Джулия Кэмерон - Поиск источника: настойчивость на пути художника

Нынче по утрам я гуляю вокруг пруда с Тигровой Лилией на поводке, но в воображении по-прежнему вижу малышку дочь. Сейчас ей 29, и недавно она купила себе лошадь. Мы перезваниваемся каждый день, и я знаю об этой лошади все.

Когда Доминик спрашивали, что ее больше всего радует, она отвечала: «Лошади». Моя дочь поняла: чтобы уравновесить все связанные с карьерой неприятности, ей нужна ежедневная порция радости. В конце концов, конкурировать с другими актрисами за роли не так-то просто. А Велосити, конь Доминик, любит свою хозяйку просто за то, что она – хозяйка, и приветствует бодрым ржанием, не выясняя, дали ей роль или нет.

Воображение хранит в себе такие ресурсы и знаки, о каких мы и не подозреваем.

Для художника лошадь – весьма солидный инструмент обретения душевного равновесия. Моя подруга Трейси, специалист по реставрации квилтов[24], много лет ухитрялась держать лошадь. И сейчас ездит верхом по утрам каждой среды, выезжает из «Клермонта» с первыми лучами зари, когда те ложатся на городские улицы.

У Элисон средства поскромнее, но она взяла из приюта борзую. По утрам их обеих тоже можно видеть в Центральном парке. По правилам до девяти утра собаку можно выгуливать без поводка, а ее борзая любит побегать.

«Я боялась, что буду от нее отставать, – признается Элисон. – До того, как в моей жизни появилась Зефирка, я была совсем нетренированной и только думала все время: “Надо больше двигаться”. Вот, теперь двигаюсь».

Я пишу из любопытства и недоумения.

Для моего приятеля Нельсона источник радости – пара роликовых коньков. «Пока сам не встал на ролики, все время фыркал недовольно. Пролетает мимо человек на коньках, а я думаю: “Что он о себе воображает?” А теперь знаю: когда у тебя есть пара роликов, у тебя есть весь мир. Следует еще добавить, что я сбросил девять килограммов, а это тоже мотивирует. Теперь спортивный парень, который проносится мимо вас во весь дух, – это я и есть. Выглядит по-дурацки, но мне нравится. Это чистое удовольствие».

А когда Кэролайн захотелось радости в жизни, и вовсе обошлось без покупок. «Я всю жизнь жила в городе, но чувствовала себя там чужой. Как будто я нездешняя, как будто томлюсь в плену. А потом стала много ходить пешком, и все изменилось». Для начала по дороге на работу Кэролайн стала выходить из метро на одну остановку раньше и проделывать остаток пути пешком. Это ей так понравилось, что она начала гулять в обеденный перерыв. А одним душистым весенним вечером попробовала пройти пешком всю дорогу до дома.

«Теперь я каждый день прохожу по несколько миль. Вместо сумочки обзавелась хорошим кожаным рюкзаком. Я не стала составлять себе фитнес-программу с ходьбой, но могла бы. За неделю я потеряла что-то около килограмма. Но главное – стала по-другому смотреть на мир. Я ощутила себя частью города. Перестала быть чужой. И еще я заметила, что во время прогулок очень хорошо думается. Когда я хожу, то становлюсь умнее, и, бог свидетель, мне это страшно нравится».

Не смущайтесь собственных мыслей, ведь если все время, что вы работаете, кто-то подглядывает из-за вашего плеча, вы так ничего и не напишете.

На плоской крыше дома пониже окна моего кабинета в компании подруги нежится на солнце сосед, любитель солнечных ванн. Они лежат, обнявшись, пока день катится к вечеру, а воздух становится прохладнее. Ближе к пяти в «Клермонт» возвращаются лошади. Их копыта звонко выстукивают по тротуару. Лошади идут домой. Сгущаются сумерки, а мне еще только предстоит выбраться на прогулку.

В борьбе с депрессией приходится сражаться и с апатией. Я знаю, что после прогулки почувствую себя лучше, и все-таки очень трудно собраться. «Помоги мне обрести волю, – молюсь я. – Прошу тебя, забери все, что мешает мне быть полезной».

Как часто бывает в минуты бессилия, я цепляюсь за силу других. «Не хочешь прогуляться вокруг пруда?» – спрашиваю я Эмму. Если она отвечает: «Хочу», – я зову собак, которые всегда рады прогулке, пусть и поздней. Мы добираемся до парка. Через час уже стемнеет. На дорожке бегуны – я подмечаю, что вечером они еще серьезнее, чем их дневные сотоварищи. Худощавые, целеустремленные, они молнией проносятся мимо и исчезают в сумерках. Тигровая Лилия делает кульбит и натягивает поводок – погналась за загулявшейся белкой. Я смеюсь над ее проделками и ощущаю внезапный прилив оптимизма – награду за то, что я заставила себя двигаться, ответ на мои молитвы.

Заканчивая работу над картиной, я подношу к ней нечто, созданное Богом, – камень, цветок, ветвь дерева, собственную руку – и так проверяю свою работу. Если рядом с тем, что не может быть создано человеком, картина не теряется, значит, это истинное искусство.

Вы уже составляли список вещей, которые любите. А теперь составьте список из десяти дел, доставляющих вам радость. Например: варить овощной суп, печь пироги с фруктами, готовить рисовый пудинг, ходить в парикмахерскую к настоящему профессионалу. В список идет все – и мелочи, и крупное. Выберите то, что не составляет труда, и сделайте. На следующей неделе постарайтесь каждый день делать то, что приносит радость.

Программа Анонимных художников построена на том, что многие из нас обретают болезненную тягу к сопротивлению искусству. Мы, как анорексики, получаем удовольствие от самоограничений.

Не творить для нас становится так же привычно, как для них – не есть. Но этот порочный круг нужно разбить, и для этого достаточно каждый день делать самую малость. Писать утренние страницы, ходить на творческие свидания, гулять. Позвонить другу-«волшебному зеркалу» и попросить его поддержки. Небольшие творческие действия отрезвляют и помогают прочно встать на ноги. Доставьте себе эту радость – радость твердой земли под ногами.

Циклы

Ах, искусство – религия без догмы.

Сегодня под окном не нежатся любители загара. Погода прохладная и пасмурная. Это День павших, и в городе царит сдержанное спокойствие. Еще вчера стояла по-праздничному прекрасная погода, прямо у гравийной дорожки лежали на ковриках загорающие, а меж ними лавировали родители с детскими колясками. Собаки натягивали поводки и приветственно махали хвостами. Тигровая Лилия и Шарлотта, гулявшие на общем поводке, на пару преследовали белок и изо всех сил тянули поводки в попытке обрести свободу. Но то было вчера. Сегодня собаки не рвутся на улицу. После обеда они растянулись на восточных коврах и решили потратить остаток этого пасмурного дня на сладкий сон.

Мы, художники, тоже должны уметь жить так, как того требует наше внутреннее время года. Нужно понять, когда стоит тянуться вдаль и узнавать новое, а когда – залечь в спячку, чтобы скорее прошел остаток серого дня. В творческой жизни есть свой ритм. Она то растягивается, то сжимается, словно мышца. И нужно научиться действовать в соответствии с этим ритмом, прислушиваясь к собственной душе, которая подсказывает, что именно нам требуется сейчас.

Искусство – это отражение радости в труде.

«Наши творения похожи на детей – все время кривят губы да дуются, – сказал мне недавно один знаменитый писатель. – Но если мы не будем ими заниматься, они отобьются от рук. Им нужно наше внимание».

Уделять внимание своим творениям – значит чувствовать, когда им нужна свежая струя, а когда – покой. Если жизнь становится слишком суматошной, искусство отступает на задний план. В жизни, наполненной беспорядком и спешкой, искусству места нет.

Чтобы сесть работать, мне требуются спокойствие и уравновешенность – и одновременно некоторая доля бодрости. И это надо как-то совмещать. Приходится следить за потоком своей жизни и управлять им. Слишком бурный поток – и я переутомляюсь. Слишком слабый – впадаю в апатию. Мне нужно равновесие. В поисках этого равновесия нужно быть очень внимательной, потому что мои потребности все время изменяются.

Из всех достижений человека, умудрившегося-таки встать с четверенек, самым продуманным можно назвать искусство.

Вот и опять ночью я никак не могла расслабиться, а сон не шел до двух часов ночи. И вновь проснулась усталой и почувствовала, что на плечи мне плащом лег пессимизм, а на шее повисло отчаяние. Я истово молилась, пока писала утренние страницы, просила помочь подготовиться к новому дню. И тут подумала: «А что бы я сделала, если бы хорошо себя чувствовала?» Ответ пришел сразу – пошла бы на творческое свидание. Уж где-где, а на Манхэттене приключений долго искать не приходится.

Выпив кофе и написав утренние страницы, я отправилась в Американский музей естественной истории. Каждый год с октября по май там проходит выставка бабочек. «Я вас пропущу как лицо старшего возраста, – сказал билетер на входе. – Но на самом деле не такого уж старшего, правда?»