Куриный бульон для души. 101 рождественская история о вдохновении, любви и чуде - Хансен Марк Виктор

Однажды вечером, за несколько недель до Рождества, я ехала домой в обычном плохом настроении. Моей невестке Эми в тот день пришлось особенно нелегко, и я долго сидела рядом с ней, страдая, что не могу облегчить ее боль. Умножьте болезнь Эми на три – и как тут можно было вспоминать о Рождестве, когда такое несчастье свалилось на мою маму, племянницу и невестку? В тот день битва Эми казалась мне проигранной. Усталая и опечаленная, я медленно ехала по заснеженным улицам к дому.

– Поверните налево возле дома Гризволда, – сказала я сама себе, когда до поворота оставалось несколько кварталов.

Но тут случилось нечто удивительное. Сияющие огни и фонарики, которые символизируют рождественское волшебство, вдруг вспыхнули, и дом мистера Джонса озарил все окрестности волшебным светом. У меня перехватило дыхание. Серая усталость, которая обволакивала этот дом днем, исчезла без следа. Ее место заняли веселые маленькие эльфы и чудесные игрушки. За каждым окном показались блестящие елки и венки. Целые километры гирлянд с крошечными фонариками осветили крышу, их огни радостным потоком хлынули по стенам. Услышав музыку, я притормозила и открыла окно. Хор пел «Тихую ночь», мою любимую рождественскую песню.

Я взглянула на Святое Семейство. Снежинки тихо ложились на покрытый соломой вертеп. Мое сердце вдруг наполнилось таким благоговением и восторгом, что я едва смогла сдержать эмоции. Прямо передо мной, словно сияющий букет услышанных молитв, стоял истинный смысл Рождества:

«И сказал им Ангел: не бойтесь; я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям: ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь».

И сказал Иисус: «Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу… возвестить сетующим… что им вместо пепла дастся украшение, вместо плача – елей радости, вместо унылого духа – славная одежда».

Я больше не усмехаюсь, проходя мимо дома Гризволда. Я не смеюсь над ежегодной демонстрацией любви мистера Джонса, когда он так самозабвенно готовит свой дом к празднику. Мистер Джонс – мой герой. «Я делаю это для детей», – недоуменно ответил он однажды на мой вопрос, удивляясь, как я сразу не поняла его мотивацию.

Что ж, мистер Джонс, теперь я ее понимаю. Вы каждый год так усердно трудитесь не только для детей. Вы делаете это, чтобы напомнить всем страждущим вроде меня истинную радость рождения Иисуса. Вы делаете это, потому что понимаете, что даже в самую темную ночь Вифлеемская звезда ярко сияет на небосклоне, показывая путь к надежде и исцелению. Ведь многим из нас нужно напоминание, что достаточно лишь чуть сильнее постараться, чтобы стать чудом, которое превратит печаль ближнего в радость.

Храни вас Господь, мистер Джонс. Храни Господь дом Гризволда.

Огни надежды

Среди зимы я наконец узнал, что в моей душе живет бесконечное лето.

В октябре 2004 года у меня обнаружили рак, поэтому весь декабрь ушел на лечение. Мне вовсе не хотелось в Рождество тоже сидеть на сеансе химиотерапии, и каждый день я молилась, чтобы моя болезнь не испортила нам праздник. У нас было двое маленьких детей, поэтому мне как никогда нужна была надежда – и немного чуда.

Доктора начали агрессивное лечение, ведь мне было всего тридцать четыре, а диагноз удалось поставить на ранней стадии. От химии у меня не выпали волосы, но я очень плохо себя чувствовала. Облучение лишило меня всей энергии. Высокая от природы, я чувствовала себя маленькой и тщедушной. Из-за потери веса и усталости я была очень слаба и с трудом передвигалась по дому. Раньше я сама приносила домой елку, но в тот год с трудом справлялась с игрушками и была вынуждена поручить украшение дома маме и детям.

Когда соседи зажгли во дворах гирлянды, мой муж Джефф предложил мне прогуляться и посмотреть на них.

– Но только если мы пойдем все вместе, – ответила я.

Мне хотелось, как всегда, устроить семейную рождественскую прогулку, но какая может быть прогулка, когда я не в состоянии дойти до почтового ящика? Мне хотелось прокатиться на машине по окрестностям, но меня укачивало уже через пять минут. Мысль о том, что придется сидеть на крыльце и смотреть на единственную гирлянду на другой стороне улицы, повергала меня в пучину отчаяния.

– Я знаю, что делать, – сказал Джефф и пошел к телефону, чтобы позвонить родителям. – Мам, пап… у вас еще осталось дедушкино кресло-каталка?

Вечер за вечером Джефф сажал меня в кресло, укутывал толстыми одеялами и вывозил на улицу – так, так, осторожно, порог…

Моя двухлетняя дочь, одетая в розовую курточку, сидела со мной под одеялом и согревала меня теплом своего тела. Четырехлетний сынишка, который был уже гораздо больше сестры, шел рядом и держал меня за руку или помогал папе толкать кресло.

Вот так, укутанная любовью мужа и детей, я ездила по окрестностям.

Рождественские фонарики казались мне еще более удивительными, чем раньше. Таких чудесных огней я никогда в жизни не видела! Цветные и белые, мерцающие и яркие, они светились радостью… и дарили мне надежду на исцеление. Эти огни поднимали мне настроение, хотя я и не думала, что такое возможно в моем состоянии. Это любовь позволила мне любоваться ими.

Химия унесла мои силы, но не забрала Рождество.

Простыня воспоминаний

Скрепляйте радости благодарностью, чтобы они не разошлись по швам.

Старая белая простыня уже давно не использовалась и лежала на самой дальней полке шкафа. Я была молодой матерью с двумя маленькими детьми и очень ограниченным бюджетом. На Рождество денег не хватало – и уж точно их не хватало на замысловатые украшения. Но мне хотелось устроить для семьи праздник, придумать новую традицию, которую мы сможем поддерживать из года в год. Я уже сшила всем похожие друг на друга рождественские носки из красного войлока с аппликациями в виде елочек, плюшевых мишек, пупсов и оловянных солдатиков, но этого мне казалось мало.

И тут я вспомнила о простыне. Смогу ли я сделать из нее рождественскую скатерть? Шила я так себе, зато очень любила свою семью и традиции. Я вытащила швейную машинку и пустила по краям простыни красную и зеленую строчку. В центре скатерти я написала «Веселого Рождества» и положила свое творение на наш обеденный стол. Я очень гордилась собой!

Моей дочери было всего два с половиной года, а сыну – семь месяцев, но мне хотелось, чтобы и они приложили руку к этой традиции. Я обвела на скатерти их ладошки и ступни, написала их имена, возраст и дату и добавила маленькое послание своим близким. Я написала, как сильно я их люблю, пожелала веселого Рождества и счастливого Нового года, подписалась и тоже поставила дату.

Сейчас, более тридцати лет спустя, скатерть заполнена именами, посланиями, поздравлениями, отпечатками маленьких ладошек моих детей и внука Лейтона, больших ладоней взрослых и следов их ног. Четыре года назад мне даже пришлось окантовать ее широкой белой полосой, чтобы добавить места, но и эта полоса уже исписана теплыми словами от близких и друзей.

Иногда я разглядываю эту скатерть и читаю послания. Когда я вижу имена моей дорогой мамы Бонни, моего отчима Джозефа, дочери моего друга Линдси, моей тетушки Олин и милой кузины Карен, глаза мои наполняются слезами. Всех их уже нет с нами, но они не забыты. Я вижу маленькие ладошки своих детей и внука и вспоминаю тот день, когда обвела их в первый раз. Я читаю слова, которые они написали маленькими детьми и заносчивыми подростками. Я читаю о метелях, о холоде, о сезоне пеканов, о новых велосипедах, новой любви, старых друзьях и покойных близких – и вспоминаю. Я замечаю, как менялся с возрастом мой почерк, обнаруживаю каракули детей и кривоватые рисунки, которые они нарисовали, пока я отвлеклась. Все послания одинаково важны и ценны, ведь каждое из них – часть их и моей жизни.