Михаил Жирохов - Истребители — на взлет!
ИТОГИ ПЕРВОГО ДНЯ ВОЙНЫ
В советской историографии была принята точка зрения о том, что в первый день войны советская авиация потеряла 1200 самолетов, из которых 800 было сожжено и брошено на аэродромах.
Согласно официальным данным, 22 июня 1941 года летчики Красной Армии совершили около 6000 самолетовылетов и претендуют на уничтожение 244 вражеских самолетов. По немецким данным, собственные потери составили 61 самолет[11]:
Тип …… Боевые потери (Уничтожено — Повреждено) / Небоевые потери (Уничтожено — Повреждено)Ю-88 …… 21 — 11 / 2 — 6
Хе-111 …… 11 — 6 / — 2
До-17 …… 1 — 3 / — —
Ю-87 …… 2 — / — —
Ме-109 …… 14 — 6 / 10 — 18
Ме-110 …… 6 — 4 / 1 — 5
Хш-123 …… — — / — 3
Другие …… 6 — 20 / 4 — 4
ВСЕГО …… 61 — 50 / 17 — 39
Обычно причинами катастрофы советской авиации в первый день войны называют внезапность нападения, однако не стоит сбрасывать со счетов и такие факторы, как скученность базирования советской авиации и тактика люфтваффе. Дело в том, что немецкие летчики атаковывали советские аэродромы в течение дня по несколько раз, достигая эффекта полного уничтожения. Кроме того, на советских аэродромах фактически отсутствовала система ПВО, что позволило немецкому командованию более эффективно использовать наличные силы — ведь зачастую бомбардировщики просто не нуждались в истребительном прикрытии, поэтому и истребители могли нести мелкие осколочные бомбы.
Первый день войны ярко показал и неспособность советских командиров эффективно командовать крупными соединениями, низкую насыщенность частей средствами связи. На последнем пункте, думаю, стоит остановиться подробнее.
Стоит согласиться с многочисленными исследователями в том выводе, что накануне Великой Отечественной войны советская авиация отставала от передовых зарубежных стран и в области оснащения самолетов связным и радионавигационным оборудованием вследствие слабости отечественной радиопромышленности. Несмотря на разработку весьма оригинальных опытных образцов оборудования различного назначения, в серийном производстве многие из них по разным причинам освоены не были.
При этом большинство серийных образцов имевшихся на вооружении средств связи обладало низкой стабильностью частоты, что обусловливало трудности в поддержании связи и значительную подверженность их помехам. Отсутствие средств дистанционного управления наземными радиостанциями вынуждало развертывать их вблизи штабов и пунктов управления, что в боевых условиях позволяло разведке противника достаточно легко вскрывать места расположения системы управления и наносить по ним удары.
Поэтому для осуществления наземной связи в системе управления истребительной авиации использовалась преимущественно проводная связь. Не стоит сбрасывать со счетов и фельдьегерско-почтовую связь на подвижных средствах (самолетах, автомобилях, мотоциклах). Для связи между объектами, расположенными на одном аэродроме, использовалась специальная связь — звонки, сирены, другие средства для подачи звуковых сигналов. Естественно, что в боевых условиях все это оказалось крайне неэффективным.
Поэтому практически с первого дня войны вернулись к «дедовским» способам для поддержания сигнальной и зрительной связи между наземными пунктами управления и летчиками, находившимися в воздухе: флажки различного назначения, комплекты полотнищ, сигнальные боеприпасы, ракеты и дымы.
Не стоит забывать и о малой насыщенности радиотехническими средствами самолетов истребительной авиации. Так, например, на самолеты Як-1, МиГ-3 и ЛаГТ-3 радиостанции заводами устанавливались лишь на каждый пятнадцатый истребитель.
То есть накануне Великой Отечественной войны в среднем только 30% самолетов истребительной авиации ВВС Красной Армии имели приемные и около 15% — приемопередающие радиостанции. Во внутренних военных округах, таких как Орловский и Закавказский положение было еще хуже. При этом обеспечить войска связи ВВС на 100% табельным имуществом планировалось лишь к 1 апреля 1942 года.
Еще одним фактором, сковывающим инициативу советских летчиков-истребителей, стали предвоенные официальные инструкции, запрещавшие истребителям сбивать нарушителей границы. Вот, например, характерные воспоминания: «В начале июня 1941 г. командующий войсками округа Кирпонос М.П. созвал Военный совет, на котором начальник разведотдела штаба подробно доложил об усилении передвижения немецких войск и сосредоточении их вблизи государственной границы. Командующий ВВС округа генерал Птухин обратил внимание Военного совета на участившиеся нарушения границ фашистскими самолетами.
— Сбивать их надо! — он рубанул рукой воздух. — Я хорошо помню фашистов по боям в Испании. Это такие наглецы, что будут плевать в физиономию, пока не схватишь их за горло.
— К сожалению, мы еще не имеем разрешения хватать их за горло, — спокойно сказал Кирпонос. — Найти способ без стрельбы помешать им вести разведку нашей территории»{16}.
Согласно инструкции нарушителям можно было только «предложить приземлиться на один из советских аэродромов», но чаще всего немецкие экипажи самолетов-разведчиков просто игнорировали «предложение» и уходили в свое воздушное пространство.
Важен был и психологический фактор, ведь многие просто не верили в начало войны, теряя драгоценное время. Вот что вспоминал инструктор Чугуевского авиационного училища В.В. Исаев: «На заре меня разбудил отдаленный, неясный гул. Он быстро приближался, нарастал, становился все гуще, мощнее. В оконных рамах жалобно зазвенели стекла. Со сна мне почудилось, что началось землетрясение.
Над территорией училища прозвучал сигнал боевой тревоги. Смутно догадываясь о случившемся, вместе со своим отделением я выбежал во двор. Быстро рассветало. Первые лучи яркого июньского солнца осветили армаду самолетов, заполнивших небо. В безупречном строю, будто на воздушном параде, группами по 27 машин, держа курс на восток, в глубь советской территории, шли двухмоторные бомбардировщики Ю-88 и Хе-111. На машинах явственно темнели опознавательные кресты. Эти бомбардировщики были знакомы нам по альбомам силуэтов немецких самолетов и самолетов союзных Германии государств. Несмотря однако, на полную очевидность вражеского вторжения, многие из нас все еще не верили в то, что гитлеровцы, вероломно нарушив недавно подписанный договор о ненападении, развязали войну против Советской страны».
Глава 4.
БЛИЦКРИГ (ЛЕТО-ОСЕНЬ 1941 ГОДА)
ИЗМЕНЕНИЯ В ОРГАНИЗАЦИОННОЙ СТРУКТУРЕ
Неудачи первого дня серьезно сказались и на дальнейших событиях на советско-германском фронте. Понедельник 23 июня в полной мере можно назвать «черным днем» советской авиации — те самолеты, которые не были уничтожены в первых вылетах, нещадно добивались всеми доступными средствами. Так, по немецким данным, в этот день советские потери составили 755 самолетов.
Причем самое интересное то, что противник даже недооценил уровень потерь, — ведь по состоянию на 24 июня советские источники оценивают общие потери ВВС РККА в 2949 самолета (по немецким данным — 2546).
Люфтваффе продолжало эффективно оказывать поддержку своим танковым «клиньям», которые врезались в советскую оборону.
С началом войны советским командованием были введены оборонительные планы, которые касались буквально всего, в том числе и авиации. Так, согласно предвоенным планам развертывания в период с 22 по 25 июня авиация приграничных округов была преобразована в ВВС фронтов:
Северный: Генерал А.А. Новиков
Северо-Западный: Генерал А.П. Ионов (с 01.07.41 г. — генерал Т.Ф. Куцевалов)
Западный: Генерал А.И. Таюрский (с 02.07.41 г. — половник Н.Ф. Науменко)
Юго-Западный: Генерал E.C. Птухин (с 01.07.41 г. — генерал Ф.А. Астахов)
Южный: Генерал Ф.Т. Мичугин (с 27.06.41 г. — генерал П.С. Шелухин)
Однако, несмотря на такие, казалось бы, серьезные изменения, кардинально структура управления авиацией изменилась только в мае 1942 года с созданием воздушных армий.
В июле—августе были проведены организационные мероприятия и в авиационных частях. Первые недели войны показали громоздкость авиаполков в 60 самолетов, которые было сложно рассредоточить на одном аэродроме. Поэтому естественно, что Ставкой ВГК было принято решение о постепенном переходе на новые штаты авиаполков в 32 самолета и дивизий двухполкового состава. Примерно в этот же период отказались также от формирования полков и дивизий смешанного состава.
Учитывая все ухудшающееся положение на фронте, руководством страны было принято решение о создании неких «пожарных команд» — резервных авиационных групп (РАГ), которые находились бы в непосредственном подчинении Ставки ВГК. Таким образом, за короткое время (с августа по октябрь 1941 года) было создано шесть таких групп смешанного состава: 1—2 бомбардировочных, 1—2 штурмовых и 2—4 истребительных авиационных полков. Самолетный парк группы составлял от 80 до 160 боевых самолетов{17}.