Слон для Карла Великого - Гузманн Дирк
Она попыталась сосредоточиться. Как-никак речь шла об архиепископе. Однако какое-то неясное подозрение тревожило ее. Что не так с Хильдебальдом? В том, что архиепископ брал себе наложниц, не было ничего необычного. Однако о том, что он выбирал их из числа своих же послушниц, Имма и помыслить не мола. Ну, значит, так Аделинде и надо. Пусть этот старый козел прыгает на ней до тех пор, пока она не станет умолять о том, чтобы снова стать тихой послушницей. Слезы катились по щекам Иммы.
Она без спешки покинула здание, пересекла епископский сад, а затем прошла мимо сторожей через ворота в город. Никто ее не останавливал. Она была всего лишь монахиней, которая вышла из дворца епископа. Она была в помятой одежде, усталая, но это, казалось, никого не смущало.
Имма шла под дождем и, спросив дорогу несколько раз, наконец добралась до своей цели. Квартал, где жили ремесленники Арля, был похож скорее на болото. Повсюду вода из переполненного канала изливалась на дороги. Пешие погружались в грязь, повозки застревали и мешали проехать. Лошади скользили по зыбкой почве и могли в любой момент упасть в болото вместе со своими всадниками. Однако всадники в этой части города бывали редко. Так же редко, как и монахини.
Хихиканье, крики, грубый смех. Имме все здесь было чужим. Из бочек какой-то кожевенной мастерской к серому небу поднималась вонь дубильной жидкости. Загадочные смеси дубильщиков всегда вызывали у нее ужас. Зажав рот и нос рукой, она торопливо проскочила мимо мастерской кожевника.
На некотором расстоянии от дубильной мастерской работала целая семья бондаря. Под мокрым от дождя полотном мужчина маленького роста обрабатывал клепки, на которые женщина и двое мальчиков сажали обручи. Имма глубоко вздохнула и подошла к бондарю.
– Да пребудет с вами Бог, добрый человек. – Она сложила руки, словно в молитве.
Мужчина поднял взгляд от деревянного изделия и с любопытством посмотрел на монахиню:
– И с вами, сестра.
Женщина и дети, казалось, даже не заметили ее присутствия.
– Ужасный день для работы под открытым небом, вы не считаете? – Она смущенно поправила рясу.
Бондарь улыбнулся ей.
– Слишком сыро для монахини, но для честной работы как раз хорошо. Вы хотите что-нибудь заказать?
– Только спросить. Я ищу извозчика, который отвез бы меня на своей повозке в некоторое место.
Улыбка ремесленника погасла.
– Извозчики занимаются своими делами, а мне нужно заниматься своим. Если вы не хотите ничего покупать, то лучше идите дальше.
Имма покраснела.
– Как вы, наверное, заметили, я в этой местности чужая. Если бы вы могли назвать мне хотя бы одно имя, я упомянула бы вас в своих молитвах.
– От этого мы сытыми не будем. – Бондарь пожал плечами, повернулся к ней спиной и стал бить по клепке.
Имма поджала губы и пошла дальше по покрытой грязью тропе.
Не успела она отойти и на десять шагов, как услышала голос позади себя:
– Сестра, подождите!
Имма обернулась. Это была жена бондаря. У нее были полное лицо и двойной подбородок. Обруч и тесло она отложила в сторону и смотрела на Имму печальными глазами.
– Извозчик Людвиг как раз снаряжает свою повозку для длительной поездки. Вы найдете его у горшечника Хартнида. Вот там, позади вас, вы увидите купол его печи.
– Бог воздаст вам, добрая женщина. – Имма одарила жену бондаря улыбкой и пошла в указанном направлении.
И действительно, купол печи горшечника указал ей направление через лабиринт хижин и канав. Довольно быстро она добралась до мастерской горшечника. Остатки неудачно обожженных горшков были втоптаны в землю и образовывали твердый грунт вокруг потрескавшейся печи. Перед хижиной стояла упряжка, запряженная волами и до половины наполненная глиняным товаром. Из сарая как раз вышел какой-то мужчина с горшками и кружками в руках и, пошатываясь, направился к повозке. Он кряхтя поставил товар на повозку и стряхнул с рукавов глиняную пыль, словно муку.
Имма набралась храбрости:
– Вы извозчик Людвиг?
– Так оно и есть, сестра. – Мужчина весело подмигнул Имме. Большая часть лица Людвига заросла темной бородой, из которой торчал внушительных размеров нос в форме луковицы.
– Если ты пришла сюда по поводу спасения моей души, то опоздала лет на двадцать. – Он грубо засмеялся и громко испортил воздух.
Имма с трудом выдавила из себя улыбку:
– Все не так, как вы думаете. От проклятия вас должны спасать другие. Я сама ищу помощи.
Тон ее голоса заставил извозчика согнать с лица улыбку. В его взгляде появилось недоверие.
– Ты? Что может сделать такой, как я, для монахини?
– Я должна отправиться в далекий путь. Слишком далекий для двух старых, непривычных к путешествиям ног. Может быть, у вас еще найдется место на облучке?
– А откуда ты знаешь, что мой путь ведет в твоем направлении? – Извозчик скрестил руки на груди.
– Мне нужно в Аахен.
– Неужели лично к императору? Тогда тебе повезло, монахиня. Мне нужно в Майен, к большим залежам глины. Такую поездку я предпринимаю только один раз в два года. Это далекий путь. Но здешние горшечники с ума сходят по глине из Майена. За нее они платят любую цену. Мой путь вполне может пролегать мимо Аахена.
Сердце Иммы екнуло.
– Тогда я могу рассчитывать на вас?
– Это как посмотреть. – Он щелкнул языком. – Как правило, облучок тоже загружается товарами.
– Вы хотите возмещения? Деньгами я вам служить не могу, зато послужу благословением Божиим, молитвами и благими историями. Кто знает, может, я смогу вам помочь искупить ваши грехи?
И снова извозчик рассмеялся и грубо хлопнул Имму по плечу:
– Спасение души вместо серебра – это плохая сделка. Однако общество в долгом пути я переношу хорошо. Если ты не попытаешься затащить меня в монастырь, то мы можем попробовать поехать вдвоем.
В этот раз улыбка Иммы была искренней. Людвиг приказал ей взобраться на облучок и быстро закончил свои дела с гончаром. Затем он залез к ней на повозку, волы тронулись, и они отправились в путь.
Имма не верила своему счастью. Бог подарил ей благословение: он одобрил ее непослушание. Это могло значить только одно – что она поступает правильно. Сразу же забылись все страдания и трудности. Ее усилия не пропали даром, они того стоили. Когда повозка Людвига выехала из квартала ремесленников, Имме захотелось объехать целый свет.
Однако кучер взял направление на дворец епископа.
– Куда мы едем?
– Тебе, наверное, не терпится уехать отсюда подальше? Неужели ты не заметила, что повозка заполонена лишь наполовину? Мы еще загрузим корзины из гардероба архиепископа. Их мы отвезем в прачечную, тут рядом, в ближайшее село.
У Иммы отнялась речь. Ее якобы спаситель вез ее назад – прямо в пещеру льва.
– Да ты просто язык проглотила! Тебе, наверное, не с руки помогать мне?
Она кивнула. Пусть Людвиг думает что хочет.
– Как хочешь, – проворчал он. – Но за это ты сваришь нам сегодня вечером супчик. Поняла?
Повозка миновала ворота, Имма лишь коротко кивнула сторожам, и они остановились возле покосившегося от ветра сарая стразу же рядом со стойлами. Людвиг спрыгнул с облучка и исчез в бараке. Вскоре он вернулся с мальчиком, прислуживавшим на кухне. Оба несли перед собой по огромной, сплетенной из ивовых ветвей корзине, которые они с трудом взвалили на повозку. Затем они снова исчезли в хижине, чтобы принести остальные корзины.
Имма опустила капюшон поглубже на лицо, желая, чтобы это была шапка-невидимка, о которой пели язычники в своих песнях о героях. А если на улицу вдруг выйдет архиепископ? Или один из его придворных? Ей вспомнился худой человек с родинкой, который показался особенно страшным.
Повозка заполнялась ризами; мужчины делали это с большим рвением, так что повозка начала раскачиваться. При каждом движении Имма испуганно вздрагивала.
Наконец Людвиг вскарабкался на облучок.
– Проклятье! До чего же тяжелое это архиепископское белье! И чего вы, духовники, только не носите на своем теле?
