Джулия Кэмерон - Поиск источника: настойчивость на пути художника

Я пишу за маленьким китайским столиком. Смотрю поверх череды домов и надеюсь, что Бог пошлет мне слова. Иногда они обрушиваются, словно лавина. Когда это происходит, я ощущаю благодарность. А в иные дни просто знаю, что должна писать, и пишу без удовольствия, с трудом. В такие минуты я понимаю, как мне нужна помощь свыше, и молюсь об этой помощи вместе с друзьями, которые просят ее для меня.

Я искал Бога, но нашел лишь себя. Я искал себя, но нашел лишь Бога.

Утром после бессонной ночи писать бывает труднее. Я устаю прежде, чем сажусь за работу. «Помоги мне, – молюсь я. – Прошу тебя, помоги». И помощь приходит – в виде мимолетной мысли, подсказки, куда идти. Мысли тянутся, спотыкаются, я с трудом ковыляю следом. В такие времена обязательно напоминаю себе, что слова молитвы были произнесены и что теперь моя задача – просто верить и принимать все, что за этим последует. Порой я смотрю в окно на крыши, словно желая найти там ответы на мои молитвы, которые прилетели незнамо откуда, как Санта-Клаус на своих груженных подарками санях. Я молюсь и пишу. Пусть слова приходят не сразу, с запинкой, и все же – это дар. «Помоги мне», – молюсь я. А потом остается лишь верить – и помощь придет.

Я ничего не имею против церкви до тех пор, пока она не вмешивается в дела Всевышнего.

Молитва – это всегда упражнение в открытости. Можете вообразить ее как научный эксперимент: если я стану молиться (действие), что тогда будет (следствие)? На словах мы твердим, что Бог всевидящ и всеведущ, но на практике есть вещи, о которых мы не молимся. Кто-то, к примеру, считает, что финансы – дело слишком приземленное и приставать с ними к Богу нельзя. Однако те мои ученики, кто в порядке эксперимента молился о помощи в денежных вопросах, сообщали, что получали весьма полезные советы в этой области.

Возьмите ручку. Пронумеруйте строки с первой по 20-ю. Перечислите 20 тем – людей, мест, вещей, – о которых могли бы помолиться. Молиться можно о вещах как скромных – «Помоги мне найти симпатичные марки», так и более серьезных – «Помоги понять, чем помочь сестре, у которой умер муж». Подумайте, о чем вы никогда не молитесь. Что, если к молитве вас подтолкнет необходимость подстричься? Или диета, или желание заняться спортом? Кое-кто из моих студентов регулярно молится после утренних страниц. Кто-то сделал молитву частью вечернего успокаивающего ритуала. Не важно, как долго вы молитесь, главное – найти время для молитвы. Пусть составленный вами список станет эдакой предварительной молитвой.

Проверка

Достойное искусство – форма молитвы. Это способ произнести непроизносимое.

1. Сколько раз за эту неделю вы писали утренние страницы? Если пропустили день, то почему? Что вы ощущаете благодаря этому упражнению? Быть может, ясность? Многообразие эмоций? Большую отрешенность, целеустремленность, спокойствие? Было ли что-нибудь такое, что вас удивило? Не всплывали ли повторяющиеся темы, которые так и просят, чтобы вы с ними разобрались?

2. Были ли вы в эту неделю на творческом свидании? Почувствовали себя лучше и благополучнее? Что делали, что при этом ощущали? Помните, что поход на творческое свидание может даваться нелегко; возможно, придется уговаривать себя сходить.

3. Выбирались ли вы на еженедельную прогулку? Как себя почувствовали? Какие всплыли эмоции, инсайты? Возможно, удалось погулять больше одного раза? Как подействовала прогулка на оптимизм и на видение будущего?

4. Произошло ли за эту неделю что-либо еще, что вы считаете важным для самопознания? Опишите в подробностях.

Неделя 11

Взращиваем чувство дисциплинированности

Фраза «ешь слона по кусочкам» в творчестве уместна как нигде. Крупные достижения складываются из маленьких шажков, которые мы делаем каждый день. Чтобы создать роман, надо написать страницу, а потом еще одну и еще. Чтобы нарисовать картину – сделать мазок кистью, и еще один, и еще. Замахиваясь на малое, мы обретаем возможность расти. Пуская талант в дело, ощущаем тревожную радость творческого процесса. Мы, как спортсмены, все время тренируемся. И с каждым новым ежедневным забегом становимся все выносливее и сильнее.

20 минут

Райская птица садится лишь на ту руку, что не пытается ее схватить.

Небо оловянно-серое. На перекладинах пожарной лестницы висят крупные капли. Внизу по улицам бегут пешеходы с закрытыми зонтиками под мышками. За облаками то разгорается, то вновь тускнеет солнце – ему не терпится вырваться из плена. Новости из Висконсина: дождь, дождь, снова дождь. А нам, как всегда, донашивать за ними погоду.

Утром в электронной почте обнаружились фотографии кухонного стола, который моя сестра Либби расписала форелями. Форели вышли чудесные – тут сбиваются в стайки, там поднимаются к поверхности. Весь стол целиком похож на пруд с декоративными рыбами. Как, должно быть, весело ставить поверх этих рыб тарелки.

Но при попытке думать об этом «весело» меня охватывает напряжение. Я все еще в объятиях депрессии, и пока «веселье» понятие по большей части теоретическое. Говоря с сестрой по телефону, буквально заставляю себя не отвлекаться и вести осмысленную беседу. Либби весело болтает, а я изо всех сил вслушиваюсь в ее слова и стараюсь не провалиться в исподволь подступающее отчаяние, голос которого в моей голове давно уже не умолкает. Мне нужна дисциплина, нужна преграда в мыслях, чтобы сдерживать мрачные настроения. «Настройся на позитив, – наставляю сама себя. – Старайся побольше общаться и быть полезной. Интересуйся другими людьми, не уходи с головой в собственные переживания».

Вчера вечером из Чикаго позвонила моя подруга Соня. Она ужасно устала, наработалась до изнеможения и была страшно расстроена. Ей надо писать книгу, а в расписании нет ни единой минуты свободной. Ей так не хватает бескрайних просторов свободного времени. Правда, такая роскошь Соне вряд ли светит, поэтому я советую пользоваться любой свободной минутой и писать по странице. «Что есть, с того и начни, – говорю я. – Что-нибудь да напишется, а потом мы пойдем с этого места дальше».

Я говорю «мы» потому, что я – «волшебное зеркало» Сони-писательницы. Я уже видела ее книги – они пользуются успехом. Когда у Сони возникают какие-то сомнения, она просто звонит мне и узнает, что ее книги – уже реальность, а не просто мечта. Это ее восьмая книга. Рано или поздно она осознает себя настоящей писательницей. А пока каждое произведение кажется ей просто счастливой случайностью, свалившимся везением.

Я люблю деревья за то, что они безропотнее всех прочих придерживаются данного им пути.

«Попробую написать первую страницу, – заявляет Соня. Она втиснет эту страницу между чтениями, преподаванием и интервью. – Книга будет небольшая. Это ведь не так сложно, у меня получится, правда?»

«Давай писать по страничке», – говорю ей я.

Не бывает так, что человек внезапно просыпается сверхпопулярным писателем, продюсером – обладателем «Тони» или драматургом – лауреатом Пулитцеровской премии. В области искусства успешная карьера делается постепенно. Книги пишут по страничке. Пьесы – тоже. Автор песен сначала пишет одну песню, потом – вторую. Актер каждый день погружается в свое ремесло. Сконцентрировавшись на том, чтобы оттачивать вещи мелкие и реалистичные, мы совершаем дела крупные, о которых даже помыслить не могли. Для этого достаточно лишь разбить все на ежедневные дела и спросить себя: что я могу сделать сегодня?

Дни, когда невозможно выкроить даже 20 минут, выпадают редко. А 20 минут – это уже одна страница текста. Двадцать минут – это одно занятие на фортепиано. Или один монолог. В идеале, конечно, нам хочется не 20 минут, а больше, и нередко мы это «больше» получаем, но, по моему опыту, 20 минут – минимальный подходящий отрезок времени, высвободить который можно почти всегда.

– Но послушай, Джулия, – говорит мне Соня, – 20 минут – это только-только раскачаться.

Фокус в том, чтобы выкроить – а не урвать – время и писать.

– Совершенно с тобой согласна. Вот и раскачаешься. Тебе ведь именно это и нужно.

– Да, пожалуй, – неохотно признает Соня. – Я даже сейчас в уме сочиняю текст.

– Ну так выдели 20 минут и запиши его, – советую я.

– Ладно-ладно. Но имей в виду, я знаю, что это просто твой очередной приемчик.

Я верю в простые приемы. Я верю во все, что помогает работать продуктивнее. А значит, верю в 20-минутные отрезки времени, которые можно потратить на страницу текста. Это такой творческий эквивалент быстрого секса – не идеально, но все-таки очень даже неплохо.