Стая - Пайрон Бобби
Мы вышли из вагона на платформу и двинулись мимо киосков. На вокзале торговали едой – жареными орешками, сосисками, печеной картошкой, завернутой в газету. У меня опять заурчало в животе.
– Погоди! – крикнул я ему в спину.
Его куртка давно уже прохудилась.
Он не обернулся.
Повсюду на вокзале сновали люди. Кто-то спешил на поезд, кто-то – с поезда. Люди тащили сумки, чемоданы и тюки. Они не смотрели налево, не смотрели направо. Не смотрели на меня.
– Погоди!
Наконец он остановился.
– Моя мама тут? – спросил я.
Он расхохотался.
Я так и думал. Мама переехала в Город. У нее теперь хорошая работа и теплая квартира, там много еды, там есть вкусные ватрушки. И когда я подойду к двери своей новой квартиры, мама обнимет меня.
А потом захлопнет дверь прямо перед его носом.
Схватив меня за руку, злой дядька потащил меня по ступенькам. Я споткнулся, упал, оцарапал колено. Но мне было все равно. Скоро я встречусь с мамой, и все будет так, как и должно быть.
Мы вышли на свежий воздух. Светило солнце, подмораживало. Снежинки кружились в воздухе и мерно оседали ему на плечи, оседали на носки его коричневых сапог. Он закрутил головой.
– Ну и где она? – проворчал он.
Я посмотрел на него и улыбнулся. Он отвел меня к маме. Может, не такой уж он и плохой.
– Спасибо, – сказал я.
Мы стояли и ждали. Падал снег. Он выкурил одну сигарету, потом другую. Я высматривал красное пальто и гладил черную пуговицу в кармане.
Через какое-то время к нам подошел очень грязный мальчишка. На нем не было ни куртки, ни шапки, ни обуви. Мама никогда не позволила бы мне так запачкаться. И она уж точно не выпустила бы меня на улицу без куртки, без ботинок, без шапки. Особенно без ботинок.
Мальчик дернул его за рукав и протянул к нему покрытую толстым слоем грязи ладошку.
– Пожалуйста… – заныл он.
Я даже не успел задуматься о том, что этому мальчику нужно.
Мужчина влепил ему оплеуху.
– Пшел вон, мерзкий нищеброд! Иди доставай кого-нибудь еще!
Мальчишка сердито уставился на меня, а потом плюнул мне на кроссовки.
– Ну наконец-то. – Дядька затушил сигарету и обмотал шарфом горло. – Пойдем. – Он схватил меня за руку.
Я плелся рядом с ним, высматривая красное пальто. Высматривая мамину улыбку, ее каштановые волосы, ее раскрытые объятья, ее руки – точно крылья ангела.
– Где она? – спросил я, усердно перебирая ногами, чтобы не отставать. – Где?
– Вон, – сказал он.
Я замер на месте. Женщина, которая шла к нам навстречу, не была моей матерью. На ней было черное пальто, из-под коричневой шали выбивались седые волосы. Она зябко обхватила руками плечи и выпятила и без того пышную грудь.
– Это тот самый мальчик? – Она смотрела на меня без улыбки.
Я перевел взгляд с этой неулыбчивой женщины на мужчину. Может, она мамина подруга?
– Вы отведете меня к маме? – спросил я.
Женщина нахмурилась.
– Ты вроде сказал, что у него нет родителей! – рявкнула она.
У нее были маленькие поросячьи глазки – в точности такие, как у Бабы-яги на рисунке в моей книжке со сказками.
– Он совсем малой, – заявил мужчина. – Ничего не знает.
Насупившаяся женщина вздохнула.
– Большинство детей в приюте ничего не знают. По крайней мере, о том, что произошло с их родителями.
Приют. Когда я услышал это словечко, у меня словно холодный камень на дно желудка упал. Однажды я видел в новостях репортаж о городских приютах. В этих приютах дети не улыбались. У них не было мам. Они плакали. И были почти такими же грязными, как мальчик-попрошайка, который подошел к нам сегодня. Почти, но не совсем.
– Мне нельзя в приют, – объяснил я им. – Мама не будет знать, где меня искать.
– Мама и так тебя не ищет, – отрезал злой дядька.
– Нет, ищет! – возразил я.
Женщина в пальто – черном пальто, оно было черным, а не красным, – схватила меня за плечо.
– Пойдем, малыш. Пора идти.
– Нет! – Я дернулся в сторону, но ее пальцы сжимали ткань моей курточки, словно когтистые пальцы ведьмы.
Мне почудилось, будто в этот момент я услышал мамин голос: «Беги, Мишка, беги!»
Мне удалось вырваться, и я лихорадочно закрутил головой. Я искал красное пальто. Вокруг было много людей в зеленых куртках, голубых куртках, серых куртках и много, очень много людей в черных пальто.
Мужчина схватил меня за руку.
– Пойдем, малой.
И тогда я наконец увидел то, что искал. Красное пальто. Я вырвался из его хватки, моя курточка осталась у него в руках. «Беги, Мишка, беги!»
И я побежал. Я бежал со всех ног. Я еще никогда не бегал так быстро. Я видел, как женщина в красном пальто спускается вниз по ступеням вокзала. Я метался в толпе спешащих людей, высматривая красное пальто. И вот я заметил его – женщина стояла перед поездом. Красный цвет направлял меня, точно маяк.
Сжимая пуговицу в кармане, я принялся проталкиваться сквозь толпу – коричневую толпу, черную толпу, серую толпу. Я отчаянно старался не выпустить маму из виду. Коричневая, черная, серая волна внесла меня в поезд.
Я заметил крохотную фигурку в красном пальто. Каштановые волосы выбились из-под синего платка. Она сидела в передней части вагона. Я проскользнул вперед, плутая в густом лесу ног, я коснулся красного рукава, протянул пуговицу и улыбнулся.
Поезд притормозил. Меня отбросило назад, в море коричневого, и черного, и серого.
– Осторожно! – сказал кто-то, поднимая меня на ноги.
Я заглянул в лицо женщины в синем платке. У нее были черные волосы. Черные, а не каштановые. Женщина не улыбалась. Ее пальто даже не было красным.
Это была не моя мама.
Глава 6
Шайка
Поезд затормозил.
– Ленинградский вокзал, – объявил голос из громкоговорителя.
Я выпрямился, протер глаза и встал с пола в вагоне. Коричневая, черная, серая волна вынесла меня из поезда, и я очутился в ярко освещенном зале. Был тогда день или уже настала ночь? Я не знал этого. В подземном мире туннелей не было никакой разницы.
Я двинулся за толпой вверх по лестнице, миновал турникеты, прошел по коридору и оказался на улице.
Холод ударил мне в лицо. В ночном небе сияли звезды. Я поднял руку, чтобы надвинуть шапку на уши. Но у меня не было шапки. И куртки тоже не было. Мужчина стянул ее с меня, когда я убегал.
Я сунул руки в карманы и оглянулся. Мне хотелось увидеть что-нибудь знакомое. Но я не видел пекарни, не видел мясной лавки, где мама покупала кости для бульона, не видел нашего дома на вершине пологого холма.
Я дрожал на ветру.
Потом я повернулся и спустился на станцию. Там всегда было светло. И не так холодно. Под длинной лавкой я заметил вентиляционное отверстие. Оттуда шел теплый воздух. Я забрался под лавку и свернулся клубочком у решетки, просунув туда пальцы. Я думал о том, как красное пальто оказалось не красным. В какой-то момент я заснул.
* * *Проснулся я оттого, что кто-то схватил меня за ногу.
– Почти получилось!
Я дернулся, вырывая ногу, и ударился головой о лавку.
Узкое грязное лицо.
Глаза-бусинки.
Огромная крыса пыталась сожрать мою ногу!
Я отпрянул в ужасе и попытался сжаться в комочек.
Ко мне потянулась чумазая рука.
Это была не крыса! Это был мальчишка!
Рядом с первым показалось второе лицо. Огромный кровоподтек оттенял черные глаза.
– Смотри, он похож на медвежонка, устроившегося в своей берлоге! – Этот голос звучал сипло. Девчонка, произнесшая эти слова, протянула мне руку. – Вылезай оттуда, Медвежонок.
Я перевел взгляд с девочки на мальчишку, похожего на крысу. Она назвала меня Медвежонком. Мама называла меня так.
– Ты видела мою маму? – спросил я у девочки. – Она меня ищет.
– Ага, точно, – хохотнул мальчишка, похожий на крысу. – Все наши матери нас ищут.
Девочка пихнула его локтем под бок.
– Заткнись, Витя, – осадила его она. – Ты потерял маму в поезде? – Девочка заглянула ко мне под лавку.
