Улыбка Диллинджера. ФБР с Гувером и без него - Чернер Юрий
Очень велики и своеобразны в США и исторические корни (или традиции) противостояния между отдельными гражданами, этническими и политическими (а сейчас еще и религиозными) группами, включая вооруженное насилие. Велика сила международных (прежде всего этнических или родственных) связей. Чрезвычайно сложно американское законодательство, что, в частности, делало в свое время практически невозможным осуществление деятельности федеральных или общегосударственных структур. Существенна — и едва ли не в наибольшей степени среди всех стран мира продвинута, — деидеологизация. И еще очень и очень многое, без учета чего серьезный исторический анализ превратится либо в бессмысленный панегирик, либо в памфлет. И трудно не согласиться в данном случае с Доном Уайтхедом, что «ФБР нельзя понять, не изучив те силы, которые в прошлом способствовали формированию будущего… История ФБР, собственно говоря, идентична истории США». («The FBI-story», 1956 г.).
Надо учитывать, в какой обстановке достигнуты были существенные успехи ФБР в борьбе с преступностью, с проявлениями или попытками политического, национального или этнического терроризма (а сейчас еще терроризма религиозного), в деле контршпионажа, организации режимов охраны и безопасности. И надо учитывать, что многие громкие истории, связанные со знаменитыми покушениями в США, а также крупными террористическими акциями (скажем, взрывами, организованными арабскими террористами) — по большому счету не столько промахи или слабости ФБР, сколько издержки устройства самого американского общества. Динамичного, свободного (то есть предельно ограничивающего вмешательство государства в жизнь и действия своих граждан), внутренне крайне неоднородного, — и обладающего большим потенциалом вооруженного насилия.
И не стоит забывать, что службы безопасности и контрразведки всех стран мира без исключения выглядят в реалиях общественного сознания своего народа в лучшем случае двойственно, а в историческом аспекте и проявляются, и воспринимаются неоднозначно.
Всякая большая государственная формация, всякая силовая структура уже сама по себе несет особый изначальный элемент — свою собственную идеологию, которая неизбежно противопоставлена множеству других идеологий. В ходе исторического развития она будет изменяться, и также будет изменяться отношение к ней большой части общества, причем эти изменения зачастую не совпадают.
Все большие организации обладают своим самодвижением, зачастую не совпадающим с самодвижением общества. Говоря конкретнее, надо отметить, что большое государственное ведомство, служба безопасности, необходимо и неизбежно консервативно, и просто не может всегда и во всем соответствовать историческим изменениям в социуме.
И повторим: на иерархическую структуру (а службы безопасности во всем мире именно таковы) накладывают большой отпечаток личные особенности руководящего звена; в тех случаях, когда высшее руководство не сменяется долгие годы (в применении к спецслужбам — как, например, Гувер в США, Гелен в Германии, Харел в Израиле), отпечаток этот настолько глубок, что становится едва ли не более важным, чем собственно идеологический фундамент. Так что многие проявления, которые сформировали в массовом сознании образ ФБР в целом, и его характерные черты в частности, могут определяться этими личными качествами — например, антикоммунизмом и нетрадиционной сексуальной ориентацией самого Дж. Э. Гувера.
Следует отметить также, что ФБР функционально неоднородно. Всю свою историю Бюро стремилось к расширению сферы своей деятельности, — и вот превратилась в огромное ведомство, которое осуществляет и антикриминальные действия, и политический сыск, и контрразведку, и борьбу с терроризмом, и разведку, и политические, и социально-пропагандистские акции.
Система воспитания и подготовки кадров, постоянная внутренняя ротация, и даже само общение между работниками порождает взаимовлияние различных «направлений» работы, приводит к тому, что в Бюро формируется некий общий «почерк» (хотя тексты, написанные этим «почерком», конечно же, разные).
Отметим и то, что настоящей оперативной (или полевой, как принято говорить в Бюро) работой, прямой настоящей борьбой с преступностью и вражескими воздействиями занималось в разные периоды от половины до четверти всего аппарата ФБР, в то время как немалая часть превратилась в бюрократический и политиканствующий балласт.
Общий принцип таков: оперативную службу исполняет штат специальных агентов, распределенных как между штаб-квартирой, или центральным офисом, и «полевыми», региональными представительствами (офисами). Деятельность специальных агентов обеспечивает примерно такое же количество вспомогательных работников, и многие из них служат на одном и том же месте многие годы[1]. Подолгу служат и в штаб-квартире, весьма медленно заменяется (в основном, в связи с необходимостью замещения должностей, освободившихся по «естественному» выбытию) преподавательский состав Академии. Все это способствует сохранению традиций и, как уже говорилось, — развитию в направлении, не всегда совпадающем с направлением развития общества.
Данное исследование неизбежно фрагментарно. Многие методики, приемы и способы работы ФБР (в общем-то, как у большинства подобных структур во всем мире) просто-напросто глубоко засекречены — и даже в тех случаях, когда становятся известными общественности, нет никаких гарантий, что информация о них сознательно, или в лучшем случае ненамеренно, не искажена.
Некоторые законы США, принятые в отношении доступа к секретной информации, позволили раскрыть отдельные стороны деятельности Бюро, — но нет уверенности, что раскрывается действительно все, что некоторые важнейшие документы не были попросту уничтожены, и что многие другие документы «законно» не избавлены от возможности рассекречивания усилиями первоклассных юристов, работающих на ФБР.
О НАЗВАНИИ
В 1908 году один из ближайших помощников и сподвижников президента Теодора Рузвельта, министр юстиции — генеральный прокурор Чарльз Бонапарт[2] приложил рузвельтовс-кую «прогрессивную философию», которую горячо разделял, к своему ведомству, создав корпус специальных агентов, подчиненных непосредственно министру юстиции. Все привлеченные к работе в этой структуре прежде были детективами, как правило, из штата Секретной службы. В состав корпуса были включены также несколько десятков служащих ревизионного управления Министерства юстиции, которые ранее занимались расследованием финансовых злоупотреблений и контролем исполнения приговоров федеральных судов. Возглавил службу Главный Ревизор Стэнли О. Финч. Случилось это 26 июня 1908 года. Эта дата считается днем основания ФБР.
Новый министр юстиции и генеральный прокурор[3] Джордж Викершем дал новой структуре наименование Бюро расследований (6 марта 1909 г.). Главный Ревизор (С. Финча на этом посту к тому времени сменил Брюс Биласки) стал называться Руководителем Бюро расследований (1919 г.).
Затем к названию добавилось (в 1935 г.) слово «Федеральное», руководитель стал называться Директором и являлся заместителем министра юстиции.
Накрепко прилепившееся к людям ФБР название «джи-мены», происходит на самом деле не от красивой «боевой» легенды, которая кочует по страницам газет и книг уже много десятилетий. Она такова: утром 26 сентября 1933 года агенты ФБР ворвались в некий дом в Мемфисе. Энтони Саммерс, автор нашумевшей книги о ФБР, которая сводит почти всю проблематику ведомства к сексуальным психозам и закомплексованности Гувера, называет этот дом «притоном» — возможно, на основании того, что там предоставляли ночлег без официальной регистрации. В доме скрывался знаменитый, весьма опасный бандит Джордж Келли[4]. Тот оказался безоружным, поднял руки и встретил их возгласом: «Не стреляйте, джимены, не стреляйте!» Прозвище якобы данное Кел-ли-Пулеметом в этот момент агентам ФБР, мгновенно распространилось по всем Соединенным Штатам, вместе с известием о его аресте.
