Пханишварнатх Рену - Заведение
— Потом музыка обрывается, На экране, его поставят в глубине сцены, появляется изображение Гималаев. На сцену выбегают трое, среди них одна девушка. Сцену заливает яркий свет… Один из трех — это муж — поет: «Проснись, проснись, просни–и-ись, родна–а-я, все светло–о-о кру–у-уго–о-м!» Потом…
— Опять потом!..
— Потом девушка вскакивает, и все пускаются в пляс.
Госпожа Ананд, будто вспомнив что‑то, потирает лоб.
— Хорошо, Гхош, Анджу и Манджу будут танцевать твоих «Жену и мужа», — задумчиво произносит она наконец. — Только ты учти: у сестер свои музыканты.
— С музыкантами я договорюсь. Как я благодарен вам, мэм–сахиб! — И Сукхмай Гхош благоговейно касается руками её ступней, да так и замирает: знал, прохвост, что госпожа любит, когда её ног касается мужская рука.
— Хорошо, Гхош, мы покажем твой танец.
— До конца жизни верный ваш слуга…
— До конца жизни служить нет нужды, лучше то дело, что я поручила тебе, доведи до конца — только с умом.
— Все сделаю, не извольте беспокоиться. А Бэлу я так тряхну — от неё лишь клочок сари останется.
— Э, нет! Вот этого делать не надо! — И, не в силах сдержать улыбку, госпожа Ананд кокетливо закусывает нижнюю губу. — В моем родном бенгальском языке есть такое выражение: «Джхере–капор парие дэва» — «Одеть в чистую одежду». Вот это самое я и хочу сделать с нею. Ладно, ступай. Выходной все‑таки.
Где это Баге запропастился? Должен был прийти к половине второго, сейчас уже половина третьего, а его все нет. Может, позвонить ему: не стряслось ли чего, упаси боже!.. Ах, вот и он, это его машина сигналит.
Сегодня Баге при новом галстуке. Кто это там с ним? Любопытно!
Снимая черные очки, Баге украдкой подмигивает ей:
— Уважаемая госпожа Ананд! Разрешите представить вам большую прессу Банкипура. Манораджан Джха, штатный репортер «Банкипур тайме»… Госпожа Ананд.
— Рад познакомиться.
— Мне тоже весьма приятно… Скажите, а сколько в вашей газете штатных репортеров? Точнее, я хотела бы знать, кто давал репортаж о выставке новорождённых? Уж не вы ли?
Такого поворота репортер, как видно, не ожидал.
— Что вы сказали? — делая вид, будто не расслышал толком, спрашивает он. — Да, я. А что?
Совершенно неожиданно для собеседника госпожа Ананд переходит на шутливый тон:
— Значит, репортаж о выставке делали вы? Вы бихарец?
— Да, конечно. Прадед был чистокровный майтхильский брахман. Сам я родился в Пуне[42]. Образование получил в Аллахабаде[43]… Какой во мне процент бихарской крови, сказать, конечно, трудно.
— Тогда все ясно!
— Что ясно? Чем вам не понравился мой репортаж?
— Скажите, какое выдающееся деяние совершила некая Бэла Гупта? Почему вы посвятили ей целых полторы колонки?
— А почему не похвалить человека, если он сделал работу хорошо?
— Значит, по–вашему выходит, один человек сделал больше, чем целая организация? — на одном дыхании выпаливает госпожа Ананд; эти столько раз слышанные слова она заучила наизусть.
Баге выходит из комнаты.
…«Большая пресса» смотрит на неё такими же глазами, как и Баге. У неё опыт за плечами, и она безошибочно определяет, кто смотрит на неё равнодушно, а на кого производит впечатление её пышная грудь, которая, кстати, причиняет ей массу хлопот, заставляя подчас краснеть и отводить взгляд. И против собственной воли, её вдруг начинает тянуть к тем, кто пожирает её жадными глазами… Так было с Моханти и Анандом, с Баге, Тульпуле, Десаи, теперь ещё и Манораджан Джха!
…А репортер‑то, видать, пройдоха — клейма ставить негде. Конечно, из числа знакомых Бэлы и наверняка зовёт её сестричкою. Благодаря таким вот «братикам» у Бэлы и хватает наглости при всех оскорблять её, уважаемого в городе человека!
Прощупав почву, госпожа Ананд идёт в атаку:
— Очень жаль, что вы не являетесь истинным бихарцем. Очень жаль!.. Но должна вам сказать, совести нет и у тех, кто относит себя к числу истинных бихарцев… Что касается меня, то сама я не уроженка Бихара, мои родители да и муж тоже не бихарцы. Зато в Бихаре, особенно здесь, в Банкипуре, я встречала немало молодых людей, готовых за сухую лепёшку да горстку риса совесть продать. Или таких бихарцев, которые угощают бенгальских девушек бенгальскими сладостями и бывают на седьмом небе от счастья, услышав свое имя из их нежных уст… Читали Бонкимнатха, Равиндронатха, Шоротнатха[44] или других бенгальских писателей? Я тоже не читала ни одного из них. Зато муж мой, господин Ананд, прочел всех. Так вот, он говорит, что все бенгальские писатели, начиная от самого Гурудэва[45], изображали бихарцев грубиянами, наглецами, разбойниками и круглыми дураками. — Тут она, подражая кому‑то, произносит по–бенгальски: — Бари те экота хиндустани чакор, экота бходжпури лотхайт, экота кхотта дорбан чхило[46]. Расписывают, нахваливают, будто Бенгалия — уже и не Хиндустан вовсе, а прямо райские кущи… где‑нибудь на небесах… Знаете, как называют Бихар «сыны золотой Бенгалии»? Они величают Бихар не иначе как «наш кривой калека Бихар». У бихарцев, дескать, нет ничего своего — ни традиций, ни культуры. Какие песни поет бихарская молодёжь, каким богам поклоняется? Песни распевает на стихи Тагора и богине поклоняется бенгальской — Дурге!
— Я понимаю вас, госпожа Ананд. Между бенгальцами и французами много общего.
— Значит, Калькутта для них — как Париж для французов?
— Не о том речь. Я имею в виду внешность и национальный характер. И у тех и у других прямой нос. Те и другие — люди искусства. Те и другие ни во что не ставят соседей, зато себя превозносят как единственную культурную нацию на всем белом свете! Высокомерия и спеси — хоть отбавляй у тех и у других!..
Баге возвращается и спрашивает:
— Ну что, уважаемая госпожа Ананд? О чем изволили беседовать с господином Джхой? — Весело подмигнув ей, он беззаботно машет рукой. — Ну, оставим это!
— By the way[47], я излагала господину репортеру свои взгляды на бихарскую молодёжь. По–моему, это поколение бесхребетных… А ум его и честь до сих пор держат под замком у себя дома бенгальцы.
Репортер смотрит на часы и встаёт.
— Приятно было познакомиться, — заученно произносит он. — Рад буду встретиться с вами ещё раз. Благодарю за беседу. Когда‑нибудь мы продолжим её. Расстаюсь с вами в надежде на новую встречу.
Г оспожа Ананд перехватывает его жадный взгляд и поворачивается к Баге.
— Представьте как‑нибудь господина Джху мистеру Ананду, — жеманно произносит она. — Ну, скажем, когда он вернётся из Катманду.
— Я и сам как‑нибудь наведаюсь к нему по долгу службы.
Репортер отвешивает поклон и выходит.
— Здорово вы разделали его! — восхищённо цокает Баге. — Хотя ничего не скажешь, малый смышленый.
— А я давно на него сердита. И чего только он не наплёл в своем репортаже, сукин сын! «Мисс Бэла Гупта служит обществу преданно и бескорыстно…» «Мисс Бэла Гупта на первый взгляд кажется вроде замкнутой и недоступной, на самом деле по натуре человек она очень отзывчивый и деликатный…» И черт знает что ещё. У него из головы никак не выветрятся воспоминания о временах Рамалы Банерджи.
— Он обещал тиснуть заметку об Анджу и Манджу… Да ещё с фотографией… Придет к нам снова, никуда не денется. И не раз.
— Ну, придет так придет. И… хватит дурачиться, — недовольно поморщившись, обрывает Баге госпожа Ананд, выведенная из себя его дурашливой манерой говорить с ней. — Лучше скажи, где это тебя угораздило наклюкаться ещё до полудня?
— Да вот, скитаясь по городу, набрёл на одну вполне приличную компанию. Перед ленчем угощали японским саке…
— Какое такое саке? Новый сорт пива, что ли?
— Рисовая водка. Пьют её подогретой… Людям нравится, а мне… меня мутит.
— Поэтому, видно, и в туалет потянуло?
— Ну, выставляй сладости.
— За что это?
— Новость хорошую принес. Деверь покойницы Рамалы пожертвовал вашему «Благотворительному обществу»… сколько б ты думала?.. Ни за что не угадаешь!.. Пятнадцать, заметь, пятнадцать тысяч рупий! Сам директор сказал.
— Да я уже знаю. Своего человека, видно, хочет протолкнуть. Какую‑нибудь землячку. Ясное дело, бенгалец тянет бенгальца… И станут они транжирить фонды Общества как душе их будет угодно: стипендии назначать, присуждать премии, и все — имени благородной и бескорыстной служительницы Общества Рамалы Банерджи!.. Ух, как я их ненавижу!
— Ладно, если эта новость тебе известна, у меня есть другая. Все равно придется раскошелиться. Ну, как, рассказать?
Баге с опаской озирается.
— Да ты не бойся, никого нет, — успокаивает его госпожа Ананд. — Гхоша я отпустила… Ну, что ты ещё хотел сказать?
Баге понижает голос почти до шепота:
— Есть возможность крупно заработать… Барыш надо перевести на счет компании «Уттаранчал транспорт сервис». Так велел мистер Ананд. А вы что скажете?
