павел Семенович с удовольствием вспоминал:
— Этот танкист давал клятву не щадить сил для разгрома врага. Ну что ж, он сдержал слово...
О тех, кто был представлен к награде посмертно, Павел Семенович говорил:
— Клялся не пощадить своей жизни!..— и, вздохнув, расписывался.
Формы партийно-политической работы складывались в зависимости от обстановки. Так, в период сосредоточения частей и соединений в заданном районе коммунисты и комсомольцы получали персональные задания: обеспечить скрытность и маскировку, сохранение военной тайны, поддержание дисциплины и порядка на марше и дневках, мобилизовать товарищей на образцовую подготовку техники и оружия к бою. В дни сражений они словом и личным примером увлекали за собой солдат и командиров.
Во время Острогожско-Россошанской операции войска 3-й танковой в трудных условиях с боями прошли сотни километров, освободили свыше ста населенных пунктов, расположенных на территории РСФСР и УССР. Участие в этой операции было одной из блестящих страниц истории армии, образцом боевых действий по окружению и уничтожению вражеских группировок.
Личный состав 3-й танковой получил благодарность Верховного Главнокомандующего. Многие солдаты, офицеры и политработники удостоены высоких наград Родины.
Президиум Верховного Совета СССР наградил командующего армией П. С. Рыбалко высшим полководческим орденом — орденом Суворова I степени. Ему было присвоено воинское звание генерал-лейтенанта.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
После успешно завершившейся Острогожско-Россошанской операции 3-я танковая армия была выведена из боя и сосредоточена в районе Валуйки, Уразово, Каменка. Однако наши надежды на то, что удастся отдохнуть, перегруппировать силы, привести войска и технику в порядок, не сбылись. Командующий Воронежским фронтом генерал-полковник Ф, И. Голиков поставил новую задачу: 3-я танковая вместе с 6-м гвардейским кавалерийским корпусом * генерала С. В. Соколова обходным маневром с юга должна овладеть Харьковом. 40-я, 69-я армии под командованием генерал-лейтенантов К. С. Москаленко и М. И. Казакова и 5-й гвардейский танковый корпус выходят в район севернее города и обходят его с северо-запада.
Согласно плану, 3-я танковая наносила главный удар в направлении Чугуев, Мерефа, с выходом на Люботин, Валки, отрезая противнику пути отхода на Полтаву.
Накануне наступления Рыбалко объявил на Военном совете свое решение об оперативном построении армии.
Подполковник Чепраков доложил разведданные. О силах противника сказал, в частности, следующее:
— В полосе наступления армии держат оборону четыре немецких пехотных дивизии, понесшие в боях значительные потери. На подступы к Харькову перебрасывается из Франции танковая дивизия СС «Рейх», заново перевооруженная и полностью укомплектованная, имеющая до 300 танков и большое количество самоходной артиллерии.
Генерал Зинькович с сомнением переспросил:
— До 300 танков? Не много ли?
— Цифра перепроверена данными разведки фронта,— обиделся Чепраков.— Убедитесь в бою...
— Важно, чтобы эта цифра не была занижена,— заметил командующий.— Но вообще-то, товарищ Чепраков, вы отлично знаете, что разведку необходимо вести на протяжении всей операции. О любых изменениях, обнаруженных в процессе боев, докладывайте незамедлительно!
Командующий уточнил задачи каждого соединения, и командиры, получив приказ на наступление, поспешили в части.
Утром 2 февраля 1943 года войска армии при поддержке артиллерии перешли в наступление. На левом фланге события развивались успешно, на правом, где противник сконцентрировал крупные силы, продвижение замедлилось.
* 7-му кавалерийскому корпусу 19 января 1943 года было присвоено наименование 6-й гвардейский кавалерийский корпус. — Ред.
На третий день операции возросла активность немецкой авиации. На низких высотах самолеты противника методично бомбили боевые порядки правого фланга армии, нанося нам ощутимые потери. Тем не менее, наступающие соединения стремительно продвигались вперед, освобождая один за другим десятки населенных пунктов.
Еще через сутки немецко-фашистское командование ввело в сражение танковую дивизию СС «Адольф Гитлер», и темп нашего наступления начал постепенно снижаться.
...Бои на подступах к Чутуеву развернулись уже 5 февраля, но овладеть городом части 12-го танкового корпуса смогли лишь на шестой день. Противник сильно укрепил правый берег Северского Донца, и форсировать реку приходилось под мощным огнем вражеской артиллерии.
В один из этих дней командующий побывал в передовых порядках корпуса и вернулся к себе на КП в плохом настроении.
— Что так мрачен, Павел Семенович? — спросил я Рыбалко.
— Да вот сомневаюсь, правильно ли поступил, отругав Кобзаря.
— За что же ты его?
— За мотострелков.
Нервно закурив, он стал рассказывать:
— Днем солнце печет, снег тает, а они его животом пашут. Промокают дс нитки. А ночью — мороз 10 градусов, и одежда на людях — вроде жесткого панциря. Легко ли в ней двигаться? Обсушиться-то некогда — воевать надо, а сменить не на что. Глядя на них — просто душа болит: зуб на зуб не попадает, но воюют!..
