Лили и море - Пулэн Катрин

— Привет, ребята… Я — Джои, новый матрос нового сезона рыбной ловли.

Он идет в каюту, чтобы забросить туда свой багаж. Джуд вышел, чтобы купить сигареты. Шкипер звонит, вероятно, в штат Оклахома. Джесс курит косяк в машинном отделении. Я перехожу на палубу, не зная, чем же мне заняться.

— Я надеюсь, что трюм уже заполнили. Что собираются делать эти чертовы ублюдки, я вас спрашиваю, — сказал Дэйв.

— Я надеюсь, что он не будет так кричать, — говорю я.

Он рассмеялся. Джуд вернулся. Минуту спустя на борт прыгает шкипер:

— Снимаемся, ребята. Отвязывайте!

Девять вечера. Уже скрылся из виду город. Солнце заливает палубу, золотит границу неба и зеленую гору, на юге просматривается белый песок далеких пляжей.

— Однажды я поеду туда, — думаю я вслух. — Со мной будет только мой бумажник и мой спальный мешок. После рыбалки, мыса Барроу, после всего этого я туда поеду.

— Хорошо бы взять с собой пистолет. Защищаться от медведей.

Джои стоит с моей стороны. Он мягко улыбнулся. Я смотрю на коренастого мужчину, который втянул голову в плечи, как будто экономя силы. У него мешки под глазами, а его черные глаза глубоко запали.

— Самки медведей гризли являются грозными матерями в летнее время. Однажды я был на охоте на оленей. Опять же: я родом с острова Акиок, южной деревни, я знаю эти горы как свои пять пальцев. Опасно идти в одиночку, особенно если ты никогда этого не делал. Я мог бы сопровождать тебя, если хочешь. Я покажу тебе, как и — главное — где можно стрелять. Когда медведь идет на тебя, у тебя нет права на ошибку. Если зверь потянет тебя за череп, считай, что ты уже мертв.

— О, — говорю я.

— Не слишком ли трудно ловить треску в первый сезон?

— Самое трудное — это краб, — говорят они.

— Да. В один годя потерял семь членов моей семьи. Все на разных судах. Берингово море.

— Я, возможно, поеду этой зимой. Шкипер обещал взять меня на борт судна, если, конечно, будет сезон, — сказала я вполголоса.

Джои помолчал. Он продолжает следить за гребнем волны. Он шепчет:

— Я надеюсь, ты не будешь этого делать. Я считаю, что это ад для любого человека.

— Другие делают это хорошо. Женщины тоже. Почему же тогда не я?

— Потому что ты маленькая, там ты явно не сможешь сделать это. Я надеюсь, что твой дурак шкипер не вернется из Оклахомы… Пусть идет себе в ад!

— Ты его не любишь, мне так кажется.

— Да это дурак. Он не знает, что делает, и не знает того, о чем он говорит.

Ребята пьют кофе в каюте. Джои протягивает мне сигарету:

— Что заставило тебя приехать сюда?

— Я не знаю, я просто приехала. Хотя… если бы я знала, конечно, я знала бы точно. Я была уверена в этом, по крайней мере, все было бы здесь по-другому. Я думала, что это будет исключительно океан.

«Мятежный» плыл по реке Бускин и заливу Женщин, пьяная чайка крутилась в небе.

— Может быть, я хотела пойти сражаться за что-то сильное и красивое, — я смотрю на других птиц. — Рискуя найти свою смерть, по крайней мере, встретить свой последний час раньше… А потом я мечтала поехать на самый край мира, чтобы поглазеть.

— А потом?

— Потом — я прыгаю.

— А потом?

— А потом — убегу.

— Ты убежишь навсегда, ты умрешь.

— Я умру?

— Это то, что может случиться с тобой здесь, и раньше, чем ты думаешь. Это не простая страна.

Я смотрю на побережье, его контуры размыты, светлый океан, я вздыхаю. Он продолжает нежным голосом, почти поет:

— У меня есть гитара. Я буду играть в барах, когда слишком много выпью. Я работаю по дереву и по коже. Я умею дубить кожи по старинному рецепту.

Голос Йана из рулевой рубки. Он кричит. Ребята стоят на палубе. Мы принимаемся за работу, снова восстанавливаем крючковые снасти. Море начало штормить, когда мы проходили мимо мыса Шиниак Бэй. Кажется, что морской простор, украшенный белыми гребнями волн, не имеет границ.

Джуд смотрит на океан. Взгляд с золотыми отражениями под густыми дугами бровей. Уже два дня как он трезв. Черты его лица напоминают мощные контуры великого моряка. Двигатель «Мятежного» работает на малых оборотах. Мы цепляем наживку в задней части палубы и в шлюпке на воде. Сильный бриз освежает наши лица. Звук волн, попадающих на палубу, — это шум бесконечности. И мы заполняем наше судно уловом…

— Посмотрим, сколько выйдет… Замечательно, если будет пятьдесят тысяч фунтов.

— С учетом второго маленького трюма скорее всего наберутся все сто тысяч!..

— Цена еще не зафиксирована, но могла бы быть намного выше. Мне сказали это на консервном заводе.

К нам присоединяется Саймон. Он стал куда как более уверен в себе, с тех пор как Йан взял его на эту последнюю рыбалку.

— Сколько тебе заплатили, Саймон? Половину от доли?

— Увы, половину.

— А что мне?

Я повернулась к Саймону.

— Тебе? Без сомнения, тебе, как и мне, надо увидеться со шкипером.

— Они не собираются тебе дать даже четверть от суммы?

У Саймона недовольная гримаса непонимания.

— Я не думаю, что стоит это делать. Разве это что-то даст?

Конечно, таков обычай. Я думаю, это нужно для себя самого.

— И потом, Саймон, мы ведь заслужили сегодня рис?

— Я прихватила коробки с рагу из говядины с овощами, чтобы дело пошло быстрее.

— Коробки? Рагу из говядины с овощами? Боюсь, ты разочаруешь Саймона, я предпочел бы съесть только рис.

У Саймона робкая улыбка. Я поднимаю глаза и смотрю на берег. Голубое судно бросило якорь в одной из бухт.

— У нас наконец есть соседи, — говорю я.

— Это Адам, разве ты не узнала его «Анну»?

Я роняю загнутое крючком шило и машу рукой слева направо. Мне отвечают с той стороны. Небо покрывается облаками. Их корабль исчезает в тумане, и скоро, возможно, пойдет ливень.

Сильный крен судна. Резкий толчок заставляет меня упереться в металлическую перекладину; теряя равновесие, я держу в руках бак, который приготовила уложить на место. Я пытаюсь схватиться за штурвал и удержаться, но крючковая снасть меня не пускает. С сухим звуком меня сгибает вдвое. Я корчусь от боли, едва сдерживая слезы. Они все же выступают. У Джуда и Дэйва, которые увидели эту сцену, невозмутимые лица, на них, я думаю, читается упрек: мне нечего делать на борту, ибо у меня нет ног моряка, читаю я на их лицах. Я поднимаюсь. Саймон обеспокоен. Я пожимаю плечами, не слишком сильно, потому что это доставляет мне боль.

— Я, должно быть, сломала себе чертово ребро.

— Ребро? Сломано ребро? Как ты это можешь знать?

— Я это чувствую, вот и все.

Час сигнала приближается. Скоро полдень. Каждый на своем посту. Йан в рубке, прильнул к радио, по которому будет дан отсчет времени. Саймон находится на мостике, готовится бросать радиомаяк и буй. Дэйв устанавливает фальшборт, вокруг его неподвижной руки первые петли буйрепа, якорь также у него под рукой. Я заканчиваю помогать Джуду загружать и связывать между собой первые секции крючковых снастей. Я держусь в стороне от Дэйва, готовлюсь передать ему оставшийся буйреп. Мы не говорим больше. Я нервно сжимаю маленький красный нож, который висит у меня на поясе. От страха у меня болит живот. И тут из рубки управления судном доносится протяжный крик.

— Старт лова!

Саймон передает команду для всех, Дэйв бросает якорь, который тянет за собой буйреп, я подаю ему следующие, все новые метры хребтины яруса погружаются в волны. Первая крючковая снасть, за ней вторая… Затем процесс повторяется. Чайки летают прямо над нами. Мы разворачиваем три секции подряд. Четвертая секция тоже на подходе. Крики радости, это ликуют Дэйв с Джессом. Йан заставляет нас вернуться в реальность:

— Берегите силы, будет жаркая работа.

Мы бережем силы. Мы уверены — нас ждет удача. В последний раз я собираюсь присоединиться к высокому худому парню в рубке, еще более изможденному и мертвенно-бледному чем когда-то.

— Разберемся, — говорит он. — Это может затянуться надолго. Много работы на земле. Она меня с ума сведет. Если тебе хочется, иди в бар сегодня вечером, угости там всех.