Владимир Королёв - Босфорская война
Видимо, автор прав в определении цели босфорского набега: главное не грабеж, а наведение паники на окрестности Стамбула. Вообще психологическое воздействие на неприятеля присутствовало в замыслах всех подобных набегов, а в данном случае добыть «зипун», похоже, можно было и в не столь отдаленном районе[573].
24 августа 1654 г. донцы, приехавшие к Б. Хмельницкому в составе станицы, рассказали русским представителям при гетмане дворянину Ивану Ржевскому и подьячему Григорию Богданову: «А как… они поехали с Дону тому шестая неделя (перед 21 июля. — В.К.), и на Дону… готовили казаки… к походу струги болшие и хотели после их итти на море вскоре; и после их казаки на море пошли ль и в колких стругах, и многие ль люди, и они про то не ведают».
Из других источников известно, что флотилия отправилась в путь, причем в дальний поход. В названный день, 24 августа, вернувшийся из Крыма на Украину казак И. Нечаев (ранее упоминалось, что он был послан изучать среди крымцев их язык) сообщил, что выехал на родину «тому четвертая неделя», т.е. около 1 августа. «И как… он из Крыму поехал, и ему… была весть, что донские казаки татарские юрты под Кафою громили, а розгромили село Бокракой да село Кутлакой, и, погромя, пошли к Царюгороду; а пошло… их на море 37 стругов болших, в стругу человек по 90 и по 100, и болши…»
О нападении этой флотилии на Анатолию повествует рассказ одного из руководителей восстания сербов против османского господства «капитана Ивана Юрьева», приехавшего под город Фастов около того же 24 августа[574] просить помощи у Б. Хмельницкого. По словам этого представителя, сербским капитанам «ведомо учинилось, что донские казаки ходили на море в болших в 33 стругах, и было их в походе болши трех тысячь, и взяли у турского царя городов с сорок, и в тех городех добре много освободили неводников, и те казаки с неволниками были под самым Царем-городом в селе Новом (Еникёе. — В.К.), и Новое разоряли, и турков многих побили, а иных поймали в полон, и сами обогатились всякими узорочными вещми; и разоря Новое и пограбя животы, отошли вцеле. И турки… учиня с казаками перемирье, розменивались полоном, и казаки… турком давали за руского полоняника турских полоняников человек по два и по три».
«А как… казаки у турского (султана. — В.К.) города громили, — добавил И. Юрьев, — и тому… недели с четыре, и им… сербом, про тот погром учинилось ведомо из Царя-города в 6 день. А как он из Сербские земли выехал, тому третяя неделя».
Описанные действия донцов на море можно датировать двадцатыми числами июля — первыми числами августа 1654 г. Если во флотилии было 37 судов с экипажами по 90—100 человек, то число участников похода определяется примерно в 3300—3700 казаков, что в общем соответствует сербскому сообщению о более чем 3 тыс. участников экспедиции. По данным последнего сообщения, на струг должен был приходиться в среднем 91 человек. Разница в числе судов, приводимом в двух известиях, может быть объяснена неточностью информации и изменениями состава флотилии, в том числе потерями. Сообщение о взятии 40 городов, конечно, слишком преувеличено, но набег в целом, вне всякого сомнения, был весьма эффективным и угрожающим для турецкой столицы, учитывая, что Еникёй расположен чуть ли не посередине между Черным морем и Стамбулом.
Впрочем, сравнительно недавно Г.А. Санин пытался отрицать реальность похода к Анатолии. «В работах Хаммера… и Грушевского, составленных на основании польских и трансильванских источников, — замечает историк, ссылаясь, однако, только на М.С. Грушевского, — поход рисуется как весьма широкая морская акция. Во-первых, значительно смещены хронологические рамки похода — с июня — августа поход переносится на август — сентябрь. В сентябре предпринимать морские походы казаки не решались из-за начинающихся осенних штормов. Далее приводятся совершенно фантастические слухи о том, что казаки подходили под самый Царьград, взяли Варну, разгромили отряд силистрийского паши Сияуша (Сиявуша. — В.К.), который пришел было спасать город. Казацкие струги не дошли до Константинополя всего каких-нибудь 4 мили, разграбили северное и южное побережье Черного моря от Эрегли до Балчика, под Балчиком Сияушу удалось захватить один струг».
По мнению Г.А. Санина, донцы в 1654 г. действовали только в районе Таманского и Крымского полуостровов. «Истинную картину похода», утверждает автор, дает «официальный отчет войскового атамана (имеется в виду войсковая отписка в Москву от 18 ноября 1654 г. — В.К.), проверенный показаниями русских дипломатов, находившихся в Бахчисарае», а не слухи среди населения причерноморских областей, как всегда в подобных случаях значительно преувеличивающие и раскрашивающие реальный факт совершенно невероятными «подробностями». Согласно автору, эти слухи «могут свидетельствовать лишь о необычно сильной реакции среди населения Османской империи на казацкие походы, об эффективности этой меры, направленной на сдерживание агрессии против украинских и русских земель».
После изложения мнения Г.А. Санина посмотрим, что сообщает Й. фон Хаммер. Основываясь на турецких источниках, он говорит, что пока османский флот летом 1654 г. крейсировал в Архипелаге, в Стамбул пришли сообщения о приступах казаков «на правом и левом берегах Черного моря к Эрегли и Балчику». «За недостатком военных судов несколько судов из Скутари были наполнены янычарами и подчинены Сандуку Киайяси Махмуд-паше. Казаки, высадившиеся у Балчика, были отражены поспешившим на помощь правителям Силистрии Сиявуш-пашой, и одна чайка взята».
Далее тюрколог описывает характерные для тогдашней Турции события. Защитники-янычары, посланные на упомянутых скутарийских судах, высадились в Эрегли «с таким бесчинством, что жители с громкими воплями желали возвращения казаков. На обратном пути целая рота с судном, на котором находилась, пошла ко дну. Махмуд-паша при команде и мушкетном салюте явился на Босфор к оконечности Сераля, а несчастные ограбленные жители побережья, прибывшие в Константинополь подать свои жалобы, уже ничего не увидели из своего имущества, но лишь триумф наглого грабителя Махмуд-паши». В сноске Й. фон Хаммер замечает, что Мустафа Найма, излагая эти события, приводит здесь арабское изречение, которое можно перевести приблизительно так: «Если у тебя совсем нет стыда, то делай что хочешь».
Свежие впечатления от казачьих набегов 1650-х гг. и особенно 1654 г. изложил Павел Алеппский, проходивший в ноябре 1658 г. на судне вдоль черноморского побережья Турции. «Проплыв… около трехсот миль (от Сизеболы. — В.К.), мы, — пишет этот современник, — пересекли пролив Константинопольский со стороны Румелии и, поравнявшись с берегом Карамании, приблизились к городу, называемому Понто Гераклея (Эрегли. — В.К.)… прошли расстояние во сто миль, имея по правую руку горы и леса Карамании, и достигли славного города Амастриса (Амасры. — В.К.)… В окрестностях его когда-то был небольшой замок, теперь разрушенный и разоренный; остается только колокольня, в самой верхней части его; на ней, говорят, до сих пор есть один колокол, в который звонят, держа караул в летние ночи, из страха пред русскими (казаками. — В.К.)».
«Все эти области, — продолжает Павел, имея в виду район Эрегли, Амасры и Инеболу, — находятся в более или менее разоренном состоянии, и главное несчастие — притеснения со стороны их правителей. Но из всего самое худшее для них — нападения русских на судах с Дона, которые производят крайние опустошения».
Разносторонние сведения подтверждают, что в 1654 г. казаки действовали у берегов Анатолии, хотя турецкие источники не «пускают» донцов в сам Босфор, ограничиваясь сравнительно близким к нему Эрегли. Не Й. фон Хаммер и М.С. Грушевский смещают хронологию и район набега, а Г.А. Санин путает его с июньско-августовским крымским походом донцов, о котором рассказывает упомянутая отписка царю.
«И мы, — говорится в ней, —…по твоему указу и по грамотам и слышачи… хана… собранье и умышленье, и скорой ево подъем, и чтоб ему нам помешать и ис Крыму поднятца не дать, ходили… войском в тритцати стругах[575] Азовским морем под Крым, и стояли мы под Крымом на Чорном море и с сей стороны на Азовском море два месяца ждали его, крымского хана, ис Крыму подъему. И Господь Бог… того крымского хана на то его злое у мышление не попустил, умер скоро (Ислам-Гирей III скончался 30 июня. — В.К). И многих… мы языков крымских людей под Крымом брали, и полоняники к нам… многие к стругам ис Крыму прибегали… И мы… ис-под Крыму пришли стругами в Черкаской город… дал Бог, поздорову августа в 18 день»[577].
Поход же к Анатолии — это другая экспедиция, и о ней, мы видели, сохранились не только записанные слухи. Мнение Г.А. Санина о том, что казаки в сентябре не ходили в море, почти типично для историков, специально не занимающихся изучением казачьего мореходства, и мы говорили об этом в одной из предыдущих глав. Наконец, заметим, что в принципе нет оснований слепо доверять войсковым отпискам в Москву по той причине, что Войско, не желая «нервировать» царское правительство и ухудшать с ним отношения, зачастую намеренно не сообщало ему о своих действиях против Османской империи. Ниже мы увидим дозированную информацию войсковой отписки о походе 1659 г. — только о набеге на Крым, но не на Турцию.
