Геннадий Дрожжин - Асы и пропаганда. Мифы подводной войны
Не стремясь разбираться в споре между Деницем и Штабом руководства войной на море, могу заметить только, что упертость Деница в свою «большую стратегию» подводной войны поражает. Десантная-то операция у побережья Африки была стратегической и очень важной для США и Англии. В момент проведения этой операции потопление подводной лодкой какого-нибудь танкера с топливом в несколько тысяч тонн могло иметь решающее значение для операции. Но Дениц знал одно: конвои, идущие по Средиземному морю к северному побережью Африки, в частности, через Гибралтарский пролив, хорошо охраняются союзниками, а следовательно, лодки, нападающие на эти конвои, подвергаются большому риску. В другом месте, в благоприятных условиях они без особого риска смогут значительно увеличить потопленный тоннаж.
4. Трудно сказать, в какой мере был искренен У. Черчилль, когда он взмолился о помощи, обращаясь к президенту Рузвельту с просьбой предоставить Англии корабли для эскорта конвоев. Этих кораблей явно не хватало. Возможно, он просто запугивал американцев угрозой Германии, втягивая США в более активную войну против нее (у США-то в это время забот с Японией на Тихом океане хватало). Но о том, что Черчилль был явно озабочен и напуган успешным началом реализации стратегии Деница, свидетельствует его письмо от 4 ноября 1943 г.: «Мы нуждаемся именно в эскортах даже больше, чем в суднах (так в подлиннике. — Прим. авт.). Нам нужно и то, и другое, но я на стороне тех, кто утверждает: корабль, потопленный в 1943 году, стоит 2-х, построенных с расчетом на 1944 год».
А далее в этом послании он пишет: «Меня ужасает то, что мы вынуждены сразу предусматривать морские потери примерно 700 000 тонн в месяц. Конечно, все на самом деле не так плохо. Но видеть, как строятся все эти великолепные суда, как они уходят в море, битком набитые продуктами и военным снаряжением, а затем тонут — по три-четыре в день, — это слишком мучительно, это терзает меня день и ночь. Ведь эти атаки не только парализуют наш боевой дух и угрожают нашей жизни, они к тому же существенно понижают возможность Соединенных Штатов вступить в сражение. Океаны, всегда бывшие вашей защитой, грозят стать для вас западней.
В будущем году количество подводных лодок может увеличиться, а сфера их действий — расшириться. Ни один из океанских путей не останется безопасным. Все ключевые точки будут осаждены противником, и для их защиты потребуется дальняя авиация».
Не буду вникать в вопрос, правы ли были Дениц и Черчилль в вопросе «Битвы за Атлантику» (позиции их, хотя и рассмотренные с разных точек зрения, сходились). Или правы были те, кто противился стратегии Деница? Одно только можно сказать, что «со своей колокольни» Дениц был «прав», создавая «тепличные» условия для действия своих подводных лодок, а судьба мира во Второй мировой войне решалась не на Атлантике, а на сухопутном Восточном для Германии фронте.
5. Наши же подводные лодки вынуждены были с первого дня войны действовать в чрезвычайно тяжких оперативно-тактических условиях. О выборе районов действия (где легче) речь вообще не шла. Действовали там, где вынуждала крайняя необходимость. Действовали в условиях с вероятностью, близкой к единице, непригодных для этих действий. Особенно это относится к Балтике. Не берусь сейчас обсуждать, в какой мере оправданы или не оправданы были риск и такие потери в первые месяцы войны. Констатирую только факт: условия в оперативно-тактическом отношении были за гранью возможности для боевых действий!
У всех, кто хотя бы немного понимает, это вызывает недоумение, восхищение и восторг: как можно было в такой обстановке не только прорываться в открытое море, но и, преодолевая все противолодочные рубежи и игнорируя охранные меры противника при защите своих баз, врываться в эти закрытые базы и наводить там шорох.
В практике и истории «Кригсмарине» есть только один-единственный подобный случай — прорыв в Скапа-Флоу.
Не только на Балтике, но и на Северном флоте, и на Черном море наши подводники действовали в районах, нашпигованных минами различных типов, перегороженных противолодочными сетями. Нередко — в зоне досягаемости береговой артиллерии и везде — в зоне, доступной для вражеской авиации. Ни у кого из зарубежных подводных флотов ничего подобного при ведении боевых действий не было.
6. Подводные лодки нашего Балтийского флота (да и Северного) вынуждены были действовать в чрезвычайно стесненных условиях мелководья, извилистых и узких шхер и фьордов.
Сам Дениц как огня боялся мелководья. Нередко он говорит об этом в своих мемуарах, подчеркивая при характеристике района боевых действий опасность, грозящую лодкам, и обосновывая свое нежелание посылать их в мелководные районы. Например, он пишет: «Перехватывать и атаковывать конвои у Фритауна очень трудно ввиду воздушных и морских сил охранения, мелководья, в большинстве случаев спокойного моря…» (выделено мной. — Прим. авт.). Замечу, что и мелководье в районе Фритауна, и воздушные и морские силы были на порядок меньше, чем на Балтике.
На конкретных примерах в вышеизложенном мною было показано, как приходилось воевать нашим подводникам в условиях мелководья. Добавлю только, что риск погибнуть при уклонении от противолодочного воздействия особенно велик там, где глубина места значительно меньше, чем глубина, на которую лодка могла бы погрузиться. Такое же положение возникает, если возможность постановки якорной мины по ее ТТХ (по глубине) перекрывает глубину места или несколько меньше глубины места, но «зазор» толщи воды между дном и минным полем не обеспечивает безопасность лодки от донных мин.
Именно так обстояло дело на Балтике при прорыве лодками противолодочных рубежей. Фактически все боевые действия лодок в этом районе проходили в условиях, когда спасение от глубинных бомб при уклонении от сил ПЛО или прорыве минных заграждений висело на волоске: все зависело от мастерства командира лодки, обученности и отработанности экипажа: мгновенное реагирование на складывающуюся обстановку, быстрая, реакция, расчет, своевременная команда, немедленное выполнение команд.
Именно все это обеспечивало необходимое маневрирование при уклонении от глубинных бомб или в лабиринте минных полей. И, конечно, — отвага, решительность, мужество. Нередко спасение было в уходе от бомбежки противолодочных кораблей либо под эти корабли, либо в район потопленной цели (под обломки цели и огонь разлившегося по поверхности воды топлива), либо под минное поле.
7. В первой главе был показано, что из всех самых знаменитых подводных асов «Кригсмарине» никто в своих боевых походах не встретил противодействия более чем в пяти процентах торпедных или артиллерийских атак. Для того чтобы сделать такой вывод, пришлось подробно проследить хронику походов и атак самых результативных подводных асов, под первыми тремя номерами числящихся в списке по результативности, и просмотреть атаки других командиров немецких лодок, подавляющая часть которых была награждена высшими наградами Третьего рейха.
Анализ атак командиров наших подводных лодок по всем нашим флотам, участвовавшим в боевых действиях, показывает, что у нас, наоборот, не более чем в пяти процентах случаев не было противодействия. В 95% атак наших подводных лодок противодействие было весьма активное. Не только активное, но и ожесточенное и длительное; иногда — в течение нескольких часов или даже нескольких суток. 8. Ранее я показал, что конвои, на которые выходили в атаки немецкие подводные лодки, были, как правило, многочисленны по составу судов и исключительно малочисленны по количеству кораблей охранения. Практически всю войну, не исключая и второй ее половины (и даже последнего периода), количество кораблей охранения никогда не превышало одного на 5 — 6, а то и на 10 — 15 охраняемых судов. Исключения были очень редки (как пример такого исключения я приводил конвой для защиты о. Мальта).
У нас же, наоборот, конвои были малочисленны по составу охраняемых судов, а кораблей эскорта в редких исключениях было меньше, чем несколько на одно охраняемое судно.
Думаю, что не нужно быть специалистом, чтобы понять, в каком случае легче атаковать и меньше вероятность погибнуть от воздействия противника.
Большое количество кораблей охранения не только затрудняло прорыв к охраняемым судам конвоя, но и, в случае атаки, позволяло какой-то части противолодочных кораблей долго и упорно преследовать лодку, т. к. эскорта было достаточно, чтобы продолжать сопровождение конвоя, не боясь оставить его без охраны.
