Бернар Вербер - Шестой сон

Однажды Жак пригласил Эрика на ужин к себе домой.

С некоторых пор Шамбайя ощущала какое-то необъяснимое беспокойство у тех, кто посещал ее группу. Она решила заговорить на эту тему:

– У вас, европейцев, есть всё – комфорт, безопасность, возможность сохранять здоровье, но вы все равно несчастны, – удивилась она. – Как это можно объяснить?

– Наша система видеонаблюдения функционирует чересчур хорошо, отсюда и неизменный параноидальный настрой у населения, – сказал Жак. – Электронное облако, окружающее нас, провоцирует стресс, а психологическое облако, ноосфера, способно вернуть нам состояние покоя. Современные люди не придают важности общению с ноосферой, однако не забывают ежевечерне смотреть новости по телевизору, в которых сообщается исключительно о нагоняющих страх катастрофах.

– Как это можно объяснить с медицинской точки зрения? – спросил Икар.

Эрик Джакометти дополнил сказанное Жаком:

– Когда мы ощущаем опасность, миндалевидное тело из головного мозга посылает сигнал к борьбе или бегству, похожий на сигнал тревоги. Сердце начинает биться быстрее, волоски на теле встают дыбом, усиливается бдительность, в кровь поступает гормон кортизон для уменьшения болевых ощущений от возможных ран. Для того чтобы все это заработало, нужно, чтобы ослабла деятельность лобного отдела коры головного мозга, отвечающего за формирование мышления, поскольку мышление тормозит действие. Лишь только опасность минует, гиппокамп отключает аварийный режим работы организма, замедляет сердцебиение и позволяет лобному отделу коры мозга продолжить нормальное функционирование.

– Выходит, режим тревоги мешает нам думать?

– Именно так. И поскольку новостные передачи то и дело шлют нам сигналы тревоги, мы пребываем в постоянном напряжении, словно готовясь отразить нападение. Так что лобный отдел головного мозга пребывает в состоянии боевой готовности.

Жак смягчил слова коллеги:

– Ну, объективно говоря, все не так уж плохо.

– Во Франции?

– Как во Франции, так и в остальном мире. У людей стало лучше со здоровьем и гигиеной, образование стало доступнее, качество жизни повысилось. У нас появилось больше свободы, развлечений, способов общения, способов самовыражения и возможностей для обмена опытом. Мы живем лучше наших родителей, намного лучше наших дедушек и бабушек и в сто, тысячу раз лучше людей эпохи Средневековья, Античности или первобытного общества.

– Не стоит забывать, что в прошлом у людей не было ни водопровода, ни холодильника, ни анестезии при хирургических вмешательствах… – кивнул Эрик Джакометти.

Жак подлил вина каждому и даже Икару разрешил выпить немного.

– Несмотря на новости, не перестающие держать нас в состоянии стресса, масштабных войн становится меньше. Средний уровень жизни на планете повысился. Ежегодно локализуются болезни и эпидемии. Во Франции средняя продолжительность жизни возросла с пятидесяти лет в 1900 году до восьмидесяти лет в наши дни. Осознание опасности, связанной с загрязнением окружающей среды, повлекло за собой меры по развитию экологически чистых источников энергии и более активное использование изделий из вторсырья. В разных странах тоталитарный строй все чаще сменяется демократическим. Растет свобода прессы. Действительно, дела идут все лучше и лучше, но мир убежден в обратном, потому что нас усиленно пытаются запугать.

– А почему нас пытаются запугать? – спросил Икар.

– Когда люди охвачены страхом, они больше потребляют и больше полагаются на политиков. Желать составить мнение о человечестве путем просмотра теленовостей – это все равно что желать узнать Париж… посетив лишь отделение неотложной помощи в больнице. Обнаружив там исключительно раненых и больных, мы сделаем вывод: они живут в городе, полном насилия и опасностей.

– А почему журналисты не рассказывают нам о хорошем? – не отступал Икар.

– Потому что такие новости никому не интересны, так как они не дают эмоциональной разрядки. Кто привлечет твое внимание? Тот, кто тебе скажет, что «все хорошо», или тот, кто объявит: «Внимание, мы в огромной опасности»?

– Именно поэтому неуклонно растут продажи транквилизаторов и снотворных, а в клинике «Морфей» наблюдается наплыв пациентов, – добавил Эрик Джакометти.

– И поэтому мы должны принимать решительные меры, – подытожила Шамбайя.

– Вы правы, клин клином вышибают, – снова кивнул Джакометти. – Люди находятся под влиянием СМИ, значит, мы должны использовать СМИ, чтобы освободить бедные головы от этого влияния. Именно это имела в виду твоя мама, Жак, говоря о том, что любой яд может превратиться в лекарство, вопрос лишь в его дозировке. Мы воспользуемся «наркотиком тревоги» для привлечения людей в «Морфей», а затем научим их думать самостоятельно.

Эта мысль пришлась всем по душе.

– Я знаю одну журналистку, которую наша работа должна заинтересовать, – сказал Эрик. – Мы бы могли с ней связаться.

Незамедлительно перейдя от слов к делу, он достал телефон и договорился с журналисткой о встрече для объяснения ей сути их идеи по «перевоспитанию» людей посредством осознанных сновидений.

После ужина, как только гость ушел, а Икар лег спать, Шамбайя сказала Жаку:

– Хотя все складывается совсем неплохо, у меня на сердце тяжким грузом лежит еще одна ложь…

– Что-то посерьезнее, чем мнимая смерть моей мамы?

– Да, моя слепота. Я сказала тебе, что слепа от рождения. Но это не так. Я лишилась зрения, потому что меня еще в животе матери назначили Владычицей сновидений.

Жак внимательно осмотрел глаза жены:

– Ты хочешь сказать, что племя тебя умышленно искалечило?

– В нашей культуре считается, что немногие избранные должны жертвовать собой ради других, чтобы лучше видеть сны. Мои родители меня вырастили, воспитали и, как бы сказать… намеренно превратили в специалиста по сновидениям. Но ценой моего зрения.

– Но как можно желать кого-то изуродовать? – воскликнул Жак.

– Функция создает орган, а ее отсутствие разрушает орган. С рождения до тринадцати лет, то есть до половой зрелости, я жила в полной темноте.

– Чтобы лучше видеть сны?

– Чтобы картинки окружающего мира не рассеивали мой разум…

Жак с содроганием осознал цену познания осознанных сновидений и оценил тяжесть испытания, выпавшего на долю его жены.

– Они лишили тебя выбора. Ты могла бы обидеться на них.

– Они решили, что так будет лучше для меня. Я смогла развить мое внутреннее «я», тогда как вы развивали «я» внешнее.

– Мама говорила, что существуют пять физических чувств и пять чувств психических. Пять физических чувств – это зрение, обоняние, слух, осязание, вкус. Пять психических чувств – волнение, интуиция, воображение, вдохновение и совесть.

– В таком случае, ты пользуешься пятью физическими чувствами и четырьмя психическими, – сказала Шамбайя уверенно.

Жак невольно подумал, что она ищет повод, чтобы оправдать поступок своих родителей.

– Наши родители принимают за нас решения, а мы обязаны принять их выбор, каким бы он ни был. А уж потом мы сами должны постараться не ошибиться с выбором в отношении собственных детей, – подытожила она.

Жаку захотелось утешить или пожалеть жену, но он сдержался, чтобы не причинить ей боль. Он спохватился и решил сосредоточиться на завтрашнем интервью, в котором должен был рассказать о клинике «Морфей».

Журналистка, пришедшая в клинику, чтобы сделать репортаж, была высокой брюнеткой со светло-голубыми глазами. Звали ее Сесиль Кулон. Одетая в костюм от «Шанель», она шла, чуть покачиваясь на высоких каблуках. Едва появившись, женщина тут же заявила, что страдает бруксизмом и что хотела бы перестать скрежетать зубами по ночам, потому что это безумно раздражает ее мужа.

После Эрика Джакометти с его «банком сновидений» и Шамбайи с ее техникой коллективных осознанных сновидений о сфере своей деятельности стал рассказывать Жак Кляйн. Он объяснил Сесиль, что они стараются оставаться на острие инноваций в области сна и показал ей современные 3D-томографы, позволяющие создать трехмерное изображение головного мозга. Журналистка записывала все, что он говорил. Потом она задавала вопросы пациентам, чьи кровати были оборудованы анализаторами сна, и все подробно фотографировала. Жак с удовольствием демонстрировал место своей работы, ему было чем гордиться.

– Мы также разрабатываем натуральные снотворные препараты нового поколения, чтобы заменить ими снотворные на основе производных бензодиазепина. Бензодиазепиновые препараты оказывают пагубное побочное действие, которое выражается в уничтожении сновидений, а в долгосрочной перспективе они приводят к болезни Альцгеймера.

Если до этого журналистка записывала информацию с довольно безучастным видом, то этот поворот неожиданно вызвал у нее большой интерес.