Нелла Камышинская - Аншлаг
Скользко было! Все шли с опаской. Но Лера шла, обгоняя семенивших прохожих, чувствуя все еще боль в бедре и уже не наступая на скользкие крышки канализационных люков. Троллейбус быстро примчал ее в центр. Так, с какой гостиницы будем начинать? Его определенно поместили где-нибудь здесь, в центре В одной из лучших. «Театральная», «Интурист». «Украина» или же поближе к филармонии: «Москва», «Днепр»… Лучше выйти вот здесь. Она начала с «Театральной».
Проходя через вестибюль, Валерия мельком глянула в зеркало, тут она пожалела себя острой жалостью, но, подумав, что все самое лучшее в жизни у нее еще впереди, заставила себя не раскисать, собраться, быстро подошла к окошку администратора и, страдая нещадно от звуков собственного голоса, спросила:
— Скажите, пожалуйста, в вашей гостинице остановился Вячеслав Виннер?
— Кто?
— Вячеслав Виннер, — подробно выговорила она, наклопившись, приблизив лицо к окошку.
Ей было страшно произносить такое громкое имя. Ей казалось, что все сейчас встанут из кресел, переглянувшись, все, кто сидели здесь в ожидании номера, или наоборот, в ожидании автобуса, отвозящего в аэропорт, или же просто так, неизвестно для чего, коротали время. Они встанут и направятся к ней: «Вы знаете Вячеслава Виннера? О! Вы его ищете? И он сейчас выйдет к вам? Ну, теперь мы на него посмотрим!..»
Она поэтому, цепенея от страха, погасила саму интонацию, занизила ее, уж как смогла. Она, повторяя имя, специально думала, что Вячеслав Виннер — это такой себе маленький человечек, стоматолог из Винницы, он должен приехать, она его поджидает, он должен быть здесь, он не слишком и нужен, но все-таки, знаете, гость, неудобно, человек обидится… И так далее, и все в секунду, как водится.
Но, отойдя от окошка, она увидела, что никто на нее не смотрит. Люди живут другим, подумала Лера. Другим… И сейчас, как будто впервые увидев обычных людей, подумала: не приведи господь так жить.
Выйдя на улицу, она поежилась. Низкая температура донимает тем сильней, чем выше влажность, это известно.
У парадного входа гостиницы «Интурист» стоял действительно мощный автобус, и к нему несли, пыхтя, чемоданы. Какая-то дама в шубе, но без головного убора, что-то кричала, жестикулируя, по-английски. Лера прошла со скучающим видом, удовлетворившись тем, что она все понимает, просто скука, что называется, тоска зеленая. Она углядела еще двух юнцов, стоящих у раскрытых дверей автобуса, тоже почему-то полураздетых, правда, в автобусе будет тепло, но… Но разве здесь может жить Вячеслав Виннер?! Его там и не оказалось. Ее спросили: «Он из Союза?» Что за дикая формулировка…
До «Украины» — длинный квартал, почти пустынный. Сумрачно было настолько, что, казалось, дело близится к вечеру. Тоска разливалась в душе. «Что-то вы сейчас поделываете, Вячеслав Виннер? И знаете ли вы, как горячо к вам стремится сейчас чье-то сердце… Как кто-то бродит по улицам, жаждет найти вас, думает только о вас, мечтает к вам подойти, заглянуть в глаза, ловит в своих воспоминаниях каждое ваше движение, видит вас снова и снова, а, даже найдя вас, должен будет уйти… Но — это пока. А там… Если вы догадаетесь, если вы прочитаете между строк, как бьется мое сердце, если ваше сердце подскажет, если оно вам подскажет, что нет человека ближе, чем я, мы с вами одной породы, да! И нет нужнее, чем я, вы посмотрите!.. Только впустите меня. Вы сами увидите, сами поймете это со временем… И если вы догадаетесь..» Тут ее мысль, разумеется, обрывалась. Вот в такой тоскливой мольбе, молитве, погружаясь в которую мы вообще перестаем воспринимать окружающий мир, и тумана не нужно, и так живем, как в тумане, она шла, плыла по туманной улице, зашла сначала туда, где неподвижный швейцар сказал ей, что нет, не то, тут ресторан, а потом туда, где снова сидел за стеклом администратор над раскрытыми книгами, да что там, обычная администраторша, и Лере было уже привычнее проговорить:
— Скажите, у вас остановился Вячеслав Виннер?
— Да.
Помолчав некоторое время, Лера холодно выразила свою просьбу:
— Скажите, я могу узнать, в каком он номере?
— Да, сейчас, — охотно сказала женщина. И стала водить, листая, по книге пальцем, нашла строку и сказала: «В триста втором», сняв трубку с тихо задребезжавшего телефонного аппарата.
Стараясь не бежать, Лера вышла на улицу.
Вот и не нужно больше никуда заходить.
Она спустилась по бульвару к Крещатику и направилась не спеша, можно даже сказать, что очень медленно, туда, где площадь, к филармонии, но поначалу все ближе и ближе приближаясь к зданию Главпочтамта.
Может, не делать? Ничего не делать! Может, уйти домой?
Нет, она была совсем не в восторге от того, что затеяла.
Она не знала, хватит ли у нее сил выдержать такое испытание. Тот ли она человек? Она представляла, какого страху она натерпится… Она полюбила — кого? Человека? Обычного? Как все это делают? Нет! Он был для всех — а для нее и подавно — недосягаем! Его слушали тысячи! Он был совершеннейшим мастером, он владел огромными силами и был так прекрасен, когда вступал в единоборство с ними. И был всегда победителем, мастерство все побеждает. Она понимала, что хочет пробить какую-то брешь. Чтобы он впустил ее. Вот какое она нашла словечко, и не было слов точнее. А что если все эти темные силы воспротивятся? Но она чувствовала, чуть не плача, как ее тянет туда и что вся ее несчастная душа захвачена жаждой видеть, видеть и обладать этим чудом, и ради этого, она поняла, она ничего и никого не пощадит.
Она зашла на Главпочтамт. Сняв сумку с плеча, нашла конверт с письмом, надписала «Киев, гостиница «Украина», номер триста второй» и опустила письмо в почтовый ящик.
После этого стало легче. Снег растоптали тут, образовались не то чтобы лужи, а громадные топкие участки, которые требовалось своевременно обнаруживать и обходить. Люди шли зигзагообразно. Теперь — опять по Крещатику.
В подземный переход, нырнуть, пробежать под площадью…
Она быстро поднялась на крыльцо.
Дверь не открылась. Лера дернула посильнее, двумя руками. Нет, открылась. Еще было рано. Она и сама хорошо знала, что рано, часы на руке. Но она подождет. Во всяком случае, она будет первой.
Вошел молодой человек в длинном черном пальто.
— Еще закрыто? — подумал он вслух, не глядя на Леру.
— Да, но еще рано, — сказала Лера.
— Что вы хотели? — стукнув, открылось окошко кассы.
Это была неожиданность.
— Будьте любезны, мне билет на концерт Вячеслава Виннера, на восемнадцатое число, — сказала Лера, раскрывая сумку и поспешно шаря по дну.
— На восемнадцатое нет ничего, — сказала женщина с крупным лицом и низким, весьма деловитым голосом.
— Совсем ничего?
— Совсем. Поищите в кассах города… Да нет. Сомневаюсь.
— Но, позвольте, сегодня только пятнадцатое число!
— У нас есть любители музыки, — вдруг появился в окошке мужчина, видимо, гость кассирши, — которые ждут пианиста по полгода, по году!
— Так что, за год покупать билет?!
— Абонемент, — поправил мужчина. У него было тоже большое лицо, эти две физиономии в рамке окошка не помещались и потому то так, то этак перекрывали друг друга.
— Абонемент, — повторила подавленным голосом Лера
— Простите, у вас все? — поинтересовался молодой человек в длинном пальто.
— Нет, — ответила Лера. Но отодвинулась.
— Так заканчивайте! Я вам не мешаю.
— Что мне заканчивать?
— Что она будет заканчивать? — засмеялся и тот, за окошком.
— Не знаю, — подыграл ему тип в длинном пальто. — Курсы, техникум… Что-то надо заканчивать, девушка, — и он попросил два билета (которые тут же и получил) на что-то бессмысленное. На что-то бесцветное, то есть такое, что к накаленной, к общей судьбе Валерии Демич и Вячеслава Виннера не имело никакого касательства.
Она не заметила, как он ушел.
— Послушайте, но мне нужно. Мне нужно быть на концерте! — твердо сказала Лера.
— Вы из консерватории?
— Нет.
— Афиши висят с восьмого числа! — снова вмешался веселый приятель кассирши. — С восьмого!
— Все может быть, но…
— Вы пианистка?
— Нет.
— Какая она пианистка? — тихо сказала кассирша.
— Девушка! Вы очень хороший человек, и я это вижу, — снова завелся этот болтун. — Вы замечательная девушка, я это вижу. И вы мне очень симпатичны, поверьте, и я бы в другой ситуации, честное слово, я бы для вас, я бы сделал для вас все что угодно, — но у нас аншлаг.
— Аншлаг, — повторила Лера.
— Да. Вы знаете, что это такое?
— А входной билет? А нельзя ли прийти мне в антракте?! А?
Болтун заливисто расхохотался.
Пришлось отойти от окошка.
Куда: домой? Кому здесь можно кинуться в ноги? Это нужно уметь. Что же придумать? Ничего. Так, считать, что это судьба? Можно попробовать так считать. Спокойно. Спокойно выйти на улицу, достигнуть дома, добраться до своего жилья. Сейчас мы посмотрим, как это можно проделать, подумала Лера.
