Лиза Скоттолайн - Желанное дитя
– Этого мало. Коронеры взяли у Робинбрайт мазок – и хотя результаты анализов еще не готовы, мы знаем, что они найдут там следы ДНК Джефкота. А это тоже о-о-очень веское вещественное доказательство.
– Ну да, у них был секс, так он же этого не отрицает! – Кристина знала о ДНК Закари больше, чем Гриф мог себе даже представить.
– И все же ДНК – это связь. Доказательство связи между ними.
Кристине не нужно было это объяснять. Она на собственном опыте убедилась, что такая связь существует.
– И теперь мы знаем, что это был не первый визит его к Робинбрайт. А они пока еще этого не знают.
– А что Мэриленд? Что тамошние детективы говорят?
– Убитая, Сьюзан Аллен-Боген, была медсестрой в больнице Бетезда Дженерал. Мэриленд утверждает, что эта больница была клиентом Джефкота и что он был там в тот день, тринадцатого апреля, звонил оттуда. Босс Джефкота предоставил копии счетов из гостиницы и за бензин. Полицейские засекли его на камере у входа в больницу и на больничной парковке.
Сердце у Кристины упало.
– Но зачем Закари предъявлять документы из поездки, если он кого-то убил?!
– Он обязан делать это. Его босс знает, что послал его туда, и Джефкот регулярно привозит оттуда счета. Он не мог просто взять и не предоставить отчет о поездке.
– Ладно. Но важно то, что Закари не знает Сьюзан Аллен-Боген. Он с ней не знаком. Он ни разу в жизни не видел ни одну из этих двух медсестер.
– Вообще-то… он есть на камере в лифте, разговаривает с Аллен-Боген, за три часа до убийства. Камера сняла его.
– Правда?! – Кристина была ошеломлена. – И они показали вам запись?
– Нет, конечно. Они только сказали мне, что она у них есть. И я им верю – несмотря на то что они обвинители.
Кристина все пыталась разобраться во всех этих юридических нюансах.
– А зачем они говорят об имеющихся у них уликах заранее?
– Они делают это, потому что хотят, чтобы я разрешил им поговорить с Джефкотом. Я воспользовался этим, получил все, что мне надо, и не разрешил.
Кристина задумалась: солгал ли ей Закари, что не знает Аллен-Боген, или все-таки тут было какое-то другое объяснение.
– Может быть, Закари просто не помнит о встрече с Аллен-Боген? Может быть, он даже не спрашивал ее имя. Может быть, это был случайный разговор.
– Угу, – уклончиво ответил Гриф. – Если только не считать того, что модель точно такая же, как с Робинбрайт. Он знакомится с ней в кафетерии, никаких звонков или сообщений, и вот он уже нарисовывается на пороге ее дома – в ту же ночь. И с Аллен-Боген так же – она была убита тем же способом, таким же ножом «Бриэм», и связана такими же жгутами.
Кристина не стала его поправлять, что речь идет вообще-то о пиле.
– У них в Мэриленде есть вещественные доказательства, как у Честерского суда?
– Пока не знаю. Они ждут результатов, чтобы понять это.
– А Вирджиния?
– У Вирджинии есть доказательства, что Джефкот был в больнице Ньюпорт Ньюс в день убийства Лин МакЛин двенадцатого января. Она найдена мертвой в квартире, в своей постели, картина такая же, как и в других случаях. Есть доказательства, что больница – клиент Джефкота, и опять та же история со счетами за гостиницу. На камере паркинга зафиксированы номера его машины. Есть он и на камере у входа.
– Но какая связь между Джефкотом и МакЛин? Он ее не знал.
– Есть видеозапись с камер слежения, где он болтает с ней в кафетерии утром в день убийства. Говорят, он был весьма разговорчив.
– У них есть аудиозапись?
Гриф тяжело вздохнул.
– Разумеется, нет. Вы чего ожидали? Жучков там не было.
Сердце у Кристины упало.
– Но мы же опять не знаем точно, был ли он знаком с МакЛин. Он признает, что болтал с медсестрой в кафетерии. Он часто флиртует с медсестрами во время поездок. Мы не знаем, помнит ли он имя МакЛин, да и вообще – знает ли он его, не говоря уже о том, чтобы утверждать, что он явился к ней в квартиру и убил ее.
– Угу, – снова произнес Гриф.
– Так что там с уликами или вещественными доказательствами? Или как там они называются?
– Анализы требуют времени, они ждут результатов.
Кристина попыталась свести все воедино. Слишком много фактов на нее свалилось сразу – мозг у нее взрывался. Она верила Закари, когда он говорил, что не знал Аллен-Боген и МакЛин. Но он ведь мог и солгать или просто ошибиться.
– И что все это значит для Закари?
– Если кратко – то Вирджиния, Мэриленд и Пенсильвания очень неплохо будут себя чувствовать в процессе против Джефкота. Они уверены в себе. И считают, что он – Потрошитель медсестер. Нельзя отрицать, что он был во всех трех больницах в те дни, когда совершались убийства, и убитые с ним виделись, это очень серьезные улики. Наших присяжных это вряд ли убедит, но этого достаточно, чтобы ФБР и те два штата чувствовали себя на коне.
У Кристины голова шла кругом. Даже если Закари не лжет – у него очень серьезные проблемы. Куда серьезнее, чем раньше.
– А что сказало ФБР? С ними вы встречались?
– Нет. ФБР не встречается с адвокатами.
– Тогда откуда же вы знаете, что они говорят?
– Мне сказали детективы из Мэриленда и Вирджинии, чтобы меня напугать, – Гриф хмыкнул. – Федералы в деле, они уже задействовали психолога из офиса в Филли, и он составил им психологический портрет убийцы.
– И что же там, в этом портрете, они вам сказали?
– Там сказано, что убийца любит и уважает женщин. Он с ними очень ладит. Эти сложенные молитвенно руки – это типа он сообщает, что медсестры – ангелы во плоти, спустившиеся на Землю. То есть они считают, что он этакий «дамский угодник».
Кристина слушала, холодея – описание весьма походило на Закари.
– Но если он так любит медсестер – зачем он же их убивает?
– Потому что они слишком хороши для этой грешной земли и их недостаточно ценят. Именно поэтому он не совершает с ними действий сексуального характера, как обычно делают серийные убийцы. Он их отправляет прямиком на небеса. Вот что говорит психологический портрет.
Кристина пыталась понять эту искаженную логику, но у нее не получалось, а главное – она не могла определить, похоже ли это на Закари.
– А вы что думаете?
– Я думаю, что пропустил ланч. И хочу есть. Так что я вешаю трубку.
– Ладно, до свидания, – сказала Кристина и тоже повесила трубку. Мысли у нее летели с бешеной скоростью. Может ли быть совпадением, что Закари находился во всех трех местах в те дни, когда происходили убийства? Неужели он настолько невезучий? Или он все-таки причастен к убийствам? Ей невыносима была мысль о том, что он на самом деле может быть серийным убийцей, но она понимала, что обязана допускать и такой вариант развития событий.
Она постаралась сконцентрироваться на дороге – движение стало плотнее, скорость выше.
Она все еще не могла принять мысль, что Закари виновен. Не хотела верить, что отец ее ребенка может быть таким жестоким, таким… извращенным.
Кристина вцепилась в руль так, словно это было единственное, что помогало ей не потерять связь с реальностью, и поехала на запад, прямо навстречу горячему раскаленному солнцу.
Глава 46
Больница Честебрук представляла собой огромный современный комплекс, состоящий из нескольких квадратных зданий с оранжевыми черепичными крышами: медицинские корпуса, станция переливания крови, корпус реабилитации, а также парковки и гаражи. Кристина оставила машину и присоединилась к толпе, идущей на службу. Она приехала поздно, потому что попала в пробку, поэтому ей пришлось припарковаться на парковочных местах для «скорой помощи», которые были ближе всего к тому месту, где проводилась служба – позади больницы, на Южной лужайке.
Небо затянуло тучами, и это казалось весьма уместным для такого печального события, ради которого все собрались. Кристина вместе с толпой вышла на Южную лужайку, где один из сотрудников больницы протянул ей бутылку воды, белую программку и белую траурную ленту, прикреплять которую к платью уже не было времени. Впрочем, она бы не стала этого делать, даже будь у нее время. Гораздо больше ей хотелось посетить голубой мобильный туалет за углом – но от него сильно воняло, да и времени действительно не было.
Она вышла на Южную лужайку – на пышной траве газона соорудили временный деревянный помост, затянутый зеленой тканью с логотипом больницы, вокруг подиума собралось несколько сотен человек. В центре постамента был подиум с микрофоном, несколько складных стульев, на которых сидели мужчины и женщины в костюмах, несколько полицейских стояли в почетном карауле у американского флага и темно-зеленого флага больницы.
Кристина затесалась в толпу, озираясь по сторонам. Она пришла сюда в надежде узнать побольше о Робинбрайт, а на панихиду пришло столько сотрудников больницы, что все вместе они напоминали целую армию в своих белых халатах, голубых, зеленых и розовых униформах, с зелеными шнурками от бейджиков и в шлепанцах. У каждого была белая траурная лента, и на лицах у всех была написана искренняя печаль. Некоторые плакали – видимо, те, кто знал Гейл ближе, кто-то держал в руках зеленые шарики и самодельные плакаты с фотографиями Гейл и надписями: «Гейл, мы скучаем по тебе! Навсегда в наших сердцах! Вечная память! Мы не забудем Гейл!»
