Лили и море - Пулэн Катрин
Я колеблюсь, он хлопает себя по тучным бедрам, качается влево-вправо, дарит мне свою улыбку на цветущем лице.
— Не волнуйся, никто тебя не обидит! — кричит он своим очень звучным голосом. — Дело же вовсе не в том, что тебя пугают клошары, сидящие в сквере?
— Ой, я их вовсе не боюсь.
Я села. Он трясет мою руку своей огромной, теплой, слегка влажной рукой, она такая мягкая, что я не знаю, смогу ли я уже избавиться от него.
— Я — Мэрфи. Большой Мэрфи, как меня называют. А это — Сьюзи. Сегодня вечером она очень устала, я даже уверен, что она на тебя просто не обращает внимания, но она — действительно женщина хорошая.
— Меня зовут Лили.
— Ты оставила моего друга Джуда в море? Это все для того, чтобы самой напиться? — Он смеется, ущипнув меня за щеку.
Я снимаю лейкопластырь и показываю ему свой опухший палец, новый надрез и черные швы, подкрашенные дезинфицирующим средством.
— Я покинула «Мятежный» не из-за какого-то пустяка, а чтобы вылечиться. Я собираюсь снова отправиться с ними, как только они вернутся в город.
— Ох, черт побери! — восклицает он. — Мне кажется, что твой сезон испорчен…
Я на него смотрю с тревогой.
— Ты так считаешь?
На соседней скамье сидит индеец с изрезанным лицом, у него жуткие шрамы.
— Ох, сделано маленькой женщиной.
Большой Мэрфи обнимает меня за плечи.
Слушай, ты же не собираешься плакать, конечно, ты вернешься на «Мятежный»… Даже если ты не закончишь с ними сезон трески, они обязательно тебя возьмут на ловлю белого палтуса.
Он опять обнимает меня и нежно сжимает в объятиях. Я припадаю к его широкой груди. Маленькая женщина может упасть, ее голова соскальзывает с тела человека-горы. На полу храпит индеец. Его компаньоны заканчивают бутылку. Слышится, что из «Брикерса» раздаются крики.
— Это ничего, — тихо говорит Мэрфи, — это всего лишь драка. Это, должно быть, Крис, он уже хорошо принял на грудь. Ему, видимо, хочется с кем-то подраться.
Я возвращаюсь назад по дороге, которая проходит вдоль судоверфи. Корабли, стоящие на пиллерсах, ждут. На горизонте появляется траулер. До меня доносится приятный шум прибоя. Волны, отливающие всеми цветами радуги уходящего дня, обмывают черную гальку песчаного берега. Я прохожу под мостом залива Собак. Надо мной грохот грузовика нарастает, становится оглушительным, а потом удаляется и окончательно исчезает. Я иду вдоль пустыря, где сваливают старые клетки для ловли рыбы и тройные рыболовные сети, прохожу мимо православной деревянной церкви с куполом бирюзового цвета. На стене большого здания, напротив Армии Спасения, на пляже, где еще рыбачат три ребенка, нарисована полыхающая буря. Рядом останавливается пикап, это Стив возвращается в город:
— Я еду за молочно-фруктовым коктейлем, давай садись, я тебя на обратном пути подвезу…
Я сажусь. Он резко трогается, заставляя скрипеть шины. Я выставляю лицо в большое открытое окно и закрываю глаза. У ветра, который обдувает меня, — запах водорослей. Стив прибавляет скорость, он улыбается. Я его представляю скачущим верхом под открытым небом, на большой лужайке.
Он берет молочно-фруктовые коктейли в придорожной закусочной «Макдоналдса».
— Это как в фильме, — говорю я.
— Я тебя приглашаю, — отвечает он серьезно.
Мы возвращаемся в истекающий вечер, воздух холодной ночи заставляют нас дрожать от холода. Дальше мы молчим. Белый пикап снова отправляется в дорогу, которая открывается, когда мы проходим стену деревьев. Стив пытается объехать рытвины, шины скрипят на гравии, колеса машины попадают в яму, которую он не увидел, нас неистово трясет, я смеюсь. Я поворачиваюсь к Стиву. Робкая улыбка тронула гладкие черты его лица, у него был восхищенный и недоверчивый вид. Он крайне удивлен, что же спровоцировало такое веселье.
— Пойдем со мной в бар, — предлагает он.
— Нет, я устала.
Он оставил меня в ангаре и пошел один. Я забралась в красное кресло. Неоновое освещение выхватывает у тьмы пустынную мастерскую. На улице ночь. Ясно. Я смотрю на свою руку. Через пять дней возможно. Но где «Мятежный»?
Стив меня разбудил. Я привела себя в порядок.
— Поздно?
— Скорее рано, можешь снова заснуть.
Но он сел у изголовья моей постели. Как и накануне он положил свою голову на руки и смотрел в ночное небо. Я вылезла из своего спального мешка, взяла сигарету, которую он зажег. Огонь освещал его печальное лицо.
— Это было хорошо? — прошептала я.
— Как обычно.
Ветер свистел за окном, над крышей. Он взял сигарету.
— Ты собираешься снова отправиться рыбачить, после того как они вытащили у тебя это дерьмо…
— Я считаю, что все для меня закончилось. — Я вздохнула, я просто кипела от гнева, слезы наворачивались на глаза.
Ты найдешь другой корабль. Энди тебя примет ловить лосось. Возможно, даже работа на тендере[12], это довольно теплое местечко, а потом уйдешь в море на все лето.
— Меня не интересует так называемое теплое местечко, понимаешь. Конец лета — это будет слишком поздно для мыса Барроу: я не увижу полуночное солнце. Море начнет замерзать. И будет очень холодно, чтобы спать снаружи.
Он грустно засмеялся.
— Ну ты и упрямая. Возможно, ты хочешь вернуться на «Мятежный» ради кого-то. Шкипера или Дэйва.
— Ой, нет. К тому же у них есть женщины.
— Я вновь останусь совсем один. Как и раньше.
— Ты особо и не почувствуешь разницы, мы ведь и разговаривали не так уж много.
Да, но все-таки ты была здесь. В сущности, мы немного похожи.
Он опускает голову, вздыхает. Более сильный шквал ветра роняет что-то снаружи. Я снова думаю об одиноком пустыре под луной, об огромных облаках, которые кучкуются на небе, о молчаливых волнах, об обратной стороне океана, который гремит и ревет, о свистящем ветре и о тех, кто уходит вдаль в ночи, возможно до Берингова пролива или еще дальше, и о тех, кто никогда ни перед чем не останавливается, в этот час я думаю о кораблях, находящихся в ледяном бархате, о нас, укрывшихся между этими непроницаемыми стенами, как о двух сбитых с дороги животных.
Я стонала во сне. Мечты мне все еще не давали покоя. Стив тихо храпел. Когда он вышел посмотреть восход солнца, я даже не услышала. Затем кто-то вошел и сел на мою постель. Я открыла глаза. Я узнала высокого худого парня. Я обрадовалась сразу.
— Ты! — Я бросилась к нему и прижалась изо всех сил. — Могу ли я снова отправиться с вами на рыбную ловлю? Ты возьмешь меня на корабль?
Он пропах морем, наживкой и мокрым непромокаемым плащом. От него также пахло мылом и средством после бритья. Он рассмеялся.
— Да, — сказал он, — приходи.
За две секунды я уже была готова. Я сложила свой спальный мешок и схватила котомку на полу.
И мы ушли. Я не подумала о том, чтобы попрощаться со Стивом, даже не повернулась к красному креслу. Мы ехали к «Сэйфвэю». Он был слишком словоохотливым, а я больше помалкивала, с бьющимся сердцем и тоскливым ожиданием, моля, чтобы ему не пришла в голову идея осмотреть мою руку. Он оставил бы меня на берегу.
Принесли сдобу для мужчин, сели за стол пить кофе. Было еще очень рано.
— Прибыли в четыре часа… Я оставил парней на пути для разгрузки. Лов был удачным. Даже ничего не потеряли из нашего оборудования.
Я узнала чрезмерно возбужденного мальчишку.
— И как твоя рука? Они хорошо вылечили тебя? Я связывался с больницей время от времени, меня держали в курсе твоего лечения. Покажи мне ее.
Я не решалась ему показать.
— Они мне сказали, что все будет хорошо, я смогу снова отправиться на рыбную ловлю.
— Увы. Это скорее плохо.
— Надо только, чтобы у меня было достаточно сухих перчаток.
Я посмотрела на его лицо, на его страстные черты.
— Я много размышлял, — сказал он, — надо узаконить твое положение здесь. Тогда не будет никаких сюрпризов со стороны службы иммиграции. Тебе придется подождать — поедешь с нами на лов белого палтуса.
