Владимир Петров - Дознание

Владимир Петров

Дознание

1

А было так.

«…В ходе ночного марша командир стартовой батареи капитан Ламанов по собственной инициативе, дабы сократить предписанный маршрут, повернул колонну на проселочную дорогу. При переезде через реку Журавлиху мост разрушился, в результате чего затонула одна из стартовых пусковых установок…»

— Попросту утопили. Утопили, ротозеи! — генерал в сердцах хлопнул ладонью по листу рапорта, резко поднялся из-за стола, раскурил трубку. — А теперь этот Сизиков лепечет в своем рапорте: «Предпринимаем усилия для подъема со дна на сушу указанной установки». Тьфу! Язык-то какой! Махровая канцелярщина.

Генерал был кряжист. Что-то медвежье проскальзывало в его ссутуленных плечищах, в заплывших глазках проницательных и хитрых.

— Ну что вы на это скажете, товарищ Хабалов?

Майор Хабалов, тоже поднявшись, в нерешительности поглядывал на жесткую генеральскую шевелюру (эка, заматерел!).

— Я полагаю, что дело серьезное…

— Удивил! — генерал с шумом выпустил из ноздрей фиолетовый дым. — Конечно, серьезное. Иначе я бы вас не позвал. Я спрашиваю, какие выводы вы делаете из рапорта Сизикова, как вы оцениваете этот рапорт?

— Витиеватый.

— То-то и оно. Ведь как положено по-командирски, по-человечески, в конце концов? Изложи обстоятельства и сделай выводы. Почему так случилось, кто виноват конкретно. А ведь это похоже на школьное сочинение! — генерал пренебрежительно поднял за уголок рапорт. — Эквилибристика!

— Но там, товарищ генерал, кое-что и проглядывается… — осторожно вставил Хабалов и тут же пожалел о сказанном.

— Что проглядывается, где проглядывается?! — Генерал сердито выколотил трубку в медную пепельницу, потом с яростью продул мундштук.

«Суров старик!» — растерянно подумал Хабалов и с сочувствием вспомнил своего начальника полковника Зарудного — тот всегда выходил из генеральского кабинета с унылой физиономией, и, возвращаясь к себе, выпивал бутылку нарзана.

— Проглядывается, — повторил Хабалов.

Генерал удивленно поморгал и, не спуская с Хабалова глаз, нашарил волосатой своей лапищей на столе очки. Затем стал перечитывать рапорт, далеко, по-стариковски отнеся листок. Посопел, в раздумье пожевал губами.

— Вы имеете в виду это! Справедливо. Конечно, Сизиков пытается выгородить Ламанова, смягчить его вину. Чего стоит одна фраза: «…по собственной инициативе, дабы сократить предписанный маршрут…» А попросту говоря: капитан Ламанов нарушил приказ. Вот как это надо квалифицировать.

— Так точно, — кивнул Хабалов, хотя имел в виду совершенно другое. Он отлично понял, что от этого дела ему все равно не отвертеться.

— Я догадываюсь, — сказал генерал, — где тут зарыта собака. Понимаю. Майор Сизиков и капитан Ламанов — друзья. Больше того, однокашники по училищу. Вот он, Сизиков, и старается выгородить своего приятеля. Стыдно, ведь оба коммунисты!

«Да, конечно, однокашники… — подумал Хабалов, сразу представив ироничного Сизикова и увальня Алешу Ламанова. — Только что-то незаметно было, чтобы они дружили в училище. Да и учились-то в разных ротах».

— Думаю поручить вам расследование как нештатному военному дознавателю, — буркнул генерал, чмокая потухшей трубкой. — Ваше мнение?

«Ага, «думаю»! — обрадовался Хабалов. — Значит, это еще не приказ, значит, можно попытаться отговорить генерала, упросить, если потребуется».

— В общем-то, ситуация понятна… Однако прошу учесть, товарищ генерал, у меня сейчас очень много незавершенных текущих дел. Вы же знаете: поступает новая техника… И потом…

Генерал опять раскурил трубку. С удовольствием затянулся и, слушая, стал равнодушно глядеть в окно.

— Ну-ну, дальше.

— У сына экзамены в школе начинаются. Впервые сдает. А жена все время занята в вечерней смене. Надо взять парня под контроль.

— Предположим, — генерал тряхнул седым чубом. — Хотя, по-моему, сын ваш в этом не нуждается. Он отличник, это я знаю — с моим Петькой компанию водит. Да вы не стесняйтесь: говорите главную причину.

— Какую? — несколько опешил Хабалов.

— Ну как это какую? — генерал повернулся, и его глаза-щелочки озорно заискрились-заблестели. — Вы ведь тоже давний приятель Сизикова! Или не так?

— Так точно, — подтвердил Хабалов. — В училище были в одной роте, потом вместе служили два года. И я полагаю, товарищ генерал, что…

— Что это создает для вас как для официального лица определенную неловкость? Так сказать, щекотливое положение?.. В какой-то степени да. Но вы человек прямой и принципиальный — это не комплимент. Потом вы хорошо знаете командира дивизиона, вашего старого товарища. В сумме — полнейшая партийная объективность. Ну, как я рассчитал?

«Лучше некуда!..» — усмехнулся в душе Хабалов. А если бы генерал знал, что Алеша Ламанов — тоже старинный знакомый Хабалова, и приплюсовал бы и это обстоятельство, сумма бы получилась вполне округлой. Может, сказать? Но тогда положение Хабалова явно станет неловким. Уже и так он наговорил слишком много, и теперь достаточно еще одной незначительной уклончивой детали, чтобы стало ясно: он стремится уйти от поручения.

— Я согласен, товарищ генерал!

Генерал хмыкнул и опять посмотрел на него вприщур, озорным и насмешливым взглядом, будто хотел сказать: а кто тут спрашивает твоего согласия?

— Затвердим. А теперь берите блокнот и внимательно слушайте мой инструктаж.

2

Стоял май — пора цветения ландыша и черемухи. Прибрежные откосы, исчерченные белоствольно-черным березником, слоились в зыбком мареве. От борта катера бежали к берегу ровные дорожки синеватой студеной волны, и, наверное, сверху почтовый катерок напоминал гигантского жука-дровосека, щупающего своими усищами подмытые половодьем берега таежной реки.

Хабалов смотрел на водную гладь и зябко ежился, вспоминая утренний разговор у начальника штаба: из дивизиона Сизикова сообщили, что стартовики приступили к подъему со дна злополучной пусковой установки. И ведь наверняка без водолазов. Где их взять, когда до ближайшего мало-мальски устроенного порта сотни километров?

Кутаясь в плащ-палатку, Хабалов жалел, что не захватил темные очки. Еще зимой, во время командировки на отдаленную точку в тундре, он «проглядел» глаза, умудрился подхватить конъюнктивит, хотя и солнце-то там показывалось всего на два-три часа. Теперь солнечные блики до боли резали глаза.

И все-таки почему генерал решил провести расследование? Непонятно. Не собирается же генерал отдавать Ламанова под суд? Не тот «состав преступления», вернее, тут попросту нет этого состава. Скорее всего грубый дисциплинарный проступок, за который положено строгое взыскание. Так при чем же расследование?

Ну, а кроме всего прочего, майор Сизиков — любимец генерала, постоянный положительный пример во всех его докладах и выступлениях на служебных совещаниях. Кому это неизвестно?

Отчего теперь вдруг такая немилость, заведомая придирчивость? Ведь никаких других поводов, за исключением последнего ЧП, к этому не было. Безусловно, не было.

Странно и удивительно…

Ладно, положим, что генерал расследованием решил приструнить Сизикова — уж слишком самоуверенным, самовлюбленным он стал в последнее время. Но тогда почему именно ему, Хабалову, человеку, не отличающемуся напористостью и умением «пустить шорох до дрожи в коленках», поручили это расследование?

Конечно, генеральские соображения насчет партийных качеств Хабалова имеют серьезное обоснование, но в данном случае не это решающее. А что же решающее?

Интересно: Хабалов едет разгадывать загадки не только за других, но и за себя…

Далеко впереди, за вторым или третьим изгибом реки, ярко полыхнул громадный солнечный блик. «Встречный рейсовый теплоход», — болезненно щурясь, подумал Хабалов, но через минуту понял, что ошибся: пассажирская навигация на реке ведь еще не начиналась (где-то в верховьях до сих пор разбирали заторы, намытые половодьем). А вспыхнули на солнце, по всей вероятности, окна новой школы-десятилетки в райцентре.

Здесь, в Лихачеве, должна была ждать его дивизионная машина. Так по крайней мере они вчера условились по телефону с Сизиковым. Между прочим, Сизиков, видимо, не догадывается об истинной цели этого визита, решил, наверно, что это обычная техотдельская командировка. Пообещал организовать рыбалку на таежном озере, тем более что послезавтра — воскресенье.

Только вряд ли рыбалка состоится. А жаль.

Можно было бы вспомнить немало забавного из их курсантского прошлого. Все трое участвовали, например, в самодеятельности, в курсантском ансамбле песни и пляски. Неплохой был ансамбль, дружный, сплоченный. Ну это благодаря руководителю ансамбля майору Митрофанову, большому энтузиасту и отличному организатору.