Слон для Карла Великого - Гузманн Дирк
– Аделинда? Это ты? – прохрипела она: в горле было полно крови. Она со стоном выпрямилась и оказалась на коленях перед небесным созданием.
– Да, это я, сестра. И в этот раз вы можете сказать, что вам повезло, что ваша послушница – не нежная монахиня, которой вы меня так хотели сделать. Как-никак вот этого монстра я свалила одним-единственным ударом.
Она продемонстрировала Имме сук толщиной в руку.
Имма потеряла сознание.
Немного погодя костер разгорелся так, что огонь достигал верхушек деревьев. Аделинда обработала нос Иммы согласно указаниям монахини. Вместе они сняли несколько веревок с груза и привязали извозчика к дереву. Несмотря на протесты Иммы, Аделинда настояла на том, чтобы снять с их пленника одежду. Таким образом они на некоторое время обезопасили себя от того, что он пустится за ними в погоню.
Послушницу теперь едва ли можно было узнать. На ней была дорогая одежда, а ее каштановые волосы, избавившись от монашеского головного убора, ниспадали пышными локонами на плечи. Аделинда рассказала о событиях во дворце архиепископа.
После того как женщин разделили, худой слуга епископа отвел ее к другим наложницам Хильдебальда и приказал им подготовить послушницу к ночи с Хильдебальдом. Ее монашескую одежду сменило пестрое платье, которое удерживалось на плечах редкой красоты застежками из прекрасной китайской эмали. Затем женщины завили ей волосы – как они сказали, епископ предпочитает женщин с волнистыми волосами. Они знали еще кое-что о некоторых предпочтениях старого Хильдебальда. После этого наложницы удалились, а в комнату вошел худой слуга. Он долго рассматривал ее, а затем начал ощупывать. Когда он зашел слишком далеко, Аделинда схватила горячие ножницы для завивки волос и ударила его по лицу. А затем она сбежала. В поисках пути из дворца или хорошего укрытия она вдруг увидела Имму на повозке, запряженной волами, которую как раз загружали корзинами двое мужчин.
Остальное она рассказал очень быстро: Аделинда незаметно залезла в одну из корзин и поехала с ними. После наступления темноты она выбралась из своего укрытия и наблюдала, как извозчик прыгает вокруг Иммы. Она набралась мужества, схватила в руки толстый сук и подкралась к Людвигу сзади. Весьма успешно. Извозчик все еще не пришел в себя.
– Куда вы теперь собираетесь идти, сестра Имма? – Аделинда, вытянув руки, грелась у костра.
У Иммы прохрипела:
– В Аахен. Я должна рассказать императору правду. Все равно нам нельзя возвращаться в Арль.
– Конечно нет. Жирный Хильдебальд уже определенно приказал искать нас. Какое-то время мы должны быть очень осторожными. Я предлагаю сделать так, чтобы в вас никто не мог узнать бенедиктинку. Поменяйте вашу одежду на одежду извозчика.
– Я должна носить штаны? Ты сошла с ума, послушница!
– Да, и мы не должны так больше обращаться друг к другу. В любом случае, не тогда, когда будем находиться среди людей, чтобы остаться неузнанными. Что касается штанов, то мы их распорем и сошьем вам из них длинную юбку. Что вы об этом думаете?
Через какое-то время Имма кивнула.
– Извозчика мы оставим здесь. Дорога здесь хорошо изъезжена, и кто-нибудь услышит его крики о помощи. С наступлением дня мы на его телеге уедем.
Имма снова кивнула:
– Вместе мы доберемся до императора.
– Нет, сестра Имма. Я не буду сопровождать вас в Аахен. Время моего послушания истекло, и я хочу назад, к моей семье. Несколько дней я буду с вами, но в Бургундии мне придется вас покинуть. Мои родители живут возле Отёна. Туда ведет мой путь.
Имма молча взяла холщовые штаны извозчика и начала распарывать.
12
Облака, похожие на тюки грязной шерсти, прижимались к горам. Ласточки взмывали ввысь с порывами ветра. Они носились вокруг большими черными стаями так быстро, что Танкмару казалось, будто это стаи комаров роятся в лучах вечернего солнца. Спустя день поездки холмы вокруг сменились горами.
Танкмар плотнее запахнул плащ и зябко поежился. Какое-то время он угрюмо смотрел вокруг, а затем поковылял вниз, в долину, где они остановились на привал.
Исаак лежал возле костра, который они развели под защитой холмов. Еврей страдал от боли в груди и раны на голове. Едва Танкмар успевал наложить на голову новую повязку в соответствии с указаниями Исаака, как она пропитывалась кровью. Тем не менее старик настоял на том, чтобы они ехали весь день, убравшись как можно дальше от Павии.
Танкмар наклонился над раной Исаака и пробормотал себе под нос старинное лечебное заклинание: «Как вывих ноги, так и заворот крови, так и вывих конечности. Кость к кости, кровь к крови, конечность к конечности». Этим словам он научился у своей бабушки, жрицы Бальдура[34]. Однако Исаак резко заставил его замолчать и приказал приготовить еду.
Прежде чем усесться к костру, Танкмар проверил ремни, которыми лошади и мулы были привязаны к покосившейся от ветра пинии. Абул Аббас в ближайшем перелеске искал себе пропитание. Топот, шумное дыхание и треск кустов сообщили Танкмару, что поиски слона увенчались успехом. Он немного опасался, что Абул Аббас может ночью сбежать. Но против этого он ничего не мог предпринять. Без цепей привязать слона было невозможно.
Они поужинали солониной, и тут его взгляд упал на завернутый в одеяла деревянный сундук, пробудивший его любопытство еще по дороге в Павию. Сундук был большой и красивый. Исаак каждый вечер любовался им, гладил рукой инкрустацию на крышке и бормотал что-то, что казалось Танкмару обрывками заклинаний. Он осторожно положил руку на сундук, готовый немедленно убрать ее как можно быстрее, в случае если его прикосновение пробудит какое-нибудь колдовство.
– Принеси его сюда! – Голос Исаака был больше похож на тихое карканье.
Танкмар отдернул руку.
– Ну, давай же, неси его сюда! – повторил Исаак.
Танкмар развязал ремни и подсунул руки под сундук. Тот был тяжелым. Покачиваясь под тяжестью груза, он подошел к Исааку и осторожно поставил сундук у костра.
– Необходимо принять важные решения, – сказал Исаак. – Мы находимся в опасном положении. Власти Павии пошлют за нами отряд солдат, чтобы вернуть слона. Меня не удивит, если они уже вышли на наш след.
– Значит, мы можем либо бежать, либо сражаться.
– Я не это имел в виду, когда говорил о важных решениях. Группа закованных в латы рыцарей превратит нас в кашу быстрее, чем собака успеет помочиться на дерево. Нам нужно подумать о том, продолжать ли путь вместе.
Танкмар удивленно уставился на своего хозяина.
– Это должно означать, что я уже не ваш раб? Я спас вам жизнь, и за это вы дарите мне свободу?
– Нет. Ты спас меня в Павии, и это правда. Однако ты всего лишь выполнил свой долг как раб. И ничего больше. Я вознагражу тебя, когда настанет время. Однако мое путешествие, наверное, ведет к смерти, а я не могу вынуждать тебя следовать за мной так далеко. Если ты решишь уйти, я хочу, чтобы ты приехал в мои владения в Кёльне и доложил обо всем моим управителям. А потом засевал мои поля до тех пор, пока не появлюсь я сам или же к тебе не поступит известие о моей смерти. А потом ты будешь свободен.
– Я мог бы дать согласие, обмануть вас и убежать. Что же я выиграю, если послушаюсь вас? Жизнь в качестве раба?
– Правда сама по себе является самым дорогим вознаграждением. – Исаак взял в рот кусок солонины. Он медленно и с видимым усилием проглотил его. – Итак, какой путь ты выбираешь?
Танкмар огляделся по сторонам. Земля погружалась в ночь. На горизонте, словно башни, виднелись горы. Он подумал о Хадулоа с ее широкими болотистыми лугами, травами, которые имели вкус морской соли, если их пожевать. Он подумал о своей семье, о своих друзьях, о своем селении. Ему припомнился даже упрямый баран, пасти которого всегда было для него страшным мучением. Что из всего этого осталось там сейчас, когда франки хозяйничает на его родине? Вся плодородная земля сейчас принадлежит императору.
