Шпион, который спас мир. Том 2 - Шектер Джеролд
Пеньковский и эпизоды его деятельности являются исторической реальностью. Кроме того, его имя увековечила беллетристика. Он является прототипом героев для таких авторов романов о шпионах, как Джон Ле Карре и Том Клэнси. В романе «Кардинал Кремля» герой Тома Клэнси полковник Филитов, адъютант министра обороны, был специально избран Пеньковским в качестве преемника. У Ле Карре в «Русском Доме» советский предатель «Гёте», который предает страну во имя ее спасения, обладает таким же фантастическим энтузиазмом, что и Пеньковский, предавший свою страну, чтобы предотвратить ядерную войну.
Кристофер Крейтон и Ноэл Хинд в своем романе «Цель Хрущева» настойчиво утверждают, что «общая канва» их повествования взята из жизни{266}. В их романе раскрываются причины гибели командира британских водолазов-разведчиков Лайонела Крэбба во время визита Хрущева в Англию в апреле 1956 года. Согласно авторам, секция «М» британской военно-морской разведки раскрыла тогда заговор с целью убийства Хрущева, во главе которого стоял тогдашний председатель КГБ Иван Серов. Крэбб был убит, когда он пытался обезвредить мины, заложенные по указанию Серова на советском крейсере «Орджоникидзе», стоявшем на якоре в портсмутской гавани. Серова, как говорится в романе, англичане «приперли к стенке», предъявив ему вещественные доказательства, и он предпочел скорее работать на англичан, чем быть разоблаченным перед Хрущевым. Согласно этому роману, Серов «соблюдал условия сделки, заключенной в Лондоне в апреле 1956 года. В последующие годы из Москвы поступал поток первоклассной секретной информации... и никогда она не была такой ценной, как в 1962 году, когда сделанные в Кремле оценки их собственного военно-морского потенциала просочились через Британское адмиралтейство в военно-морской флот США, который затем тайно блокировал Кубу в период ракетного кризиса в октябре того же года. Вскоре после этого канал, по которому из советской разведки утекала информация, был прослежен до Серова»{267}.
Серов возглавил ГРУ в конце 1958 года. Россказни о его роли британского шпиона позволили бы объяснить тесную связь Пеньковского с Серовым и его семьей только в том случае, если бы правда была еще более неправдоподобной, чем вымысел.
Найджел Уэст (Руперт Олласон), член парламента и автор нескольких полемических историй о британской разведке, в своем романе о кубинском ракетном кризисе под названием «Кубинский блеф» с уверенностью утверждает, что Пеньковский выдал Западу сведения о слабости советских ракет. Уэст воссоздает в романе обстоятельства действительно имевшей место встречи обосновавшегося в Вашингтоне сотрудника КГБ
Александра С. Фомина с Джоном Скейли, корреспондентом Эй-би-си, в самый разгар кубинского ракетного кризиса. В романе Фомин говорит Скейли: «Единственной целью размещения наших ракет на Кубе было... установление паритета. Единственным способом достичь равновесия с США в области стратегических вооружений было размещение наших ракет малого радиуса действия поближе к Северной Америке».
— И они были обнаружены как раз вовремя? — спросил Скейли.
— Нет. Политбюро только во вторник сообщили, что ЦРУ внедрило в Москве шпиона. Он выдал сведения об относительной слабости наших ракет. КГБ утверждает, что ЦРУ в течение последних восемнадцати .месяцев было известно о технических проблемах, из-за которых рухнула советская программа в области стратегических ракет.
— Как фамилия этого шпиона? — спросил Скейли.
— Его фамилия Пеньковский. Он рассказал американцам обо всем. Его арестовали, и он во всем признался.
— Я никогда не слышал о таком, — равнодушно заметил Скейли, но мысленно взял на заметку это имя. — Но разве может один человек предотвратить все это? Так не бывает.
— Бывает, мой друг. Так оно и было. Поверьте мне. Спросите в своем Госдепартаменте о том, что произошло в Москве в понедельник, когда агент ЦРУ был схвачен на месте преступления. Они вам расскажут.
Найджел Уэст, по-видимому, имеет в виду сотрудника ЦРУ Дика Джекоба, который был схвачен около тайника на Пушкинской 2 ноября, то есть после того как кризис был урегулирован, а не 22 октября. Эта ошибка объясняется тем, что Реймонд Гартхофф исходил из ложной посылки, что Пеньковский пытался привести в действие систему «раннего предупреждения» 22 октября, когда, по утверждению КГБ, его арестовали. По всей вероятности, Пеньковский был арестован еще до 22 октября и не имел возможности подать сигнал. Поскольку по телефону не произносилось ни слова, когда 2 ноября поступил сигнал о том, что следует опорожнить тайник, нет никакой возможности узнать, сам ли Пеньковский звонил по телефону или вместо него звонил какой-нибудь сотрудник КГБ. Сам сигнал означал необходимость опорожнить тайник, и, хотя следовало ожидать записку, это могло быть также сигналом опасности, потому что ключом к разгадке должна быть записка, а не сам телефонный звонок.
Когда его спросили о романе Уэста, Скейли ответил, что он никогда не слышал о Пеньковском во время ракетного кризиса и что он никогда не говорил о Пеньковском с Фоминым. Однако Фомин действительно предлагал Скейли способ вывода советских ракет с Кубы в обмен на вывод американских ракет из Турции и Италии, что и послужило ключом к урегулированию кризиса.
Каким образом был схвачен Пеньковский и на кого он работал — ответы на эти вопросы по-прежнему вызывают жгучий интерес. Споры относительно скрытых фактов и побудительных мотивов составляют суть непрекращающейся тайной войны между КГБ и западными разведслужбами, о которой большая часть мира и не подозревает. Даже после окончания «холодной войны» обе стороны тайного мира разведки продолжают соперничество, стремясь найти точку опоры в непрекращающейся борьбе за проникновение в секреты друг друга. Идеологическая острота этой борьбы притупилась, однако разведывательные службы все еще стремятся доказать свое превосходство друг перед другом и утвердить контроль друг над другом.
В мае 1991 года Том Бауэр из Британской радиовещательной корпорации в сотрудничестве с Агентством печати «Новости», советской пропагандистской организацией, тесно связанной с КГБ, выпустили часовой документальный киноочерк о деле Пеньковского под названием «Фатальное знакомство». Документальный фильм включал пленки, отснятые КГБ, творчески обработанный биографический материал о Винне и интервью с советскими и американскими официальными лицами, связанными с этим делом.
В документальном фильме, сопровождавшемся комментариями Бауэра, без каких-либо оснований предполагалось, что МИ-6 обманывала своих американских коллег из объединенной группы. Заложенная в нем информация поддерживает давнишнюю попытку КГБ заронить мысль о нечестной игре в отношениях между американской и британской разведслужбами.
Бауэр рассказывает, что бывший председатель КГБ Владимир Семичастный откровенно говорил, что сотрудники КГБ засекли краткий контакт между британским дипломатом, которого считали сотрудником МИ -6, и одним советским гражданином, происшедший в большом московском универмаге (ГУМ) зимой 1962 года. Бауэр сказал, что об этой встрече американцам ничего не известно и она не была санкционирована. Семичастный не назвал имени этого дипломата, не назвал он также и точной даты, однако, по словам Бауэра, это произошло в январе 1962 года. Семичастный сказал, что КГБ не было известно, кто этот советский гражданин. Бауэр поспешно делает вывод, что встреча в ГУМе происходила между Пеньковским и Родериком Чисхолмом, главой резидентуры МИ-6 в Москве. Именно на ту встречу, утверждает Бауэр, Пеньковский явился под наблюдением КГБ, однако он не приводит никаких доказательств в подтверждение своего предположения. «Это было подтверждено британскими источниками», — сказал Бауэр, но так и не назвал эти источники.
Сэр Дик Уайт, возглавлявший Интеллидженс сервис во времена дела Пеньковского, настойчиво утверждает, что никаких сепаратных несанкционированных встреч между Пеньковским и МИ-6 не было. «Это весьма неправдоподобно и в высшей степени маловероятно. Мы занимались этим вместе с американцами и откровенно рассказали бы вам обо всем. Пеньковского было чрезвычайно трудно держать под контролем. Он шел на невероятный риск. Он хотел, чтобы его считали человеком, изменившим равновесие сил между двумя сторонами. Он был безмерно тщеславен. Не так уже редко бывают случаи такого состояния психики у людей, когда их влекут только такие дела, важность которых как бы придает вес им самим. Тут-то как раз ему и было где развернуться! Мне кажется, что при сочетании такого активного человека и такого огромного риска вся эта деятельность в конечном счете не могла продолжаться долго. Каждый, кто участвовал в этом деле, безупречно выполнял свои функции, и это очень радовало меня»{268}.
