Владимир Пещерский - «КРАСНАЯ КАПЕЛЛА». Советская разведка против абвера и гестапо
Италии Стефан успешно работал в Великобритании. Именно он установил связи с К. Филби[1], Г. Берджессом и Д. Маклином — членами знаменитой впоследствии «кембриджской пятерки». Под влиянием Дейча люди из Кембриджа приняли решение сотрудничать с советской разведкой, научились у него азам конспиративной работы и в дальнейшем оказали неоценимую помощь Советскому Союзу.
По заданию Центра Брайтенбах добыл тексты ряда шифро-телеграмм нацистских спецслужб. Они должны были помочь советской дешифровальной службе разобраться в немецких кодах.
Леман информировал разведку о тщательно скрывавшихся нацистским режимом перипетиях борьбы за власть в Третьем рейхе. Эти сообщения, в частности, помогли советскому руководству весьма оперативно составить исчерпывающее представление о политических методах и истинном облике Гитлера и его подручных, в полной мере проявившихся в кровавых событиях лета 1934 года. Тогда фюрер, как известно, беспощадно разделался с мешавшими ему в установлении полного личного господства лидерами штурмовых отрядов, на которых он опирался в прежние годы, и оппозиционно настроенными политическими деятелями. Эта чистка, проведенная в течение 30 июня — 2 июля 1934 года, вошла в историю под названием «ночь длинных ножей». Гитлеровское руководство представило ее как необходимую, вы-нужденную меру — подавление «широчайшего заговора», затевавшегося Э. Ремом и другими вожаками штурмовиков с целью «совершения государственного переворота». В официальном коммюнике для печати, в речи Гитлера, произнесенной в рейхстаге 13 июля 1934 года, подчеркивалось, что Рем фактически уже начал мятеж, опираясь на многочисленные отряды СА, и только быстрое и беспощадное вмешательство могло предотвратить расширение путча. На самом деле Рем и его окружение, как сообщил Брайтенбах, были лояльны по отношению к фюреру, хотя и выражали недовольство тем, что многие лозунги «Национал-социалистической революции» позабыты Гитлером, материальное положение сподвижников фюрера стало хуже, а заслуги не оценены по достоинству.
Истинная причина устранения Рема и его подручных, подлинные масштабы устроенной тогда резни были окружены в нацистской Германии завесой тайны, о чем особо позаботились Геринг и Гиммлер. А советское руководство еще летом 1934 года в деталях знало о том, как готовилось подавление «заговора», что конкретно предпринималось гитлеровским правительством для сокрытия истины. Все стало возможным во многом благодаря берлинской резидентуре внешней разведки и ее агенту Брайтенбаху.
Он, в частности, передал сообщение о совещании, которое проводил Геринг с руководителями подразделений прусской полиции накануне кровавой чистки. Инструктируя их, министр-президент Пруссии подчеркнул недопустимость какого-либо полицейского вмешательства в действия отрядов СС и спецподразделений гестапо, готовившихся застать штур-мовиков врасплох. Для осуществления этой акции эсэсовцы получили со складов рейхсвера модернизированное стрелковое оружие, позволявшее вести беглый огонь, — винтовки и карабины новейших конструкций. Геринг ясно дал понять, что не задействованным в намеченной операции полицейским, услышавшим выстрелы, лучше держаться подальше от со-бытий и уж тем более не проявлять любопытства.
По мере возможности Брайтенбах старался помочь советским друзьям в их попытках спасти руководителей Компартии Германии. Подыскав удобный предлог, он посетил тюрьму Моабит и по поручению Центра выяснил условия содержания находившегося в заключении Эрнста Тельмана — лидера немецких коммунистов — и состояние его здоровья.
Обеспечивая в дальнейшем охрану объектов военной промышленности, инспектируя ее, участвуя в совещаниях по военным вопросам и присутствуя на испытаниях новых образцов машин и вооружения, Леман был в курсе как основных направлений развития немецкой военной техники, так и конкретных достижений военно-конструкторской мысли. Он знал, какие военные заказы выполняют ведущие концерны Германии, какие образцы вооружения и в каком количестве выпускают, что делается для расширения производства и что его тормозит. Передававшиеся им материалы в сопоставлении с другими источниками информации позволяли советскому руководству иметь представление о мощи вермахта, о темпах, с которыми она наращивается.
В 1935 году от Брайтенбаха поступили первые сообщения о работе немецких ученых над созданием боевых ракет — будущих ФАУ. Вначале он передал, что гестапо арестовало одного из конструкторов-ракетостроителей Зайнберга. Центр заинтересовался этим фактом, просил собрать возможно более полные данные о работах в этой области. Леман передал полученные в кругах немецких военных ученых и инженеров сведения, подтверждающие, что созданию ракетного оружия в рейхе придавали большое значение и поставили опытно-конструкторские работы на широкую ногу. Информация Брайтенбаха, как и некоторых других источников со-ветской разведки, была доведена до руководителей партии и государства, командования Красной Армии, стала известна занятым в области ракетной техники советским инженерам. Данные разведки в определенной мере способствовали ускорению темпов их работ, так как помогли руководству Советского Союза понять важность развития ракетостроения.
В конце 1935 года Леман присутствовал на проводившихся инженером-конструктором Вернером фон Брауном испытаниях. «В лесу, в отдаленном месте стрельбищ, устроены стенды для испытания ракет, действующих на жидком топливе», — передала в Москву резидентура об услышанном от Лемана. Подробный письменный доклад Брайтенбаха об испытаниях ракет был доложен внешней разведкой И.В. Сталину и К.Е. Ворошилову, а затем М.Н. Тухачевскому. Копию документа получило Разведуправление Генерального штаба РККА. Резидентуре внешней разведки в Берлине был после этого переслан перечень интересующих РУ ГШ РККА вопросов, требующих уточнения, и на ряд из них Леман сумел найти ответы.
Соответствующему адресату были доложены переданные Брайтенбахом сведения о новом бронетранспортере фирмы «Хорьх», о создании истребителя, имевшего цельнометаллический фюзеляж, о закладке на 18 верфях Германии 70 подводных лодок различных классов, предназначавшихся для проведения операций в Северном и Балтийском морях. От него поступила выработанная командованием вермахта и руководством гестапо инструкция, в которой перечислялись 14 новейших видов немецкого вооружения, находящегося в стадии изготовления.
Центр получил от Лемана данные о точном месторасположении пяти секретных полигонов для испытания новых образцов оружия (в годы Великой Отечественной войны эта информация помогла летчикам дальней авиации нанести ряд эффективных ударов по «объектам особой важности»).
Леман сообщил подробности проводившихся в засекреченной лаборатории завода фирмы «Браваг» опытов по изготовлению бензина из бурого угля, которые лично контролировал уполномоченный по 4-летнему плану подготовки Германии к войне Г. Геринг, о строительстве секретного завода для производства боевых отравляющих веществ, что свидетельствовало о том, что Гитлер не исключал возможности ведения химической войны.
Таков далеко не полный перечень важных сведений, переданных Брайтенбахом советской резидентуре в период 1933—1938 годов, а также с осени 1940 года до нападения Германии на СССР.
Летом 1939 года под «крышу» советского посольства прибыл резидент, внешней разведки и с ним несколько оперативных работников. Перемены в кадровом составе посольства были замечены Брайтенбахом. В июне 1940 года неизвестный опустил в почтовый ящик посольства письмо, адресованное «военному атташе или его заместителю». «Если этого не произойдет, — писал он, — то моя работа в гестапо потеряет всякий смысл». Указывался пароль для вызова по телефону, место и время встречи. Как только письмо поступило в Центр, было принято решение о командировании в Берлин разведчика А.М. Короткова.
Встретившись с Брайтенбахом в начале осени 1940 года, Коротков обстоятельно выяснил его положение, разведывательные возможности, настроение и сообщил о своих впечатлениях в Москву.
9 сентября 1940 года в Берлин резиденту поступила шифро-телеграмма, подписанная Берией. «Никаких специальных заданий Брайтенбаху давать не следует, — говорилось в ней. — Нужно брать пока все, что находится в непосредственных его возможностях, и, кроме того, то, что будет знать о работе различных разведок против СССР, в виде документов и личных докладов источника». Центр предложил резидентуре подобрать связника для доставки материалов Брайтенбаха и организовать их оперативную пересъемку.
Эта работа была поручена сотруднику резидентуры Б.Н. Журавлеву, выпускнику разведывательной школы. Журавлев до разведшколы окончил московский технический вуз. В спецшколе изучал итальянский язык. Назначение в Берлин явилось для него полной неожиданностью. Но надо было как-то приспосабливаться. В Берлине с преподавателем принялся за изучение немецкого языка. Купил велосипед и ездил по городу, чтобы лучше познакомиться с ним и изучить обстановку. В общем, старался изо всех сил стать квалифицированным оперработником. Журавлев встречался с Брайтенбахом в вечерние часы на затемненных светомаскировкой улицах Берлина (Великобритания находилась в состоянии войны с рейхом, и налетов английской авиации можно было ожидать каждый вечер).
