Хороший, плохой, пушистый - Кокс Том
Ничего подобного я не написал, но это было бы честнее, чем мой реальный ответ: «Нормально. Она немного подавлена, но не сомневаюсь, все придет в норму».
В тот день я решил быть с Джасмин немного откровеннее.
— Роско всегда ладила с другими кошками? — спросил я.
— Вполне ладила, — ответила Джасмин. — Она родилась в доме, где много кошек, и всегда была очень коммуникабельной. Надеюсь, ваши коты примут ее, а она, не сомневаюсь, полюбит их. А почему вы спрашиваете?
— О, ничего особенного. Правда, немного беспокоюсь, что она их медленно замучает, а затем выест почки. Уверен, они вскоре подружатся.
На самом деле ярость Роско была младенчески нелепой и слишком никчемной, чтобы задеть моих котов. Когда она шипела на них и вопила «бонзай!», Ральф и Шипли отмахивались от нее, как отмахнулся бы чиновник от маленькой, противной мухи, которую заметил на пачке ненужных бумаг. Явился Медведь, пару раз принюхался, вызвав у Роско бурное раздражение, ничего не сказал, но по брошенному в мою сторону взгляду было ясно, что он подумал: «Что за несносная привычка бессмысленно осложнять себе жизнь?»
Джемма сфотографировала меня с Роско на руках, и этот снимок, по нашему мнению, прекрасно характеризует ее первые дни у нас. Маленькая пасть кошки широко открыта — она изливает ярость на все свалившиеся на нее беды. У меня темные круги под глазами, но я улыбаюсь с видом человека, который только что ужинал: у драконов приятный мех и размером они маленькие. Но улыбка скрывает тайную тревогу: «А если мне до сих пор постоянно везло? Если мне попадались необычно приятные коты, а теперь я погружаюсь в жестокую реальность, обретая желчное, неспособное на любовь создание? Мне предстоит испытать то, что является уделом большинства людей, приобретающих таких заклятых друзей?»
В те первые три дня мы с Джеммой постоянно уговаривали Роско поспать на одной из специально приготовленных для нее мягких поверхностей. Она с кислой миной продолжала упорно сидеть на полу или на полке, словно в знак протеста против того, что ее вывезли в суровый, заброшенный край из уюта Западного Лондона. Просили Роско пользоваться кошачьим туалетом, но, судя по всему, он оставался нетронутым. Любые ласки, разумеется, исключались.
Я стал смотреть на Ральфа, Шипли и Медведя по-иному. Можно ли было утверждать, что они доставляли мне неприятности? Ни один из них ни меня, ни гостей серьезно не поранил. Они не давали повода беспокоиться, что поведут себя безответственно и буйно. Не пачкали в доме — делали свои дела в саду. И даже каждое утро здоровались со мной и Джеммой. Ральф — нескончаемой болтовней. Медведь — своим радостным «мяу». Шипли — звуками, которые можно перевести: «Привет, старая клизма!», произнесенными с исключительным дружелюбием. Что же я наделал? В своей непомерной алчности завел юную модель. С тем же успехом я мог объявить своим старым котам, что их любви мне больше недостаточно. Если Роско действительно монстр, я заслужил, чтобы белый свет стал мне не мил.
На четвертый вечер я — человек, проведший с кошками почти четыре десятилетия, — совершенно потерял надежду. Зато Джемма — выходец из семьи убежденных собачников и лишь в последние годы ставшая новообращенной и отдавшая себя в услужение кошкам — играла роль оптимиста.
— Может, надо было взять вместе с ней ее брата или сестру? — сказал я, пока Роско щерилась на нас из-за западногерманской керамики шестидесятых годов. И сверкала глазами, будто намекала, какого она мнения не только о моем присутствии, но и о моем вкусе.
— Думаю, ей требуется больше времени, — предложила Джемма.
Я недоумевал — слышал о проблемных котятах, испытавших в жизни невзгоды. Но у Роско в прошлом не было ничего, кроме окружавшей ее доброты. Джасмин дала ясно понять: если у нас с ней не получится, в Лондоне ее ждет любящий дом. Но при мысли, что кошку придется вернуть, у меня щемило сердце. Опыт такой был: однажды мне пришлось возвращать черного, как пантера, кота. Его звали Раффл, и в 2005 году он решил, будто его миссия заключается в том, чтобы прогнать Ральфа, Шипли и Медведя куда подальше из дома, желательно вообще на другой континент. Тогда я поклялся, что ничего подобного больше не повторится. Я понимал, что на таком уровне ледяного отторжения Роско долго не продержаться — слишком изматывающе. Но на горизонте маячило непростое решение, если потепление ограничится холодным презрением и злостью. А может, все же справимся? Одна психопатка из четырех кошек — неплохое соотношение.
Стараясь оставаться реалистом, я проецировал себя слишком далеко в будущее, отводя при этом взгляд от настоящего. Однако оно неумолимо вмешалось и удивило меня. Под утро, когда мы с Джеммой спали, похитители кошек, несколько дней назад укравшие возле кафе настоящую Роско, пробрались в дом и снова поменяли животных. Не представляю, что послужило поводом, но это воодушевляющий пример того, что даже у плохих людей иногда просыпается совесть. Неизвестно, где они держали настоящую Роско, но, судя по тому, как беззаботно она приветствовала меня утром, условия были отнюдь не травмирующими. Кошка прибежала в кухню, покорная. Я коснулся ее, и Роско издала нечто вроде дружелюбного «мяу».
Она мило ответила на приветствия Ральфа, Шипли и Медведя, и когда я взял ее на руки, в ней больше не чувствовалось злости. Я принес котенка в спальню и положил на кровать рядом с Джеммой. Мы с удивлением наблюдали, как наша изумительная киска — та самая, с которой мы познакомились у Джасмин, — выполнила каскад ловких прыжков. Лишь поднявшись наверх, поняли истинную причину перемены настроения Роско. Все последние дни туалет, который мы поставили для нее, оставался нетронутым, за исключением пары маленьких мокрых пятен. Вчера под вечер я услышал, как над головой кто-то скребется, и, окрыленный надеждой, бросился вверх по лестнице. Но меня постигло разочарование: в лотке сидел Медведь. Нет, из того, что я увидел, стало понятно, что он использовал туалет не по прямому назначению. Возился, словно дедуля, достигший кульминации самого напряженного периода в жизни, и хотел снять стресс, поплескавшись в соседском «лягушатнике».
Наверное, Роско выбрала в доме какой-нибудь укромный уголок, куда убегала уединяться, хотя я не хотел об этом думать. Но в лотке мы ее не видели, и если ее кишечник не работал несколько дней, это могло влиять на нее плохо. Я тревожился за нее. И как выяснилось, очень сильно влияло. В лотке лежала невиданная по величине кошачья колбаска, вполне способная поспорить грандиозными размерами с волосяными клубками Ральфа. Ее темная структура впитала в себя всю злость последних дней.
— Сейчас вскочит и побежит, — усмехнулась Джемма.
— Больше ее головы, — кивнул я. — Хотя нет, больше двух ее голов.
— Распределим обязанности, — подытожила Джемма. — Ты займись этим. А я заварю чай.
У многих людей в незнакомом месте нарушается работа кишечника. У меня есть товарищ — назовем его по соображениям деликатности Бенедиктом, он признавался мне, что, уезжая из дома, по три-четыре дня не может сходить в туалет. Перепробовал все: включал в рацион волокнистую пищу, медитировал — ничего не помогает. Приходится ждать, когда организм освоится с новым окружением и сам очистится. После чего все приходит в норму. Не исключено, что подобное произошло с Роско. Сначала она словно заморозилась, но затем организм постановил: все в порядке, бояться в этом месте нечего, и с этого момента мог по-настоящему начаться праздник.
* * *Я решил немного повременить и пока не говорить родителям о Роско. Во время последнего приезда мамы Шипли совершил одно из своих самых коварных и жестоких нападений на Медведя. Это случилось, когда мы ужинали, и с тех пор мать твердит, что готова помочь мне и внести свой вклад в разделении забияк. По ее мнению, у меня и без того слишком много кошек, и она, конечно, не одобрит затею взять еще одну. Мои родители — люди беспокойные, и я решил, что не солгу, если не признаюсь им о Роско. Отредактирую правду ради их же блага. План был таков: дождаться, когда Роско окончательно освоится и станет настолько счастлива, что ее присутствие в моем доме нельзя будет не одобрить. Вот тогда я все выложу родителям. Прошлый подобный план повременить с рассказом им о новом коте не удался, но с этим все должно пойти как по маслу. Роско еще немного нервничала, если ее брали на руки, но вела себя прилично. Сохранялось ощущение, будто она — чистый лист, но уже стали проявляться ее слабые стороны и индивидуальность. Состав первой десятки качеств день ото дня менялся, но на тот момент обозначилось в произвольном порядке следующее.
