Дьявол носит «Прада» - Вайсбергер Лорен
— Дело в том, что у меня заказан столик в «Баббо» на эту субботу. На девять вечера. Будет дружеская компания, в основном редакторы журналов и просто интересные люди. Одна дама из «На слуху», кое-кто из «Нью-Йоркера». Хорошие ребята. Ну, как вы на это смотрите?
Мимо меня, завывая и сверкая мигалками, проехала карета «скорой помощи». Машина пыталась прорваться через безнадежно глухую пробку, но, как обычно, водители игнорировали «скорую», и ей пришлось встать на красном наравне со всеми.
Неужели он только что пригласил меня? Да, именно это и произошло. Он меня пригласил! Он пригласил меня. Кристиан Коллинсворт пригласил меня на свидание — и не просто так, а в субботу вечером, в «Баббо», где у него заказан столик на самое лучшее время и где соберутся такие же умные, интересные люди, как он сам. Что уж говорить о «Нью-Йоркере»! Я напрягала мозги, пытаясь припомнить, говорила ли я ему на вечере, что «Баббо» — тот самый нью-йоркский ресторан, который я больше всего хочу посетить, что я люблю итальянскую кухню. Я знала, как этот ресторан любит Миранда, и мне мучительно хотелось туда пойти. Я даже подумывала прокутить там недельный заработок, и звонила, чтобы заказать столик для нас с Алексом, но у них все было забито на ближайшие пять месяцев. И вот уже два с половиной года как мне не назначал свиданий никто, кроме Алекса.
— Э-э… Кристиан, ей-богу, мне бы хотелось… — начала я, пытаясь тут же забыть, что я только что сказала «ей-богу». «Ей-богу»! Ну кто так говорит?! В памяти всплыла неловкая сцена из «Грязных танцев», где Малышка гордо заявляет Джонни, что она «притаранила арбуз», но я затолкала ее поглубже и заставила себя перейти в наступление:
— Мне бы хотелось… — Ну да, идиотка, ты это уже сказала, теперь развей эту мысль. — Но я никак не могу. У меня… э… уже есть планы на субботу. — Хороший ответ, что так, что этак, подумала я. Из-за сирены «скорой» я была вынуждена кричать, но думаю, мне все же удалось продемонстрировать чувство собственного достоинства. Не стоит соглашаться на свидание, до которого остается всего два дня, не стоит и обнаруживать существование моего парня… в конце концов, это не его дело. Разве не так?
— У вас в самом деле какие-то планы, Андреа, или вы просто боитесь, что ваш друг не одобрит, если вы проведете время с другим мужчиной?
Догадливый, ничего не скажешь.
— Как бы то ни было, вас это не касается, — сказала я сдавленно, как та женщина в школе Алекса, и укоризненно покачала головой. Я переходила Третью авеню, не глядя на светофоры, и меня чуть не смел микроавтобус.
— Что ж, ладно, я не буду настаивать. Но я приглашу вас снова. И думаю, что в следующий раз вы скажете «да».
— Неужели? И почему вы так думаете?
Самоуверенность, делавшая его голос таким сексуальным, теперь очень походила на высокомерие; беда только, что от этого он стал звучать еще сексуальнее.
— Это предчувствие, Андреа, просто предчувствие. И не стоит забивать этим свою очаровательную головку — или голову вашего друга; я просто подбираю друзей для хорошего ужина и хорошей компании. Может быть, и он захочет к нам присоединиться, Андреа? Ваш друг. Он, должно быть, замечательный парень. Мне бы очень хотелось с ним познакомиться.
— Нет! — почти закричала я, ужаснувшись перспективе увидеть их двоих за одним столом, таких изумительных и таких разных.
Я буду чувствовать себя неловко перед Кристианом из-за правильности и добродетельности Алекса. Он наверняка сочтет его простоватым провинциалом. Но еще большую неловкость я испытаю перед Алексом — из-за того, что он своими глазами увидит все то, что мне так нравится в Кристиане: стиль, самонадеянность и такую непоколебимую уверенность в себе, что оскорбить его, казалось, невозможно.
— Нет, — засмеялась я, или, вернее, издала смешок, и постаралась, чтобы он звучал непринужденно, — я не думаю, что это хорошая идея. Хотя он наверняка тоже был бы рад с вами познакомиться.
Он засмеялся в ответ, но неискренне и немного покровительственно.
— Это была просто шутка, Андреа. Я уверен, что ваш друг действительно хороший малый, но мне не особенно интересно с ним знакомиться.
— Ну конечно. Да. Я хочу сказать, я знаю…
— Послушайте, мне надо идти. Почему бы вам не перезвонить мне, если вы вдруг передумаете… или измените свои планы? Ну как? Предложение остается в силе. Да, и всего хорошего. Пока. — И не успела я вымолвить и слова, как связь прервалась.
Что же, черт возьми, сейчас произошло? Я мысленно перебрала факты: знаменитый писатель каким-то образом нашел номер моего мобильного, позвонил по нему и пригласил меня в шикарный супермодный ресторан. Я не была уверена, что он с самого начала знал, что у меня есть парень, но такая возможность его явно не обескураживала. Единственное, в чем не приходилось сомневаться, так это в том, что я очень долго болтала по телефону; этот факт подтверждали и мои наручные часы. Прошло уже двадцать две минуты с тех пор, как я ушла из офиса; обычно за такое время я успевала вернуться.
Я убрала телефон, и до меня дошло, что я уже стою перед рестораном. Я открыла массивную деревянную дверь и вступила в тихий и темный обеденный зал. Хотя все места были заняты банкирами и юристами, поглощавшими свои любимые отбивные, шума практически не было слышно из-за хорошо продуманного расположения столиков и коврового покрытия с густым ворсом. Казалось, даже весьма удачное цветовое решение в красноватой гамме также поглощало звук.
— Андреа! — раздался восторженный голос Себастьяна. Он устремился ко мне, словно я была его последней надеждой. — Мы всегда так рады вас видеть!
Две девушки в серых костюмах серьезно кивнули, подтверждая его слова.
— Неужели? Почему бы это? — Я никогда не могла отказать себе в удовольствии поддразнить Себастьяна — так, слегка. Он был такой невероятный подхалим.
Он доверительно наклонился ко мне, его восхищение можно было потрогать пальцами.
— Ну, вы же знаете, как мы все тут в «Смит и Боленски» относимся к миз Пристли, не так ли? «Подиум» такой шикарный журнал, с такими грандиозными фотографиями, потрясающе стильный, ну и, конечно, с восхитительными литературными текстами. Мы его просто обожаем!
— Литературными текстами? — переспросила я, едва сдерживаясь, чтобы не ухмыльнуться.
Он важно кивнул и повернулся к официанту, который тронул его за плечо, чтобы передать сумку.
Себастьян буквально взвыл от восторга.
— Ага! А вот и он — лучший обед для лучшего редактора — и лучшего секретаря, — добавил он, подмигнув мне.
— Вот спасибо, Себастьян, мы обе очень вам признательны.
Я открыла холщовую сумку вроде тех, какие носят студенты Нью-Йоркского университета на Манхэттене (только эта была с логотипом «СВ»), и убедилась, что все в порядке. Бифштекс с кровью — такой сырой на вид, будто его вообще не жарили. На месте. Две крупные печеные картофелины, обе совсем горячие. На месте. Картофельное пюре, обильно сдобренное сливками и маслом. На месте. Ровно восемь превосходных побегов спаржи, пухленьких, сочненьких, чистеньких. На месте. Там же были металлический соусник с маслом, солонка с зернистой кошерной солью, столовый нож с деревянной ручкой и хрустящая белая льняная салфетка, сегодня сложенная в форме плиссированной юбки. Очаровательно. Себастьян пристально следил за моей реакцией.
— Как мило, Себастьян, — сказала я, словно давала конфетку ребенку за хорошее поведение, — вы сегодня превзошли самого себя.
Он просиял и привычно потупил глаза.
— Спасибо. Вы же знаете, как я отношусь к миз Пристли. Вы же знаете, какая честь для меня…
— Готовить ей обед? — подсказала я ему.
— Да. Именно. Вы меня понимаете.
— Конечно, понимаю, Себастьян. Ей очень понравится салфетка, я уверена.
Я бы никогда не решилась ему сказать, что, едва выйдя из ресторана, я сразу же уничтожала его творения, потому что с мисс Пристли, которую он так боготворил, делался припадок, когда она видела салфетку в форме чего-либо иного, кроме салфетки — будь это спортивная сумка или высокий каблук. Я повесила сумку на плечо и собралась уходить, но тут зазвонил мой телефон.
