Элизабет Ланди - Тайная жизнь великих художников

Богемная жизнь измотала Ван Гога. После двух лет в Париже его здоровье изрядно пошатнулось по причине неумеренного потребления коньяка и бессонных ночей, проведенных в кабаре «Мулен Руж». Ему было необходимо уехать из города, чтобы восстановить силы. В очередном приступе вдохновения Ван Гог вообразил себе некую «Мастерскую Юга» где-нибудь в Южной Франции — там художники-единомышленники смогут работать, не испытывая давления капитала. В качестве идеального места для такой мастерской он выбрал городок Арль — никто не знает, почему, — куда и отправился в феврале 1888 года.

Провинциальный Арль не знал что и думать об этом странном голландце. Ван Гог чувствовал себя там жутко одиноким. Он не говорил на прованском диалекте и с трудом объяснялся с соседями. Иных занятий кроме живописи у него не было. За пятнадцать месяцев он написал две сотни полотен. Яркий свет Прованса воспламенял его воображение, и вскоре он уже работал в той немедленно узнаваемой, зрелой манере с характерными чистыми красками, нанесенными на холст густыми мазками.

По-прежнему одержимый идеей Мастерской Юга, Ван Гог настойчиво зазывал в Арль Гогена. Надо сказать, что для Поля Гогена искусство было также второй профессией, начинал он как биржевой маклер и, хотя в первое время его вдохновляли Писсарро и импрессионисты, к 1888 году уже двигался в иную сторону — от непосредственного воспроизведения натуры к стилю, в котором отразилась бы работа его воображения. К идее художественной общины Винсента он проявлял вялый интерес, но ему хотелось упрочить знакомство с Тео, который превратился во влиятельного торговца картинами, а потому он приехал в Арль. Ван Гог приветствовал его появление с неподдельной радостью; он неделями писал натюрморты с подсолнухами, намереваясь украсить ими комнату Гогена.

Гоген предвидел отношения по типу «учитель — ученик», и поначалу так оно и было. Ван Гог следовал за ним по всюду, как преданная собачонка. Но несговорчивость Ван Гога скоро дала о себе знать, и между художниками то и дело вспыхивали яростные споры об искусстве, а также истинном источнике вдохновения. (Ван Гог считал таковым природу, Гоген — воображение.) Угрюмость, свойственная Гогену, только усугубляла обстановку. А с учетом скудости развлечений в округе — одно-единственное кафе, оно же бордель, — напряжение возрастало. Гоген неожиданно объявил, что возвращается в Париж. И Ван Гог сорвался.

Мы точно не знаем, что происходило в эти два дня накануне Рождества 1888 года. Рассказ Гогена по меньшей мере субъективен, а Ван Гог никогда не описывал эти события. Ван Гог якобы угрожал бритвой Гогену, а потом отрезал себе кончик мочки уха (но не ухо целиком, как гласит легенда) и двинул в бордель показать своей любимой проститутке, что он с собой сделал. Наутро полиция по кровавому следу нашла Ван Гога — он лежал у себя дома, в кровати, в бессознательном состоянии. Гоген послал за Тео, а Винсента госпитализировали, он едва не умер от потери крови; Гоген же поспешил убраться в Париж. Больше они не встречались.

Ван Гог уже никогда не станет таким, как прежде. Его выписали в январе, а в феврале он опять попал в больницу. Понимая, насколько нестабильна его психика, он добровольно пришел в лечебницу для душевнобольных в Сен-Реми, расположенном неподалеку от Арля. Там он провел долгие месяцы, то впадая в безумие, то успокаиваясь. Иногда он находил силы работать, писал ирисы в саду заведения и ночное небо, усыпанное звездами. А иногда превращался в беспомощную жертву иллюзий и галлюцинаций. Постепенно его состояние улучшалось, но выписали его только через год, и в мае 1889 года он покинул Прованс.

Тео поселил брата в маленьком городке в двадцати милях к северу от Парижа, где Винсент, словно одержимый, писал окрестные ландшафты, особенно часто пшеничные поля, отливающие бронзой под летним солнцем. Многие находят эти картины, в частности «Ворон над пшеничным полем», страшно депрессивными. 27 июля 1890 года хозяин гостиницы обнаружил Ван Гога лежащим на полу в своей комнате в луже крови: он выстрелил в себя из пистолета на пшеничном поле, после чего смог вернуться. Бедный, незадачливый Винсент — пуля не попала ему в сердце, но застряла в боку. Он промучился два дня, прежде чем умереть.

И вот мир узнал о смерти художника, которого он только начал замечать. Тео трижды — в 1888, 1889 и 1890 годах — выставлял картины Винсента в «Салоне независимых», где они удостаивались похвал — нечастых, но восторженных. Тео удалось даже продать картину — первую и единственную.

В ПРИПАДКАХ БЕЗУМИЯ ВИНСЕНТ ВАН ГОГ ЕЛ КРАСКУ ПРЯМО ИЗ ТЮБИКА.

В дальнейшем Ван Гога провозгласили прототипом «безумного» художника, гибнущего от равнодушия общества. В первой половине двадцатого века публика запоем читала его опубликованные письма и романизированные биографии, в частности книгу Ирвинга Стоуна «Жажда жизни», изданную в 1934 году. (В 1956-м по «Жажде жизни» сняли фильм, получивший «Оскара»; режиссером был Винсент Минелли, главную роль исполнил Керк Дуглас.) Тем временем Ван Гог продолжал вдохновлять художников. Фовисты, включая Анри Матисса, и полвека спустя абстрактные экспрессионисты восхищались его динамичным использованием цвета.

К концу двадцатого века слава Ван Гога обрела непререкаемость, когда его картины на аукционах стали стоить огромных денег. За одну из последних работ — «Портрет доктора Гаше» — в 1990 году выложили рекордные 82,5 миллиона долларов. Сегодня живопись Ван Гога можно увидеть в музеях самых разных стран, а также на мебельных чехлах, шелковых галстуках, кофейных кружках и косметичках. Как защитник «низких» слоев общества, Ван Гог, возможно, оценил бы иронию судьбы своего творчества, превращаемого в китч.

За яркость картин Ван Гога мы можем сказать спасибо промышленной революции. Результатом химических исследований в девятнадцатом веке стало появление около двадцати новых пигментов, многие из которых были куда ярче и устойчивее прежних красок. Ван Гог воспользовался этими инновациями; в письмах к Тео он убеждал брата не заменять новые краски старыми дешевыми — это, полагал он, ложная экономия.

К сожалению, многие из новых красителей могли стать причиной ухудшения здоровья Ван Гога. Сияющая «изумрудная зелень», которую изготовляли на основе меди или мышьяка, была высоко токсична, и этот пигмент продавали не только как краску, но и как средство борьбы с крысами. Высказывались предположения, что неврологические симптомы Ван Гога были вызваны отравлением мышьяком. Впрочем, свинец в белилах и ртуть в киновари тоже могли сыграть свою губительную роль — особенно, если припомнить тот факт, что Ван Гог в острых приступах безумия ел краски прямо из тюбика.

Чем же все-таки болел Ван Гог? В добавок к гипотезе отравления красителями, каких только диагнозов не ставили художнику, включая шизофрению, сифилис и порфирию[13]. Наиболее убедительная теория, выдвинутая двумя независимыми исследователями, предполагает биполярное расстройство; это заболевание способно объяснить и маниакальное поведение, за которым следовала глубокая депрессия, и временную эпилепсию, а также галлюцинации и судорожные припадки. Плохое питание и чрезмерное употребление алкоголя обостряет любой из этих симптомов, а в Арле, похоже, рацион Ван Гога складывался исключительно из абсента, черного кофе и трубочного табака. Но чем бы ни болел Ван Гог, медицина двадцать первого века, вероятно, вылечила бы его, и тут возникает риторический вопрос: как сказалось бы это лечение на великом таланте художника?

У бедняги Ван Гога, кажется, не было ни минуты покоя в жизни, особенно когда дело касалось женщин. Первой любовью Винсента была дочь его лондонской домохозяйки, но, когда Ван Гог наконец собрался с духом сделать предложение, она объявила, что уже помолвлена.

Вторым страстным увлечением стала его кузина Ке Вос-Стрикер, недавно овдовевшая. Лето 1881 года Ван Гог провел в Эттене с родителями и Ке. Кузина, будучи на семь лет старше, относилась к Винсенту с добротой и сочувствием, и это его сразило. Он сделал ей предложение, Ке решительно отказала. Но он продолжал преследовать ее, увязался за ней в Амстердам и назойливо докучал своим дяде и тете. Как-то вечером он сунул руку в пламя лампы, заявив, что не уберет ее, пока ему не позволят увидеться с кузиной; он потерял сознание от боли, прежде чем его дядя задул пламя.

Затем Ван Гог отвлекся на новую любовь, впрочем, не менее бесперспективную. Класина Мария Хорник (все звали ее Син) была сильно пьющей беременной проституткой с маленькой дочкой на руках. Ван Гог исполнился решимостью «спасти» несчастную женщину и поселил ее у себя дома. Семья была в ужасе от этих отношений, в том числе и потому, что Син вернулась к прежней профессии сразу после родов. В конце концов в 1883 году Ван Гог с ней расстался.