Катрин Панколь - Новое платье Леони
– Да вы с ума сошли! Мне есть чем заняться, кроме того, что следить за своим весом.
Она пожала плечами, закатила глаза и принялась натягивать узкие джинсы на длинные стройные ноги.
– Столько девушек разрушают себя этими идиотскими диетами! – заметила Елена.
– Только не я! Мне совершенно не улыбается тратить девяносто пять процентов своего времени на то, чтобы потерять пять килограммов. Чао, чао, красавица моя, – бросила она Гортензии, – а вы, старушка, постарайтесь не меняться! Вы супер!
Елена ошеломленно поглядела ей вслед.
– Где ты выкопала это чудо? Такие девушки – большая редкость.
– Это сестра моей подруги. Будет моей тайной советницей и музой.
– Нашей музой, Гортензия!
Гортензия нахмурила брови, сморщила нос, ей вовсе не нравилось это обобществление всего и вся. Елена прочла у нее на лице молчаливое неодобрение.
– Ну вот так как-то. Надо смириться с этой мыслью, малышка.
– Я как-то иначе все себе представляла…
– Ты занимаешься творчеством, я занимаюсь деньгами. Фифти-фифти. Если тебя это не устраивает, сразу скажи.
– Но торговый дом будет называться моим именем? Вы мне это обещали.
– Да, но мы обе на борту корабля. Не забывай об этом никогда!
– Я не забываю… – слабо запротестовала Гортензия.
– Мы обе в случае триумфа – и я одна в случае провала. Я потеряю мои деньги. И целую кучу денег.
Елена взяла кусочек рахат-лукума, отправила в рот, помолчала.
– Это в случае, если нас ожидает провал, но, уверяю, я в это не верю. Более того, я убеждена в обратном.
Гортензия посмотрела Елене в глаза.
– Но я буду одна на сцене, да? – упрямо спросила она. – Это ведь мои модели, мои идеи, моя работа. Вы только даете деньги…
– Но они и есть ударная сила взрыва. Без моих денег ты ничего бы не сделала. Так что, улыбнись. Не хватало еще, чтобы мы ссорились из-за полной бессмыслицы.
Гортензия изобразила подобие бледной улыбки. Елена кивнула, благодаря ее за понимание.
– Ты будешь на сцене на первом плане и на фотографиях тоже. Но я хочу при этом, чтобы все знали, что за тобой стою я. С моей бронебойной силой. Мы с тобой не первые, кто создал пару деньги – талант. Так что усмири свои мечты о величии, твои девчачьи рыдания, научись делиться славой и продолжай работать!
– Ну, это я и без вас знаю, только этим и занимаюсь с утра до вечера! – вспылила Гортензия.
– Вот и замечательно. Я просто хочу знать, во что я вкладываю деньги. И на каком ты сейчас этапе?
– Я жду звонка от Младшенького.
– А это кто?
– Мой знакомый в Париже. Очень умненький мальчик, который возглавляет предприятие по продаже изделий для дома и быта. Что-то вроде «Икеи». Он в курсе всей ситуации, знает фабрикантов, производства, рынки. Он должен мне позвонить, чтобы подтвердить, что нашел предприятие, которое было бы способно воспроизвести эластик необходимой фактуры.
– Он уже нашел варианты?
– Да. Скоро можно начать производство. У меня в записях есть как минимум две полные коллекции.
– Ты что, отправила ему образец ткани моего корсета?
– Да. Вы мне разрешили.
– Что-то я этого не помню.
– Так сосредоточьтесь! Если мы работаем вместе, нужно хотя бы память иметь!
– Гортензия, ну-ка полтона ниже!
– Мне не нравится, как вы со мной разговариваете. Не надо свистеть мне, как собачке, ладно?
– Я прошу только, чтобы ты помнила свое место.
– А вы помните ваше!
– Гортензия! – воскликнула Елена.
– Да? – спросила Гортензия ненатурально покорным тоном.
– Я хочу, чтобы ты встретилась с Жан-Жаком Пикаром, прежде чем начать все дело. Его мнение – самое важное. Его мнение и его комментарии. Без него ничего не начинай делать.
– Я поняла. Я жду звонка от Младшенького и отправляюсь в Париж.
– Договорились. Я предупрежу его, что ты позвонишь. Договорись о встрече. И скажи… сколько лет парнишке, которого ты называешь Младшеньким?
Гортензия сделала вид, что занята измерением глубины выреза, склонилась над тканью, измерила пройму и мысленно обратилась к Младшенькому, умоляя: «Младшенький, пожалуйста, позвони мне поскорей! Иначе мне придется соврать, сколько тебе лет! Ты можешь себе представить ее лицо, если я скажу, что тебе шесть? Она подавится своим рахат-лукумом. Поспеши же!»
– Гортензия! – сказала Елена громко и отчетливо. – Я задала тебе вопрос…
– Я вот думаю, сделать здесь покороче или подлиннее? Вы что об этом думаете?
Елена склонилась над тканью, прижала ее к деревянному манекену, вычислила длину. Руки ее летали, радуясь вновь обретенному умению. Она вспоминала былые навыки. Находила талию, ощупывала ткань своими морщинистыми руками с красными ногтями, и золотые браслеты, звеня, собирались к запястьям. Взгляд ее стал острым, в нем поселились былая пристальность и цепкость. Это больше не была сумасшедшая старуха, которая ест рахат-лукум и совокупляется по средам с массажистом, это была ловкая, умелая, вдохновенная женщина, которая раньше знала толк в деле и руки ее вспомнили былое мастерство.
Гортензия с удивлением смотрела на нее. «Она явно от меня что-то скрывает. Она умеет резать, кроить, складывать, рисовать модели. Вы явно не все рассказали мне, дорогая графиня! Ответ таится в ваших пальцах, в проницательном блеске глаз, вам хочется схватить ножницы и скорее отрезать тот лишний сантиметр, о котором я не подумала. И вы правы. Так гораздо лучше. Но вот вы взяли ножницы! Вы решились на это… Так как же! Я же вам не позволяла! Это мое платье! Не ваше!»
Она хотела выхватить ножницы из рук Елены, но та высвободилась, гневно посмотрев на нее.
– Не трогай меня! – воскликнула она.
В ее взгляде мелькнуло властное желание быть главной, единолично править. Жестокий порыв оттеснить ту, которая хотела ее заменить.
Женщины смерили друг друга взглядами. Старая, кажется, очнулась от чудесного сна, молодой словно только что привиделся кошмар.
– Никогда так больше не делайте! – сказала Гортензия, хватая Елену за запястье. – Никогда больше!
Она вынула ножницы из ее руки и положила на стол.
Именно этот момент и выбрал Младшенький для своего вмешательства. У Гортензии заверещал телефон, она отошла в сторону, чтобы ответить, и услышала:
– Привет, моя прекрасная лань!
– Ты очень кстати!
– Знаю, знаю.
– Еще бы минута и…
– Я все знаю, встревоженная лань. Позволь сообщить тебе замечательную новость! Я нашел нашего фабриканта. Я начал с «Шехерезады» и обнаружил целую сеть ткачей, портных, квалифицированных рабочих. Как же богата талантами наша измученная Франция!
Он с грустью вздохнул.
– Но не время огорчаться! Лучше сохраним бодрость духа. Я нашел редкий бриллиант, моя прекрасная лань. Мастерскую, где тщательно работают над качеством, красотой и функциональностью тканей, где производят материалы, которые не только радуют глаз, но и просты в работе, легко драпируются, греют, впитывают влагу. Я заказал рулон белого пике, как ты просила, чтобы продемонстрировать, как работают эти люди. Они смогут воспроизвести ткань, подобную ткани корсета, но применимую в высокой моде. Делу дан почин… но нужны деньги.
– Вот как! – сказала Гортензия. – Скажи, прозорливый человек, а ты слышал наш разговор до того, как позвонил.
– Да. Я подключился ненадолго, прежде чем набрать твой номер. Хотелось знать, во что я вмешиваюсь. Да, характер у прародительницы неважный. Ну, дай мне ее к телефону, я ее умаслю.
– Ох, Младшенький! Я и не знала, что могу так по тебе соскучиться! Ничего, я скоро приеду, будем пировать и болтать напропалую!
«Почему я начинаю говорить так же, как он», – подумала Гортензия, с удивлением ловя себя на устаревших оборотах.
– Ох, моя прекрасная лань. Как же я тебя люблю! Ну, дай мне старушку. Надо ее нейтрализовать как можно скорее. Я сделаю ее мягче ее лукума.
Елена громко, отчетливо произнесла: «Здравствуйте, молодой человек», схватила валяющийся клочок ткани, обмахнулась им, как веером, мягко стекла в кресло, сделавшись мягкой и податливой, опустила отяжелевшие веки. И потом слышно было только: да, да, да, она всплескивала руками, кивала, пристукивала ногой по полу, радуясь пониманию и согласию с собеседником.
Последний кивок – и она вешает трубку, потрясенная до глубины души.
– Какой необыкновенный мальчик! Тонкий, четкий, здравомыслящий, прозорливый! Он все видит наперед! Наши интересы в надежных руках. Я завтра переведу деньги на белое пике. Он пришлет мне координаты этой мастерской. Мне хочется поскорее увидеть их работу!
Она подняла голову и посмотрела на Гортензию, которая опять обрела вдохновение. Первый чек! Это уже почти залог успеха! О, как это будоражит воображение! Она наделает кучу прекрасных и великих вещей. О, она объестся модой!
– Младшенький невероятный, да.
– Я вот только забыла спросить, сколько ему лет, – вспомнила вдруг Елена.
