Николай Серов - Символика цвета
Абстракт же, как результат указанного вида мышления, ограничен характерным отрывом опосредующих связей его компонентов от конкретного, от историчности, что обусловливает «умерщвляющую все живое» схематичность и/или «схоластическую абсолютизацию» формально-логических связей, не имеющих реального представительства в окружающем мире.
Показательно, как выдающийся психотерапевт Карл Роджерс характеризует точность словесного обозначения чувств своим клиентом: «клиент приходит к важности точности выражения. Он хочет описывать свои чувства только точными словами, и приближенные значения здесь не подходят. Все это, конечно, делается для более ясной коммуникации с собой», – отмечает ученый.
И в этом смысле апертурные цвета в большей мере передают семантическое наполнение архетипов, чем их вербальные обозначения. Вместе с тем последние в западной культуре – на уровне обожествления Слова (Иоанн 1:1) – могут обеспечивать понимание мира, внутреннее единство, взаимосвязь культуры и взаимопонимание людей, о которых размышлял Карл Юнг.
Нормальные и экстремальные условия
В западной культуре с раннего детства человека приучают ограничивать свои эмоции – как отрицательные, так и положительные. И если двухлетние дети еще могут громко плакать или капризничать, кричать или подпрыгивать от радости, хлопать в ладоши или прыгать в объятия взрослого, то уже к 6–7 годам родителям удается приучить детей подавлять такую непосредственную экспрессивность в нормальных условиях жизни.
Стадион Уэмбли. Кубок Англии, 1938
Уполномоченные люди просят футбольных болельщиков не приближаться к кромке поля.
В итоге стихийная радость и громкое восхищение начинают смущать самих малышей – из-за того что подобные проявления чувств считаются «детскими», большинство детей старается их сдерживать. Вместе с тем существуют особые обстоятельства жизни, когда непосредственность эмоций не только не подавляется обществом (и собственным сознанием индивида), но и активно приветствуется, – хотя в повседневной жизни она была бы совершенно неуместной.
Это и праздники – когда даже на улице можно прыгать от восторга и кричать под залпы салюта, петь песни и громко смеяться. Это и домашние торжества, к примеру день рождения, когда, по словам американцев, даже «требуется» такого рода эмоциональная экспрессия. Это и футбольные матчи, где, конечно же, рев болельщиков помогает любимой команде… Все эти и многие другие состояния и условия существования человека обозначаются в хроматизме как экстремальные условия или состояния жизни. И как мы увидим далее, цвет является вполне надежным референтом обоих (нормального или экстремального) состояний.
Удобство использования цвета в качестве такого референта было замечено практически во всех культурах и широко использовалось в самых различных жизненных ситуациях. Так, например, по данным театрального художника и искусствоведа Аллы Черновой, замечания Шекспира (на эскизах художников к придворным спектаклям и в ремарках к маскам) показывают, что один и тот же цвет мог означать и противоборствующие вещи. Современники же Шекспира обладали способностью воспринимать огромное количество цветовых различий, создавать новые варианты цвета, соотносить их названия с языком цветовых символов и подчас доводить сами символы до обозначения различных состояний и условий жизни.
В. Г. Кульпина[2] также отмечает важность учета условий, при которых анализируется семантика цвета. При этом цветообозначение внешности человека, согласно выводам Кульпиной, – это гендерно обусловленное явление: целый ряд цветовых характеристик касается только женщин или только мужчин в зависимости от условий наблюдения.
Однако сегодня можно встретить любопытное мнение, которое совершенно не считается с различными условиями существования человека. Так, например, говорят, что ввиду различных условий существования и развития одни и те же цвета в различных культурах символизируют различные, а бывает, и противоположные явления. И поэтому нельзя свести воедино исторически сложившиеся у многих народов системы цветовой символики. Обычно для подтверждения этого мнения приводятся цвета траура: белый на Востоке и черный на Западе.
В. Ф. Петренко[3] в связи с этим подчеркивает, что национально-специфичным здесь скорее является отношение к содержанию, кодируемому цветом, но никак не собственно содержание. «Например, когда в качестве доказательства того, что цветовая символика национально-специфична, а не универсальна, приводят обычно пример того, что в европейской культуре цвет траура – черный, а у японцев – белый, то забывают, что символика белого цвета (чистой белой доски) означает девственное начало, рождение нового и одновременно растворение, исчезновение старого. В рамках буддистской традиции, где жизнь мыслится как цепь взаимопереходов бытия и небытия, начало и конец не столь антонимичные полюса, как для европейского мироощущения, и образы жизни и смерти, символика черного и белого мыслятся в диалектическом единстве. Налицо не различие цветовой символики, а различие в переживании и трактовке бытия».
Во время камлания шаманки вводят себя в особое возбужденное состояние. Их душа совершает полет в пространстве психической реальности.
С этих позиций становятся более понятными и высказывания феминисток о том, что известные всем женские качества – эмоциональность и интуиция – противостоят сугубо рациональному мышлению «мужчин-роботов». Очевидно, все зависит от личности, но легко видеть и явную относительность этих представлений. Так, по сравнению с мужским подсознанием женское бессознание всегда было эмоциональнее. В то же время материнское сознание более мудро, реалистично и рационально, чем мужское «инфантильное» подсознание в нормальных условиях существования человека.
Соответствующие доминанты интеллекта в хроматизме определяются по предпочтительному выбору цветов испытуемым данного пола и возраста при строго заданных условиях, где условия подразделяются на нормальные, то есть обыденные, обыкновенные, привычные, и экстремальные, то есть непривычные, трансовые; измененное состояние интеллекта.
Следовательно, передаваемый цветовыми канонами, если можно так сказать, «внетелесный» характер цвета соотносится с некоторой его «идеальностью» по отношению к телу и, в силу вышесказанного, можно предположить непосредственную связь цвета с архетипом или с идеями Платона. Таким образом, методами культурологии, психолингвистики, хроматизма, структурной и психологической антропологии к настоящему времени в основном выявлена семантика и полоролевое отнесение как ахромных, так и основных цветов спектра.
После проведенного хроматического анализа памятников мировой культуры я абсолютно уверен в том, что все до единого цвета имеют равноценное значение для интеллекта. Для понимания же символов этого влияния каждого конкретного цвета необходимо учитывать пол, возраст и условия жизни (нормальные или экстремальные). Вместе с тем еще недавно об этом свойстве «противоречивости цветовой символики» шли не совсем плодотворные дискуссии.
Для примера обратимся к семантике красного цвета, которая без учета нормальных/экстремальных (normal – extremal: N/E) условий окажется и мужской, и женской одновременно, как это следует, к примеру, из работ английского и американского антрополога В. Тернера. В самом деле, если мы не будем учитывать N/E условия, то красный – это женский цвет («красна девица», к примеру). Не зря же в древних и пережиточных обществах красным цветом наделяли шаманок в E условиях, то есть в их экстремальных службах племени. И красным же цветом экстремумов смущения или стыда наделяется женщина, но не мужчина, который, как мы уже видели, и так красный («ни стыда ни совести», как про него говорят женщины).
Таким образом, красный цвет действительно может характеризовать женское бессознание, но тогда, когда ее интеллект оказывается в экстремальном состоянии. Отсюда вытекает любопытное следствие: русская «красна девица» всю жизнь существует в E условиях. Так ли это в действительности?
Казалось бы, это подтверждают климатические условия. Но дело не в них. За тысячи лет адаптация к климату давно уже должна была завершиться… Остаются социальные условия, которые в России чаще всего действительно экстремальны.
Мужчина, женщина и эмоции
Еще в XIX веке ученые знали, что эмоции вызывают изменения пульса, дыхания, скорости реакции, силы и др. И эти же изменения вызывает у нас действие различных цветов. Все это говорит о прямом действии цвета на все сферы интеллекта.
Мужчины могут не заботиться о цветах своей одежды, если они обладают харизмой. Роберт Редфорд и Пол Ньюман в фильме «Буч Кэссиди и Сандэнс Кид», 1969
