Слон для Карла Великого - Гузманн Дирк
Танкмар, уже устав, подумал, не использовать ли амулет, который уже сослужил ему в Павии добрую службу. Конечно, успех был просто неизбежен, потому что спрятанное в красных гранатовых драгоценных камнях колдовство только и ждало, чтобы его разбудили. Однако он сам боялся блеска, который амулет вызвал в глазах Абула Аббаса, той дикости, которая загорелась в темных глубинах огромного черепа и не оставила от миролюбия слона и следа. Танкмар противился искушению. Пусть даже это означало, что он стал укротителем животных, который зависел от благосклонности и настроения какого-то слона.
Он не обижался на смех Гислы. В нем не было злобы, лишь непосредственность. Иногда он ловил себя на том, как смотрит на девушку. Иногда его взгляд останавливался на ее прекрасных формах, но чаще отворачивался, потрясенный взглядом младенческих глаз и ее удивлением перед отвратительными сторонами мира.
Он позволил слабоумной подстричь себе волосы. Чем ближе они подходили к горам, тем сильнее дул ветер, трепля кудри Танкмара, так что они падали ему на глаза и мешали смотреть. Хотя он ни на что не жаловался, взору Гислы, этому взору духовно слепого человека, были открыты его страдания. Однажды вечером она села на корточки позади него и стала срезать буйные кудри острием его собственного меча. Конечно, он вздрогнул от неожиданности, однако девушка положила сухую ладонь на его лоб и легко провела огромным мечом по его голове, срезая волосы так нежно, как весенний ветер сдувает цветы с дерева. Танкмар не просто наслаждался этим прикосновением, он узнавал собственный талант в пальцах Гислы. В легких движениях ее рук, в том, как они исследовали его.
Время от времени он погружался в дневные грезы. И тогда Гисла превращалась во всезнающую спутницу, исполненную красоты, силы и любви, в источник привязанности и счастья. Однако он не мог долго обманывать свои глаза. Девушка была потеряна для этого мира навсегда. С ужасом он наблюдал за ее поведением при самом простом общении. Она никогда не могла ответить больше чем «да» или «нет», и даже чтобы понять разницу между этими двумя словами, ей приходилось расходовать дневной запас мыслей. Если ей становилось скучно, она начинала исследовать все свои отверстия на теле. В носу, ушах, под мышками, во рту, даже под юбкой ее руки находили соки, которые после трения и ощупывания подносили к носу, а затем через рот возвращали в тело. Гисла была обманута жизнью. Знахарка из его селения всегда утверждала, что слабоумие можно излечить, если больной выпьет кровь только что казненного человека. Однако у Танкмара не было веры в такое лечение, как и самого лекарства.
Турин был расположен на развилке дорог. Еще до того как на горизонте появился этот город, Исаак настоял на том, чтобы они попрощались. Он не хотел привлекать внимания к слону и объяснил, что они подвергаются слишком большой опасности. Гисле пришлось слезть с коня Танкмара. Там, где раньше сидела девушка, теперь только холодный ветер дул ему в спину. Крестьянка посадила дочь на своего жеребца, взяла второго коня, которого ей отдал Исаак, и, не прощаясь, исчезла за одним из холмов.
Еще до захода солнца женщины снова догнали их. «Турин закрыт, в городе свирепствует чума, и никто не может ни войти в город, ни выйти из него», – рассказала крестьянка, а Гисла озарила улыбкой свое заплаканное лицо.
Исаак не хотел верить женщинам. Чума, как он сказал, оставляет следы далеко вокруг города, однако они не видели ни массовых захоронений, ни столбов дыма. Но для того, чтобы поехать в город, где он мог подвергнуть проверке слова лангобардки, ему не хватало времени. С большим недовольством Исаак признался крестьянке, что она может поехать с ними до самого перевала, но затем в любом случае ей нужно будет покинуть их. Потому что, если повезет, им удастся догнать Карла Великого в горах, а для лангобардской старухи и ее слабоумной дочери места в обозе императора не найдется. Крестьянка молча проглотила это замечание и снова влилась в ряды путешественников, заняв привычное место между Танкмаром и Абулом Аббасом. Гисла со смехом снова вскарабкалась на лошадь к Танкмару.
Предгорья Альп встретили путешественников зеленым лесным ковром. Подножья гор были покрыты лиственницами, пихтами и кипарисами. Лишь выше границы леса начинались горы, состоящие из камня и льда.
– Молитесь о том, чтобы на перевале не было снега, – сказал Исаак во время привала. – Найти дорогу в альпийскую зиму – это трудная задача даже для группы крепких солдат, – объяснил старик. – А сейчас горам бросают вызов крестьянка, идиотка, инвалид и слон, возглавляемые дряхлым стариком. Процессия дураков, следующих по следам императора!
С этими словами он пришпорил коня, даже не убедившись, что его группа следует за ним.
Выехав из леса, они натолкнулись на первые следы обоза. Они нашли навоз сотен лошадей. Без сомнения, Карл Великий лишь недавно начал подъем на перевал.
Если раньше Исаак, несмотря на нервозность, все же держал себя в руках, то теперь, перед лицом близкой цели, он стал всех подгонять. Теперь они останавливались для отдыха только на короткое время, несмотря на то что лошади потели от подъема в гору и с трудом дышали.
– Поторапливайтесь! – подгонял еврей свою группу. – Теперь Francia media[39] лежит прямо перед нами. Мы стоим на пороге центральной области империи франков.
Подъем занял целый день. Последний лагерь они разбили под защитой нескольких деревьев, между которыми их не мог найти жестокий ветер. На следующее утро они проснулись еще до восхода солнца. Последние деревья остались позади – пара жалких скрюченных сосен, которые упорно цеплялись за скалы. Горная дорога вела между вершин, по каменистым россыпям, вокруг упавших сверху огромных каменных великанов с коронами из мха. Холодный туман, висевший между крутыми склонами, испарялся под лучами солнца.
Абулу Аббасу приходилось тяжело: он поскальзывался, останавливался, сбрасывал огромные камни в пропасть, нервно шевелил ушами и размахивал хоботом. Танкмар тоже чувствовал себя плохо в такой близости от вершин, где жили незнакомые ему боги.
Пропустят ли они группу через свое царство, не причинив ей вреда, или же уничтожат? Сакс прижался к своему серому в яблоках коню, стараясь казаться совсем маленьким.
Топот копыт эхом отражался от скал, вокруг было тихо. Танкмар, ехавший позади всех, вслушивался в тишину. И вдруг он услышал глухие удары огромной силы. Он оглянулся по сторонам и увидел двух горных козлов, удирающих прочь по горной перемычке шириной всего с ладонь. Он уже почти убедился, что обнаружил причину жуткого звука, как этот звук повторился. На сей раз его сопровождал треск сломанного дерева. А затем в горном мире снова воцарилась тишина.
Дорога вела вниз, в ущелье. Кусты и колючие побеги образовывали серо-коричневые ковры на земле, заплетая узкую тропу.
Когда шаг лошадей замедлился, Гисла, сидевшая позади Танкмара, слезла с коня. Прежде чем сакс опомнился, девушка прыгнула за кусты и исчезла. Танкмар крикнул остальным, чтобы они остановились, и стал ждать. Он уже знал о привычке Гислы безо всякого объявления покидать группу, чтобы исполнить свои естественные потребности. «Лишь бы ей опять не пришлось заниматься этим долго!» – подумал он, взглянув на положение солнца. Хотя день только начинался, кто мог сказать, сколько времени им еще придется бродить здесь, по высокогорью, пока они найдут место для отдыха на ночь?
Чтобы как-то убить время, Танкмар направил своего коня к жеребцу Исаака и остановился рядом с ним. Животные беспокойно пританцовывали на месте. Танкмар собрал все свое мужество и спросил старика:
– Господин, почему вы меня купили?
К удивлению Танкмара, еврей невесело рассмеялся:
– Твое обыкновение задавать вопросы так же странно, как и места, которые ты для этого выбираешь. Что ты за человек?
Танкмар на мгновение задумался, должен ли он отвечать на этот вопрос, однако принял отрицательное решение. Вместо этого он сказал:
