Эльмира Нетесова - Чужая боль
— Мам! А тебе замуж предлагали?
— Случалось такое. Последний раз лет пять назад один придурок подвалил. Думал, что осчастливил меня. Руку предложил вместе с сердцем. А что в сердце? Единая стенокардия с ишемией. Еще немного, и инсульт свалит. В руках подагра! И сам старый черт. На него смотреть тошно, а уж жить с таким вовсе глупо. Он по дому ходил, держась за стенки. Ну я ему помогла дойти до калитки. Вывела чокнутого и предупредила, чтоб больше не появлялся в моем дворе ни по какой погоде. А другие, путевые мужики, сами оббегают меня. Они уже заняты. Обросли семьями, детьми. Оно и мне нынче никто не нужен. Чему удивляться, в деревне девок полно. Я против них дряхлая старуха и ни о чем не думаю и не мечтаю. Жизнь свернула на закат. С тем молча смириться нужно.
— Ты у меня совсем молодая! — не согласилась Наташка.
— А я думала, что ты никому не веришь. С отцом не состоялось, вот и отворотило от мужиков, — тихо продолжила Наташка.
— Этот придурок вообще никому не нужен. Лучше весь век одной куковать, чем такого хоть на ночь принять, — отмахнулась Юлька и взялась за домашние дела. К вечеру сходила в магазин. И пока Наташка мыла полы в доме, баба, набрав две полных сумки продуктов, возвращалась домой.
— Юля! Чего еле плетешься? Тебя во дворе гость ждет. Уже давно завалинку насиживает, а ты еле ноги передвигаешь, — встретились бабы.
— У меня гости? — изумилась Юлька.
— Пока что один, но мужчина.
— Я никого не жду и не приглашала…
— А ясный сокол ждет с нетерпеньем, — усмехались женщины.
Подходя к дому, Юлька и впрямь увидела во дворе мужика. Он уже стоял на крыльце, Наташка не осмелилась сама впустить его в дом, и Юлька поняла, что человек этот не свой, не из деревенских, какой-то приезжий, и ускорила шаг. Она никак не могла узнать непрошеного гостя. Кто же он? Лишь подойдя почти вплотную, узнала:
— Яшка! Ты ли это?
— Я, Юлька! У тебя хорошая память, — улыбался человек и подступил к бабе совсем близко.
— Зачем тебя черти принесли? Что надо? Что ты тут забыл?
— В гости приехал, — ответил смущенно, опустив глаза вниз.
— Кто звал сюда? Кому ты тут нужен?
— Не звали, это верно. Но у меня здесь дочь! Вот и приехал навестить. Имею право увидеть родное дитя. Ведь меня никто не лишал родительских прав, а значит, могу забрать ее, когда захочу! — осклабился в злой усмешке.
— Что? Взять у меня Наташку? Да я тебе жабры вырву одной рукой! Ишь размечтался, свиная отрыжка, конская кила! А по соплям получить хочешь? — двинулась на мужика буром. В глазах Юльки потемнело.
— Ну, чего хвост подняла? На моей стороне закон! Я — родной отец! Обращусь в милицию и дело в шляпе! Заберут у тебя Наташку, и никто согласия не спросит. Кто ты есть, все о том помнят! Ты ей никто. А потому, хвост не поднимай, не раздувай базар. Это дело пустое. Правда на моей стороне. Потешилась с Наташкой, как с куклой, и хватит!
— Слушай, ты, гнилой лишай! Где ты был все эти годы? Не помогал растить, не навещал, не звонил. А теперь свалился кучей говна на голову!
— Я в любой момент мог приехать за нею!
— Чего ж не забрал из роддома, почему малышкой не взял? Зачем она теперь нужна? Что задумал? Не с добра возник. Мне Наташку Ритка отдала. Перед самой смертью своей просила взять в дочки Натку и растить, как свою. А ты тут при чем?
— Мало что Ритка говорила! Я отец, сам растить буду, без чужих людей. Иль не помню, кем ты была. И кого из моей дочки вырастишь? Я ее в город увезу. В нормальные условия. Выучу, выведу в люди. А ты куда ее отведешь, в лопухи или на панель!
— Заглохни, недоносок!
— Зато не жил в притоне! Мне вслед никто не плюнет, как тебе, какую и нынче весь город помнит. Лучше скажи, сколько мужиков заразила, сколько урыть тебя хотели. Ты в деревне от разборки спряталась и нос боишься высунуть. Все неспроста, стоит появиться, в куски разнесут. Так ты моей дочкой прикрылась, профура! — отлетел на несколько шагов от увесистой пощечины, упал, ударившись спиной о забор.
— Еще одно слово, и самого разнесу в клочья! Ты лучше свое прошлое вспомни, сколько душ загубил, выколачивая детей из пуза Ритки! Как тебя земля носит, свинячий геморрой! Таким на свет нельзя появляться. Бабу ты загробил! Это мы все знаем и помним. Жить ей не давал, говно собачье! Она мне все про тебя рассказывала!
Вокруг них стали собираться любопытные, деревенские зеваки, старухи и старики Они слушали вспыхнувший скандал, хихикали, качали головами, узнав подробности.
Сколько бы они еще скандалили, если бы к дому не подъехал Иван Антонович. Он затормозил машину у самых ворот и, выскочив из кабины, крикнул зло:
— Кончайте базар! Устроили цирк на всю деревню! Или не можете в доме поговорить по-человечески? Совсем совесть потеряли, все исподнее наружу выволокли!
— Он за Наташкой возник! — взвыла баба.
— Она моя дочь! Имею право забрать ее в любой момент! — выпятил грудь колесом.
— Ишь, какой шустрый! А кто позволит тебе забрать девчонку? Мы тут не в глухом лесу живем, законы тоже знаем. Не духарись. Веди себя прилично, покуда в милицию не взяли. Там найдут управу на обоих!
— Иван Антонович, а меня за что? Я никого сюда не звала, сам приперся, да еще грозит, обзывает, ублюдок долбанный! Он за дочкой возник! А где раньше кантовался, когда она грудной была? Иль память отшибло у гада! Да кто ему ребенка теперь доверит? Он девчонку за бутылку продаст, ирод проклятый!
— Хватит базлать! Оба хороши! Не позорьтесь перед всей деревней! Идите в дом, там разберитесь в своих делах спокойно. Хватит скандалить на весь свет, сыщите у себя каплю ума, ведь вы люди, умейте договориться, — повернулся к машине и сказал деревенским:
— Ну, а вы чего глазеете? Идите по домам, цирк закончен!
— А меня Наташка в дом не пустила! — по-жаловался Яшка вслед Антоновичу, но тот уже не услышал и не оглянулся.
Юлька, подхватив сумки, пошла в дом. Она только ступила на крыльцо, как услышала за спиною:
— Юля, мне можно войти?
— Входи! Чтоб тебя черти взяли! — отозвалась глухо. Яшка разулся в коридоре, тихо, почти неслышно вошел в дом, сел в уголке притихшим сверчком.
Наташка исподтишка разглядывала гостя.
Нет, Яшка вовсе не был безобразным. Обычный человек, аккуратно одетый, побритый, он вовсе не походил на алкаша. Не первой свежести костюм не смотрелся изношенным, рубашка чистая, носки целые. Глянув на человека, можно было подумать, что это обычный горожанин, приехавший в гости ненадолго.
— Ты работаешь где-нибудь? — внезапно спросила Юлька.
— Ну, а как же? В автопарке. Был слесарем, теперь диспетчером работаю. Все путем у меня. Одна беда недавно случилась, мамаша померла. С нею вдвоем так хорошо было. Жили душа в душу. Она мне и матерью, и другом была. Никогда не гавкались. А теперь вот, словно душу унесла с собой. Дома пусто и холодно, как в могиле. И почему мамка меня с собой не забрала в одночасье? — посетовал Яшка.
— С ума сошел. Ты ж еще молодой! — вырвалось у Юльки невольное.
— Дело не в возрасте. Смысл в жизни потерян. Для кого жить? Просыпаюсь один, засыпаю сам. Не с кем словом переброситься. В квартире, как на кладбище. Поверишь, с работы возвращаться неохота.
— Завел бы бабу и жил бы как все нормальные люди! — перебила хозяйка.
— Не получается с бабой, все что-то не так. Одна пьет, другая курит, третья, свесив лапы, сидит и ждет, когда ее накормлю. Ну, скажи, на хрен мне сдалось такое семейное счастье? Сколько их у меня перебывало, все говно. Даже имени ни одной не запомнил, — пожаловался человек тихо. И продолжил:
— Пусть я и сам не подарок, но ведь должны бабы иметь хоть каплю тепла в душе.
— Тут самому надо постараться расшевелить бабу. А если не проявишь себя, чего ждать. Мы ведь нынче тоже битые. Я вон с работы возвращаюсь, и если б не Наташа, волком взвыла бы от одиночества. Порою так тошно на душе, а кому пожалуешься. Зажмешь себя в кулак, отвлечешься на дела, если силы есть, и снова живешь. А с утра опять впрягаешься в лямку. Надрываюсь, устаю до вечера так, что дышать неохота. Но держусь, знаю, дома Натка ждет. Иначе уже свихнулась бы или сдохла. У людей праздники, какие-то даты, а мне и вспомнить нечего, — вздохнула Юлька.
— А ко мне сосед-пенсионер приклеился. Деду уже восьмой десяток, а он пятую жену привел. Прежние поумирали, как мамонты. Он их каждую поминает. А сам живет. И все сетует, что молодые бабы на него не смотрят, смеются в глаза. Тараканом, сверчком называют. Так он по интернету себе жену нашел. Во, пройдоха! Скажи?
— Достало его одиночество, вот и нашел хоть — какой-то выход, — вступилась Юлька за незнакомого старика.
— Нет, он мне другое говорит, что женщины ему для здоровья нужны. О душе не думает. Даже я ему удивляюсь, как хватает человека на развлекашки?
— Ты обедать с нами будешь? — внезапно перебила Юлька.
— Не откажусь, — поспешил ответить Яшка.
