Бумажные города - Грин Джон
— Ладно, я побегу.
Я знал, что Бену ни за что не убедить Лэйси пойти с ним на выпускной, но он заслужил хотя бы возможность попытаться. Я побежал к своему шкафчику, на пути мне попался Радар, и я на ходу взъерошил ему волосы. Он разговаривал с Энджелой и какой-то первокурсницей из оркестра.
— Это не мне надо говорить спасибо, а Кью, — сказал он, и она крикнула:
— Спасибо за двести баксов!
Я, не оглядываясь, прокричал в ответ:
— Ты не меня, ты Марго Рот Шпигельман благодари. — Ведь это она дала мне необходимый инструмент.
Я достал из шкафчика тетрадь по математике, да так и остался на месте, даже после того как прозвенел второй звонок; я стоял посреди коридора, а мимо меня неслись в разные стороны ребята, я чувствовал себя разделительной полосой на шоссе. Кто-то еще поблагодарил меня за двести баксов. Я улыбнулся в ответ. Теперь школа казалась настолько моей— у меня за все прошлые годы не было такого чувства. Мы восстановили справедливость для лишившихся великов ребят из оркестра. Со мной заговорила Лэйси Пембертон. А Чак Парсон передо мной извинился.
Я так хорошо знал эти стены — и теперь у меня начало возникать чувство, что и они меня тоже знают. Прозвенел и третий звонок, а я все стоял, толпа поредела. И только через некоторое время я все же пошел на математику и сел на место сразу после того, как мистер Джиминес начал свою очередную бесконечную лекцию.
Я взял с собой «Листья травы», положил книжку на колени и снова принялся перечитывать подчеркнутые строки в «Песни о себе», пока мистер Джиминес писал что-то на доске. Прямых указаний на Нью-Йорк я не увидел. Через несколько минут я передал сборник Радару, он немного почитал и написал в ближайшем ко мне уголке своей тетради: «Зеленые подчеркивания должны что-то означать. Может, она хочет, чтобы ты раскрыл двери своего восприятия?»Я пожал плечами и ответил: «Или просто читала два раза с разными фломастерами».
Через несколько секунд я посмотрел на часы — всего лишь в тридцать седьмой раз за этот урок — и увидел за дверью Бена: он танцевал от радости, как сумасшедший.
*
Когда звонок позвал меня на обед, я бросился к своему шкафчику, но Бен каким-то образом меня обставил, а еще каким-то образом Лэйси Пембертон снова оказалась рядом с ним. Он лип к ней, чуть ссутулив плечи, чтобы смотреть прямо в лицо. У меня иногда при разговоре с Беном начинался приступ клаустрофобии, и это при том, что я не был сексапильной девчонкой.
— Привет, — сказал я, подойдя поближе.
— Привет, — отозвалась Лэйси, явно воспользовавшись возможностью сделать шаг назад. — Бен рассказал мне, как обстоят дела с Марго. В ее комнату никто никогда вообще не заходил. Она говорила, что предки не разрешают ей гостей приглашать.
— Серьезно?
Лэйси кивнула.
— Ты знала, что у Марго миллион пластинок?
— Нет, мне Бен только что сказал! Марго о музыке никогда не говорила. Ну, то есть она комментировала, когда по радио что-то прикольное крутили, например. Но в целом — нет. Какая она странная.
Я пожал плечами. Может, Марго и странная, а может, это мы все странные. Лэйси не смолкала.
— Мы как раз говорили о том, что Уолт Уитмен из Нью-Йорка.
— В Мультипедии написано, что и Вуди Гатри там довольно долго прожил, — добавил Бен.
Я кивнул:
— Легко могу поверить, что она именно туда и двинула. Но думаю, что надо найти следующую подсказку. Не может же все кончаться на книге. В этих подчеркиваниях наверняка что-то зашифровано, или еще что есть.
— Можно я во время обеда почитаю?
— Ага, — согласился я. — Если хочешь, отксерю в библиотеке.
— Не, я просто посмотрю. Я-то в стихах не разбираюсь. К тому же у меня там, то есть в Нью-Йорке, кузина учится, я послала ей объявление. Она распечатает и расклеит в музыкальных магазинах. Я понимаю, конечно, что их там до фига, но все же.
— Хорошая идея.
Они пошли в сторону столовки, я тоже.
— Слушай, — спросил Бен у Лэйси, — а платье у тебя какого цвета?
— Гм, типа сапфировое, а что?
— Хочу быть уверен, что мой смокинг подойдет, — пояснил он.
Я впервые видел, чтобы Бен так нелепо лыбился, а это о многом говорит, потому что он и так-то довольно нелепый.
Лэйси кивнула:
— Хорошо, главное, чтобы мы не выглядели совсем ужкак из одного набора. Может, тебе все же классику предпочесть: черный смокинг и черный жилет?
— Пояс, думаешь, не надо?
— Ну, можно, только не с гигантскими складками, ага?
Они продолжили обсуждать эту тему — я так полагаю, идеальная ширина складок на поясе к смокингу может стать предметом многочасовых дискуссий; я слушать перестал, встав в очередь за пиццей. Бен нашел себе пару на выпускной, а Лэйси нашла парня, который будет рад обсуждать грядущий выпускной часами. Теперь у всех есть пара — то есть за исключением меня, но я идти и не собирался. Единственная девчонка, с которой я хотел бы пойти, пустилась в праздные странствия или что-то вроде того.
Когда мы сели, Лэйси принялась читать «Песнь о себе» и сказала, что ей не кажется, будто в этом есть какой-то особый смысл, и вообще, по ее мнению, это не в духе Марго. В общем, мы так и не поняли, что она хотела нам этим сказать, если вообще хотела. Лэйси протянула мне книжку, и они с Беном вернулись к обсуждению выпускного.
После обеда я решил, что смысла перечитывать эти цитаты нет, но мне то и дело становилось скучно, и я снова доставал книжку из рюкзака и клал ее на колени. В самом конце учебного дня, седьмым уроком, у меня был английский. Мы только начали «Моби Дика», поэтому доктор Холден много распространялась о рыбалке в девятнадцатом веке. На парте у меня лежал «Моби Дик», а на коленях — Уитмен, но даже тот факт, что я находился в кабинете английского, не помог. Зато я умудрился целых несколько минут не смотреть на часы, так что очень удивился, когда зазвенел звонок, и дольше остальных складывал вещи в рюкзак. Когда я повесил его на плечо и направился к двери, доктор Холден улыбнулась мне и сказала:
— Значит, Уолт Уитмен?
Я робко кивнул.
— Хороший поэт, — признала она. — Настолько хороший, что я даже почти не против того, чтобы ты читал его на моих уроках. Но все же не совсем.
Я тихонько извинился, вышел и направился к стоянке для старшекурсников.
Пока Бен с Радаром музицировали, я сидел в ЗПЗ, оставив двери открытыми, чтобы его продувало сквознячком. Я пытался читать «Записки Федералиста», по которым у нас на следующий день должен был быть тест, но мысль постоянно возвращался к замкнутому кольцу загадок: Гатри, Уитмен, Нью-Йорк, Марго. Она уехала в Нью-Йорк слушать фолк? Может, существует тайная Марго — любительница фолка, с которой я не знаком? Может, она поселилась в квартире, где некогда жил один из них? Но почему она решила мнеоб этом сообщить?
В боковом зеркале я увидел Бена с Радаром, Радар шагал быстро, размахивая футляром с саксофоном. Они поспешно забрались в уже открытый ЗПЗ, Бен повернул ключ, мотор зафыркал, мы принялись надеяться, он снова зафыркал, мы еще понадеялись, и он, наконец, с бульканьем ожил. Бен немедленно выехал со стоянки, и только когда кампус остался позади, завопил:
— ТЫ, БЛИН, МОЖЕШЬ В ТАКОЕ ПОВЕРИТЬ! — Он начал лупить по гудку, но тот, естественно, не работал, так что Бен кричал в такт своему стуку: — БИ-БИ! БИ-БИ! ПУСТЬ БИБИКНЕТ ТОТ, КТО С НАСТОЯЩЕЙ ЗАЙКОЙ ЛЭЙСИ ПЕМБЕРТОН! БИ-БЭЙБИ-БИ!
Бен не затыкался почти всю дорогу.
— Знаешь, в чем причина? Помимо отчаяния? Мне кажется, они с Беккой Эррингтон поссорились из-за этой, ну, измены, и теперь ей стало стыдно еще и за мою кровавую репутацию. Она этого, конечно, не сказала,но по поведениюясно. Так что в итоге Кровавый Бен вступает в и-иг-ру.
Я был очень за него рад и все такое, но меня все же больше занимала необходимость отыскать Марго.
— Ребят, у вас хоть какие-нибудь идеи есть?
Я какое-то время ждал, а потом Радар посмотрел на меня в зеркало заднего вида и сказал:
— Эта фраза про двери — единственная выделена другим цветом, к тому же она более странная, чем все остальные, незаконченная мысль, так что, я думаю, надо копать здесь. Прочти-ка ее еще раз.
