Эльмира Нетесова - Чужая боль
— А лягавых в помощь дашь?
— Эти не для тебя. У них беседа с ограниченным кругом лиц, — предупредил заранее и увидел, как насторожилась Юлька.
Мигом сошла с ее лица веселость. Девка побледнела, покрылась пятнами, умолкла и старалась ни с кем не поддерживать разговор. Она задумалась о чем-то своем.
Работали в этот день без огонька, даже не шутили как обычно. Всех насторожило предупрежденье о милиции.
— С кем они будут базарить? О чем? — гадали девчата.
— Ну что заранее сопли сушите? Иль впервой с ними базарить? Нового не ждите. У них мозги деревянные. Не способные на перемены. Ничего интересного не услышите. Зато выспаться успеете. А когда они смоются, разбежимся кто куда.
— Тебе на сегодня «стрелку» забил вчерашний хахаль?
— О чем ты, Зойка? Он за вчерашнее не рассчитался. А сегодня чем заплатит?
— Натурой! Молока бидон приволокет.
— А тебе, Юлька? Хоть в этот раз повезло?
— Хрен там повезло! Вдвое меньше дал.
— А почему? Может, обслужила слабо?
— Закинь. Все в норме. Просто на жлоба напоролась. Он базарить начал, торговаться. Я вырвала у него с рук что было, самого послала подальше. Так еще и обижался, кузнечик из гербария. У него от мужика одна ширинка. А в ней нифига. Сплошная пустота. Я цапнула и руке не поверила. А где то, ради чего ширинку носят? Там даже видимости нет. И с таким на свиданку? Да чтоб он задохнулся! Пусть лучше у меня все отсохнет, отгниет и отвалится, чем с таким трахаться.
— Ладно вам, завелись. Вам хоть какие-то перепали. А у меня никого! И то терплю, — не выдержала Зойка.
— Как это никого? — изумилась Юлька.
— Молча! Я у него бутылку с закусью запросила. Он как пошел, так сразу с концом исчез.
— Последнее надо было оставить до возвращения, — усмехнулась Юлька.
— Да кто ж знал?
— В другой раз умнее будешь, дура!
— А ты что, уже трахнулась с ним?
— Нет! Я для разгону попросила. Он пообещал, а сам насовсем смылся. Во, придурок!
— Ты ж ничего не потеряла!
— А время? Я вместо него троих бы заклеила.
— Ну, бывают проколы. Не тужи. На другом наверстаешь.
— Теперь знаю, деревенские жадные люди. Он мало того что отдерет, еще сдачу потребует.
Девки громко рассмеялись. К ним присоединились дорожницы:
— Нет, наших ребят податливостью не взять. Они на таких не падкие. Все наоборот надо. Помучай до седьмого пота, но не поддавайся. Тогда что-нибудь получится.
— И то если повезет, — вставила Ритка ехидн
— А дарма с ним время проводить, кому с нужен? Еще черт знает, что с ним получится, вставила Тамарка.
— Ну, с наших вы ничего не сорвете и не поимеете. Они у себя дома. Всякое могут отмочить. С ними лучше не связываться.
— Видно, для того и возникают менты вечером, чтоб предупредить на всякий случай.
Девки шли домой после работы не спеша. Да и то сказать, устали.
— А мы сейчас спать завалимся, скажем, что нам не до бесед, мы еле живые. Пусть бригадир подтвердит, как приходится вламывать.
Девчата ждали милицию целый час и, не дождавшись, плотно поужинали, легли отдохнуть на полчаса да и уснули.
Только Шурка с Юлькой приводили в порядок соседний дом. Чистили, мыли, подметали, проветривали, вымазались как черти. На них страшно было смотреть. Какие там девки? Черти из ломбарда! Их даже видавшие виды старухи ночью испугались бы.
Шурка, выставив задницу в окно, мыла стекла. Юлька выгребала печь. Вокруг них сновал грязный черный кот и, оголтело крича, просил жрать хоть что-нибудь.
— Барсик, сучий выкидыш, ты видишь, что не до тебя теперь! Подожди! — цыкнула на кота Шурка и в ответ услышала:
— Здравия желаем!
От удивления девка чуть не вылетела в окно, но ее придержали, сунули в дом обратно. Узнав, кто такие, милиция обрадовалась:
— Вот вы нам и нужны.
Шурка огляделась. Ментов трое, их двое. И сказала подумав:
— Так не пойдет. Еще подруга нужна. А то счет неравный.
— Мы не по этому вопросу, успокойтесь, нас секс не интересует. Мы пришли побеседовать с вами, обеими.
— Тогда, с нею с первой! А я пока делом займусь, — начала мыть полы Юлька, заодно протирала стулья, подоконники, чистила столы, умывальник. К концу уборки дом сверкал чистотой. Даже не верилось, что час назад он был совсем иным. Казалось, по нему прошла рука доброй феи. Даже букет цветов на кухонном столе появился. Пыхтел чайник, оставшийся от бабки. Начищенный и отмытый, он вспомнил свою молодость и свистел совсем по-хулигански,
На столе, как и положено, печенья и конфеты. Ничего лишнего, никаких вольностей. Все чинно и скромно.
Девчата пригласили милицию к столу:
— Присаживайтесь.
— Всего-навсего чайку попьем.
Люди присели не без оглядки:
— Чайку можно. Отчего ж отказываться? Так вы все слышали, девчата? От дня нынешнего никаких вольностей вам не разрешается. Ни ночных свиданок, ни кутежей, ни шума, ни плясок, ни драк, ни игр. Жить вы должны тихо и спокойно, не мешая никому. Чтоб никто на вас не жаловался, не писал заявлений, и чтоб под вашими окнами не сновали ребята пачками.
— Понятно?
— А поскольку можно? — рассмеялась Юлька.
— Я вам без смеха говорю!
— Ой! Дядя! Не надо на нас орать.
— Я предупреждаю.
— Мы что? Арестантки?
— Почти!
— А за что?
— Вам это известно лучше нас!
— Но какие к нам претензии? Мы работаем без замечаний. Даже лучше дорожниц. Бригадир подтвердит. А ночью спим. После такого рабочего дня уже ни до чего. Повламывайте как мы, сразу поверите!
— Вы обе должны избегать интимных связей, общения с местной молодежью, злоупотребления спиртными напитками. Вы обе прекрасно знаете, почему вам это сказано. Мы не станем повторяться. Но к вам обоим трижды в неделю будут приходить врачи из вендиспансера. Причина их визитов вам хорошо известна. Мы не дети, чтобы говорить об опасности ваших контактов с деревенскими. О последствиях говорить не хочется. Вы люди взрослые. Подумайте о своем будущем, если хотите его иметь.
— Вы нам грозите? — удивилась Шурка.
— Предупреждаем. И не случайно. Ваши подруги, узнав, чем вы больны, откажутся жить рядом с вами. Оно и понятно.
— Выходит, вы заточили нас в клетку?
— Не мы, вы сами себя загнали в нее. На кого теперь обижаетесь?
— Но мы лечились достаточно долго!
— К сожалению, результаты анализов дали отрицательный показатель. Не надо убегать, не долечившись, чтобы вас по всему городу разыскивала милиция!
— Мы не будем больше убегать.
— Теперь уже отбегались, — усмехнулся кто-то из милиционеров, и у Юльки от этих слов по спине дрожь пробежала.
— Вас будут контролировать!
— Кто?
— Работники милиции, диспансера.
— На предмет чего?
— Вашего поведения. Именно из-за него вы здесь.
— Контролировать каждый шаг?
— Если понадобится, то контроль будет самым жестким.
— А как не боитесь, что с нами работает бригадир-мужчина? — усмехнулась Юлька.
— Он осведомлен о вас.
— Да и не только он, все, кто так или иначе контактирует с вами. Мы обязаны были предупредить их.
— Выходит, даже дорожницы знают?
— У них помимо старых родителей, есть малолетние дети. Чему же удивляетесь?
— Короче, обложили, как волков флажками.
— Кто в этом виноват? Себя вините.
— Выходит, мне в город домой появляться нельзя даже через год.
— За это время закончится ваше лечение, и вы обе будете совершенно здоровы, хоть снова замуж отдавай, если возьмут.
— Не надо нам этого счастья, — отвернулась Юлька.
— Почему ж так вдруг?
— Столько позора пережить! — всхлипнул Шурка.
— Зато весело пожили крошки. До старости будет что вспомнить.
— Выходит, нам и в кино нельзя?
— Девчонки, неужели в камеру охота? Ведь там жизнь — не здесь. Уговаривать никто не станет. Вы знали о своей болезни и заражали умышленно, не щадя никого. Молчите? То-то и оно! А вас предупреждали, просили. Вы хоть кого-нибудь пощадили? Да мало этого, за свою услугу брали деньги. И немалые. Хоть бы совесть поимели. Вам-то ладно. А они причем?
— За удовольствие всегда платят оба, — ух мыльнулась Юлька. Шурка сидела подавленная, молчаливая. Казалось, она не слушала никого. Смотрела в одну точку на стене.
— Чего задубела? Это дело лечится. Тебе даже врачи говорили. Не трагедия. Этим с ранних лет болеют, а живут до старости. Не хандри, дура! Наслушаешься всяких баек. Ты лучше подумай, как выйдем через год отсюда. Умотаем куда-нибудь, где нас не знают. И плевать на день сегодняшний, он пройдет, а мы останемся, Шурка! Выше голову! Не поддавайся на ментовские страшилки. Мы и не такое пережили. Им и в страшном сне того не увидеть и не пережить.
— Да! Ты права! Надо стряхнуть с себя хандру, выйти из депрессии, иначе недолго сойти с ума, — согласилась Шурка.
У Шурки вдруг началась истерика. Сначала она закапала по щекам тихими слезами, какие вскоре полились ручьями. Из горла вырвались стоны, потом крик. Милиция вызвала неотложку, быстро объяснили суть дела. Медики осуждающе качали головами:
