Анфиса Каховская - Обратная сторона Зла (СИ)
Аскалон постоял, опустив голову, и вышел.
Во Дворец Аскалон возвращался с радостными вестями – первую половину их плана оказалось осуществить гораздо проще, чем они думали, - но радости он не чувствовал. И даже не ссора с Ивой, имевшая вид полного разрыва, угнетала его: по совету отца он учился ставить государственные интересы выше личных, а до страшной катастрофы, не сравнимой ни с какими сердечными проблемами, оставалось всего пять дней. Теперь все зависело от того, не ошибся ли Правитель в своих предположениях, потому что на исправление ошибок времени уже не оставалось. Аскалон привык верить отцу больше, чем себе, и все его доводы казались ему достаточно убедительными. И он вполне бы смог разделить его уверенность в успехе, если бы не имел случая пообщаться с Виринеей лично. Он вспоминал ее искаженное злобой лицо; он не мог забыть, какое наслаждение доставляли ей чужие мучения, как легко она убивала. Такая женщина не может любить, а что уж говорить о том, чтобы променять свою жизнь на жизнь другого человека! Пять дней до катастрофы и призрачная надежда, зависящая от настроения взбалмошной бабенки – слишком неуравновешенны были шансы.
Кроме того, он не мог не задумываться над этической стороной дела. Как ни крути, а то, что они собирались сделать, был шантаж – Аскалон привык называть вещи своими именами. Конечно, ради интересов государства он переступит через себя, но поступить так ему будет, он знал, очень непросто. И хорошо, если все закончится удачно; но если Виринея не придет или откажется выполнить их требования, - Ворона придется убить, а такой способ расправы был Аскалону очень не по вкусу, он ему казался недостойным порядочного человека.
Все это он высказал отцу сразу после того, как сообщил об аресте Ворона. Но Правитель, обрадованный столь неожиданной удачей, лишь отмахнулся от него, сказав, что времени слишком мало и у них есть дела поважнее, чем заниматься самоедством.
- Поверь, сын, - сказал он, - когда мы обезвредим Виринею, все остальное будет неважным, и скоро ты сам будешь смеяться над своими сомнениями. Победителей не судят, а мы с тобой в одном шаге от победы.
Сколько раз в тяжелую минуту Аскалона выручали мудрость и хладнокровие отца, умевшего с помощью нескольких слов вернуть ему душевное равновесие!
Отец посмотрел на него и обнадеживающе улыбнулся:
- Сейчас отдадим нужные распоряжения, и я покажу тебе кое-что, что окончательно рассеет твои сомнения.
Он вызвал Угрима, который жил теперь при Дворце, и приказал ему, взяв взвод полицейских, отправляться к Виринее с письмом, которое Правитель тут же и написал. Угрим, готовый ради своей мести на все, согласился без колебаний; а когда узнал, по какой причине его посылают, его рвение и желание исполнить поручение увеличились втрое. Правитель дал ему необходимые указания, и не медля ни минуты, Угрим удалился. А Ангелар с сыном, чувствовавшие легкое возбуждение, какое обычно ощущается в начале сложного и ответственного дела, направились к старой пристани, у которой Аскалон несколько дней назад встречался с клефтом, где и было то самое кое-что, что обещал показать Правитель сыну.
Не спеша дошли они до места, обсуждая детали предстоящей операции. Подойдя к пристани, Ангелар махнул рукой в сторону причала и сказал:
- Смотри.
Сначала Аскалон не понял, в чем дело, хотя сразу заметил, что знакомая пристань в чем-то неуловимо изменилась. Он прошелся вдоль берега, обвел взглядом ветхую лачужку и старые мостки – и тут сообразил:
- Вода… вода стала выше. Мостки возвышались над ее уровнем не меньше, чем на метр, а теперь волны почти касаются их, - он ошеломленно посмотрел на отца. – Море наступает.
Ангелар кивнул:
- Осталось пять дней, сын. Нет времени на уныние и сомнения.
- Я все сделаю, как надо, - Аскалон распрямил спину и твердо посмотрел в лицо Правителю. – Я не подведу.
- Я знаю, - Ангелар нежно тронул его за плечо. – Я верю в тебя. И не боюсь. Главное, не забудь забрать себе полмонетки. От этого зависит очень многое. У нас с тобой будет целая монета, и мы будем править вдвоем, как наши предки.
Аскалон улыбнулся – морской предвечерний ветер развеял все его сомнения.
Угрим вернулся после полуночи, но несмотря на позднее время, его ждали. Он сообщил, что его экспедиция прошла без осложнений – а об этом уже говорило то, что он вернулся живым, - что письмо он передал лично в руки Виринее. И хоть она не дала определенного ответа, можно было надеяться, что она придет, а это уже было немало, учитывая всю сложность ситуации. Оставалось ждать утра.
Место для встречи выбрали в одном из многочисленных парков Города. По заданию Правителя его люди нашли там большую поляну, окруженную со всех сторон деревьями. Утром по периметру поляны выстроились солдаты, вооруженные ружьями. За пятнадцать минут до назначенного срока из крытой кареты вытащили Ворона и поставили в центре поляны возле широкого замшелого пня. Руки его были связаны за спиной, с двух сторон его держали двое полицейских – два белобрысых брата, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одного были усы, а у другого – нет. Они поддерживали Ворона под локти, так как без палки он стоять не мог. Аскалон нервно расхаживал туда-сюда, каждую минуту поглядывая на часы, которые держал в руке – справиться с волнением ему никак не удавалось.
Наконец от расставленных по всему парку дозорных пришло сообщение, что к назначенному месту приближается женщина. Все моментально пришло в боевую готовность: Аскалон убрал часы и достал пистолет, солдаты подняли ружья. Скоро из-за деревьев вышла Виринея. На ней было длинное черное платье и огромная черная же шаль. Наверное, очень нелепо и смешно смотрелись солдаты, ополчившиеся против одной-единственной безоружной женщины, но Аскалону было не до смеха.
Едва выйдя на поляну, Виринея остановилась: обвела задумчивым взглядом Ворона, потом с усмешкой оглядела солдат и повернулась к Наследнику.
- Вижу, мой урок не прошел даром. Ты сильно поумнел с последней нашей встречи.
- Виринея! – как можно суровее начал Аскалон. – Виринея, давай не будем тратить время на пустые разговоры. Я предлагаю тебе сделку: твою половинку монеты за жизнь Ворона. У тебя пять минут на раздумье.
Она слушала, наклонив голову и плотно укутавшись в шаль.
- А с чего ты решил, что его жизнь для меня чего-то стоит? –спросила она, не меняя позы.
Аскалон ждал этого вопроса.
- Этого я не знаю, - сказал он. – Но мне очень нужна твоя жизнь, а другого способа забрать ее я не придумал. У тебя есть два варианта. Первый: ты уходишь, и я сразу отдаю приказ убить Ворона. Если тебе на него наплевать – я проиграл. И второй: ты отдаешь мне оберег, тебя сажают в тюрьму, а Ворона мы отпускаем на все четыре стороны.
- Мм.. Даже не знаю, какой вариант мне выбрать. Честно говоря, ни один мне не нравится. Может, есть третий? – вкрадчиво спросила Виринея и глаза ее заблестели.
- Третьего варианта нет, - твердо ответил Аскалон. – У тебя пять минут. Добавить могу лишь одно (это на тот случай, если ты все же надеешься меня переиграть): если ты сделаешь какое-нибудь резкое движение, он немедленно умрет.
При этих словах один из белобрысых братьев – тот, который без усов, - приставил Ворону к горлу нож.
- Заметь: тебе никто не угрожает. Да и если ты даже захочешь что-то предпринять, ты не сможешь нейтрализовать всех этих ребят, что стоят вокруг. У них приказ стрелять при малейшей угрозе с твоей стороны. И кто будет мишенью, ты догадываешься.
- Хорошо, - покорно сказала Виринея, - я не буду делать резких движений.
Она медленно подошла к замшелому пню. Белобрысый полицейский крепче сжал нож и не сводил с нее глаз.
Аскалон тоже приблизился к ним. Он протянул руку:
- Отдай мне оберег, Виринея.
Она снова наклонила голову и внимательно рассматривала его:
- Здорово ты все придумал. Похоже, я могу гордиться таким племянником.
- Оберег! – повторил Аскалон.
- Погоди, мне кое-что неясно. По первому варианту у меня вопросов нет, а вот по второму… Что если случится так: я отдам тебе оберег, а ты Ворона не отпустишь. Какой резон тебе отпускать его?
- Я даю тебе слово!
Виринея захохотала, запрокинув голову.
- Виринея, у тебя нет выбора! Ты должна мне поверить! – Аскалон сжал в руке пистолет.
Она притихла, плотно закуталась в шаль и замерла. Несколько минут царило гробовое молчание. Аскалон чувствовал, что все должно решиться в эту минуту, и боялся дышать, не спуская с нее глаз. Вот она шевельнулась, медленно, словно во сне, расцепила руки, сжимавшие шаль, и сняла с шеи цепочку с половинкой монетки, подержала ее чуть-чуть в руке и повернулась к Аскалону. Он протянул руку, но она вдруг подскочила к Ворону и ловко набросила цепочку ему на шею. Не успела она отдернуть руку, как за его спиной выросла огромная змея.
