Наталья Аверкиева - Коварство мыльных пузырей
Глава 4
Ты что, туфли с собой возьмешь? И носки сними!
Утро я опять провела перед зеркалом. В два часа дня начинался матч. Я позвонила Матвею, тот велел приходить и найти Оливку или Лапу. Зачем мне нужны эти девушки — не объяснил. Может быть, у них есть какие-нибудь билеты? Непонятно, если честно. И вот… Юбка, блузка, колготы и сапоги, макияж и прическа… Я больше не Ярик и не Птица… Я — Ярослава. Умница и красавица. Только ступни все равно от этого болеть меньше не стали.
— Мам, эта куртка не подходит под мой новый имидж, — вышагивала я по квартире со своей любимой курточкой в обнимку. Она была такая удобная, такая славная, я так ее любила.
— Яся, чем я могу помочь? — вышла с кухни мама. — Я не могу покупать тебе каждую неделю новую куртку.
— Да, но я же не знала, что все так получится! — возразила я.
— Отлично! То есть если ты в следующий раз влюбишься в мотоциклиста, то мне тебе надо будет купить защиту и мотоцикл? — возмущенно потрясла мама половником.
— Ну, Женьке же обещали купить весной! — не сдавалась я. — А я хочу быть человеком! Меня ребята стесняются.
— Что-то я не заметила, чтобы тебя Ахмед стеснялся. И вообще у них так не принято ходить.
— Это все у тебя, мамочка, стереотипы. И с чего ты решила, что я пойду на свидание с Ахмедом?
Мама смешно округлила глаза.
— А с кем и куда ты идешь? — осторожно спросила она.
— На хоккей, — ничуть не соврала я.
— С кем?
— С Лапой и Оливкой.
Надо же, как мне пригодились новые подруги!
Мама только вздохнула. И ушла обратно варить суп.
Я вернулась к шкафу. Вещей так много, что непонятно, как они вообще сюда все влезли. Н-да, моя любимая куртка больше не подходит под мой новый образ, а другой у меня нет. Самый страшный зверь «нечего надеть», живущий у Насти, видимо, переехал жить ко мне. Как же выкрутиться?
— Яся, — крикнула из кухни мама, — можешь взять мое пальто.
Ура! То, что доктор прописал. И я унеслась в родительскую спальню.
Сегодняшний поход на каблуках мало отличался от вчерашнего, кроме того что рядом не было надежного локтя Вари. Я сильно волновалась, потому что настолько красивой Матвей меня еще не видел. Как он отреагирует? Что скажет? Надо ему понравиться. Я аккуратно ступала по обледенелому асфальту, мысленно молясь, чтобы не рухнуть в лужу. Ноги скользили. Если я и дальше буду идти с такой скоростью, то никогда в жизни не попаду на хоккей. Как же удобно в кроссовках! Бежишь, ни о чем не думаешь.
В метро каблук провалился в решетку, и я чуть не осталась без ноги — мне показалось, будто ступню оторвало. Я не могла думать ни о чем другом — только о собственной походке и внешнем виде, который доставлял мне великий дискомфорт. Хотелось плакать. Хотелось вернуться домой и переобуться. Мои любимые багги сиротливо лежали в кресле. Моя теплая толстовочка валялась там же. Мои кроссовочки стояли на батарее, а я, как раненый красноармеец, как убитый самурай, как истерзанный бледнолицыми индеец, как несчастный беглый раб, куда-то крадусь в этих орудиях пыток. Но я смогу, я сильная. Настя же как-то ходит на каблуках. Впрочем, по-моему, Козарева родилась на шпильках.
К «Луже» стекался народ. Преимущественно мужчины. В редких случаях девушки. Я чувствовала себя отвратительно. Здесь не было моих парней, с которыми мы бегали на матчи, не с кем было обсудить ход игры, да, по большому счету, я и в игре не сильно понимала. Я пританцовывала от холода у центрального подъезда, наблюдая, как группы мужчин проходят в помещение. Девушки есть, но очень мало. Ни Оливки, ни Лапы я не заметила. Билета на матч у меня тоже не было. От этого становилось тоскливо и грустно. Матвей меня обманул? Он не ждет? Почему-то было очень обидно, что я вот так вся нафуфырилась, напихтерилась, как последняя дура, шпильки напялила, ноги болят, голова замерзла, а он… Я от расстройства аж всхлипнула. И Ахмеду ведь не позвонить, потому что он на своей конференции какой-то заумный доклад читает. Вот что мне делать? У меня два парня, и ни один меня не любит. Да и я не очень понимаю, кого из них люблю, а кого нет. Сложная у меня жизнь, врагу такую не пожелаю. Неожиданно телефон в кармане завибрировал. Матвей!
— Яра, ты где? — недовольно спросил он.
— Я тут… — рассеянно закрутила головой. — Около центрального входа…
— Что ты там делаешь? — раздраженно поинтересовался Матвей, явно с трудом сдерживая себя. — Мы где вчера договаривались? Ты позвонила Оливке?
Договаривались? Я не помню… На лбу выступила испарина.
— У меня нет ее телефона, — пискнула я.
— А позвонить и спросить нельзя было? — злился он.
Я промолчала. И как я сама не догадалась?
— Иди к служебному входу, я попрошу Оливку тебя встретить, — грозно велел Матвей и отсоединился. Я хотела спросить, где он находится, но постеснялась. Покрутила головой, не понимая, у кого можно спросить. И пошла вдоль стены, в надежде найти этот загадочный служебный вход.
Я плелась вдоль здания и тут заметила, как ко мне навстречу спешит Оливка, кутаясь в легкую кофточку. А дальше все вышло, как в сказке: «Иван-царевич сел серому волку на спину, а волк побежал так скоро, аки стрела, и бежал он долго ли, коротко ли, наконец прибежал в государство царя Афрона ночью», то есть таки мы попали в «Лужу» и понеслись куда-то тайными тропами не то в раздевалку, не то куда-то еще.
— Ты что? — тихо ругала меня Оливка. — Как ты могла опоздать! Моте нельзя волноваться перед матчем. Ему настрой нужен. А ты… Как ты можешь быть такой безответственной.
— Я очень долго ждала вас около центрального входа, — робко оправдывалась я, привнося в свои слова немного неправды.
— Зачем ты там стояла? Это же какая глупость! Надо же было сразу сюда идти! Эх, Ясень, как ты могла?
— Не называй меня так, — скромно попросила я.
— Проходи, садись на второй ряд к Лапе, — открыла она дверь и кивнула куда-то в сторону.
Я несмело вошла в помещение. Здесь было полно мужчин, фотографов и еще кого-то.
— Что это? — шепотом спросила я.
— Тут пресса сидит. В VIP пропусков не было, ребята договорились, чтобы мы тут побыли.
Мы прошли на свои места. Лапа, увидев меня, заулыбалась, поздоровалась и даже спросила, как дела. Будто мы такие подружки, куда деваться. Я осторожно вытянула начинающие гудеть ноги. Скоро начало матча. Ох, чем бы себя занять…
— Эх, жалко, что ты пропустила раскатку, — счастливо захлопала ресничками Юля. — Они сегодня такие классные.
— Такие же, как и на той неделе, — снисходительно улыбнулась Оливка, пропуская какого-то фотографа вперед.
Наблюдать за журналистами оказалось очень интересно. Они лениво перебрасывались фразами, настраивали технику и поругивались между собой, кто где будет стоять. У них была какая-то сложная субординация — кто-то пытался доказать, что, кто первым встал, того и тапки, кто-то суетливо бегал вдоль бортика в поисках лучшего места, кто-то активно отгонял фото-«мух» от своего лакомого места-кусочка. Я едва держалась, чтобы не расстегнуть молнию голенища. Все-таки все дело в сапогах — они мне жмут, поэтому так неудобно. Когда же начнется? Ждать — это так утомительно. По льду ползала машина, которая не то заливала лед еще раз, не то чистила его. В громкоговоритель монотонно объявляли состав обеих команд. На трибунах народ дудел в трубы и махал флагами. Музыка орала на всю. Фотографы оживились и принялись настраивать оборудование. Я выглядывала из-за их спин и пыталась понять — будет ли мне видно или нет. Лапа и Оливка над чем-то хихикали в сторонке.
Прошло еще минут десять. Наконец-то свет погас. Луч выхватил какого-то мужика на льду, который что-то зычно говорил в микрофон. Трибуны с переменным успехом реагировали на голос. Я едва сдерживала зевоту. Все-таки футбол гораздо интереснее хоккея. И вот чудо случилось!
— Приветствуем вратаря и стартовую пятерку команды гостей! — объявил мужик на льду.
И трибуны начали шуметь. Я заметила, что игроки толкутся перед бортиком. Что же они не идут?
— Вратарь команды Леонид Петров! — торжественно объявил дядька. И на лед выскользнул игрок в форме вратаря. — Защитники…
Аааа! Так вот оно что! Он всех по одному представляет. Как сложно жить… Между тем народу на льду становилось все больше и больше. Я внимательно рассматривала спортсменов. Когда же будет Матвей? Где же он? Потом зал громко приветствовал команду хозяев. Вот и Матвей Ветров. Его номер семнадцать. Я расправила от удовольствия плечи — это мой парень, и я горжусь им. Под табло скакали девушки в коротких юбчонках и с мочалками в руках. Они браво дрыгали ногами, махали руками и строили какие-то пирамиды. Иногда я косилась на них и не могла понять, что такого интересного в этом черлидинге? Настя занималась им, пока ее не выгнали из группы из-за глупости, ну и чего? Вот прелесть — все игру смотрят, а ты вместо этого ногами машешь. Фу!
