Детективное агентство "Штык" 2 - Самат Айдосович Сейтимбетов
Руки его тискали и мяли ее тело, Листва не сопротивлялась, даже постанывала слегка.
— Ты и раньше ей была, очаровала, свела меня с ума, моя рыжая колдунья, но теперь! О теперь!
Ахмат морщился и хмурился еще сильнее, и Кабанкин с удивлением понял, что карлик ревнует и всерьез. Все эти годы Иван полагал, что пикировки Ахмата и Олеси, изображение интереса к ее телу и предложения попробовать "настоящего мужчину" были лишь часть шуток. Неужели Ахмат говорил всерьез, маскируясь под язвительность? Любил Олесю по-настоящему или просто его заедало, что так и не переспал с ней? Нет, Ахмат часто получал отказы, относился к ним легко, но вот сейчас злился не на шутку.
— Да, теперь мы сможем все, что захотим, - шептала ему Олеся в ответ, тоже тиская Ахмона.
— А если у них дойдет до секса, мы будем смотреть? - поинтересовалась Аллоя.
— Да! - с болью в голосе выкрикнул Ахмат. - Ради дела!
К счастью, щиты Олеси надежно ограждали их и Ахмон даже не подозревал, что они рядом. Олеся вот знала и именно поэтому, как полагал Кабанкин, до секса не дошло бы. Пусть Ахмон и не был ее принцем на белом ковре-самолете, но к сердечным делам Олеся относилась предельно серьезно.
— Расскажи, о мой принц морей, где же ты достал такое чудесное, волшебное зелье?
— Ты уплывешь со мной в закат, о моя рыжая принцесса?
— Да! - легко соврала Олеся, что-то там сдавила у него и Ахмон тоже застонал.
— Я украл его у нашего капитана!
— Капитана... как его... Жыгазы?
— Джингази, - поправил ее Ахмон, зарываясь лицом в груди. - Он тоже полюбил страстно и запретно! Спрятал свою любовь в трюм, даже от нас, но нас не обманешь!
Кого он там мог запретно полюбить по нынешним временам, изумился Кабанкин. Чистую? Эльфийку? Да нет, не стал бы он их прятать. Разве что... секс-куклу с прошивкой безумного ИИ в силиконовой голове? Кабанкин прищурился, рука его потянулась за оружием, словно через Ахмона мог подстрелить врага.
— Кого он полюбил? При чем тут эти зелья? Разве не использовал бы он тогда привороты, для запретной любви?!
— Приворотные зелья у него тоже были, - беспечно отмахнулся Ахмон, - но наша любовь чиста и взаимна, ей не нужны зелья, и я взял то, что поможет тебе стать еще сильнее! Не краше, ты и так прекраснее всех на свете, но сильнее, чтобы никто не мог тебе угрожать! Я так беспокоился за тебя, моя рыжая волшебница, ха, теперь настоящая волшебница! Покажи мне еще немного магии, кем ты стала, какое волшебство обрела?
— О, я прикоснулась к природе, - улыбнулась Олеся.
— Да, это верно, как это верно! Ты мой солнечный цветочек!
Листва касалась его и Ахмон словно наливался соками, но при этом, похоже, еще и терял разум?
— Что за любовь капитана и для чего там требовались зелья? Откуда капитан Джингази их получал?
— Ее никто не видел, но все знают, она там, в каюте его флагмана, рядом с каютой самого Джингази! Он приказывал убить магов и потом делал из них зелья, поил ими свою любовь!
— Как ты меня?
— Да, моя колдунья! - Ахмон вдруг заплакал. - Именно действия капитана натолкнули меня на такую идею, и я раскаиваюсь, что помогал ему, но ради тебя! Бросим все и уплывем в закат! Я заберу все его зелья и отдам тебе!
— Конечно, забери, но не отдавай, - нечто вроде лианы обвивало Ахмона, а он не замечал. - Вылей их или разбей, уничтожь, искупи свои преступления и забудь все, что между нами было.
— Да, моя волшебница, - деревянным голосом отозвался Ахмон.
Глаза его словно остекленели, тело застыло. Похоже, Олеся, проведя предварительную подготовку, перешла к прямому воздействию. Кабанкин зябко повел плечами, нет, он знал, что Листва способна на прямое порабощение, но одно дело знать, а другое видеть. Впрочем, ради нахождения того, кто переводил магов на зелья, Олеся была способна на все и даже больше.
— Ты действовал из ревности к Джингази, сам полюбил его любовь.
— Да, я полюбил его лошадь, - отозвался Ахмон.
— Лошадь? - переспросили все хором.
Кабанкин почесал в затылке, такого даже он не ожидал! Последний вариант, на котором он остановился: зомбячка или просто зомби, нежить в общем все равно ничего не испытывала. При правильном укрощении нежить становилась безопасна и не требовала особого ухода, и Джингази мог ее там любить в отдельной каюте. Запретно и условно выполнимо, но лошадь?
Лошадь на корабле?!
— Лошадь, - повторил Ахмон, словно отвечал на вопрос - возглас Олеси. - Она умеет говорить и выдает прорицания.
— Откуда он это знает, если ее никто не видел? - спросил Ахмат.
— Хороший вопрос, - задумчиво ответил Кабанкин. - Что-то тут не так, но никак не пойму, что.
— Что-то не так! - голос Ахмата сочился сарказмом. - Командир, что может быть не так, в капитане, влюбленном в лошадь-прорицательницу и прячущем ее ото всех? Как ты думаешь, он ее, прямо в каюте?
Кабанкин только покачал головой, но не стал говорить, что у Ахмата одно на уме. Зато Аллоя возмутилась, и они зашушукались, начали тихо переругиваться. Олеся тем временем пытала Ахмона расспросами о лошади, и тот отвечал, как мог, но знал он не слишком много. После того, как капитан Джингази обзавелся "возлюбленной", а сделал он это после посещения одного из своих островов - самого восточного из всех, фактически наконечника Острия - то запер ее в каюте и сам стал пропадать рядом, кормил, поил, выносил отходы, правда не слишком много и все это, разумеется, встревожило его помощников.
Они сговорились и подсмотрели, подслушали пророчество, которое вскоре сбылось - о шторме - и сам Ахмон попутно видел, как капитан поил лошадь зельями. Решил, что приворотными, но потом проверил и оказалось, что это зелье, дающее магические силы. Сам Ахмон не видел, как их делали, но предполагал, что из тех магов, которых убивали по приказу капитана.
— Если он способен сварить такое зелье, значит маг, - вынесла вердикт Олеся.
Ахмон удалился, покачиваясь от воздействий (и приказа потом все забыть), словно пьяный, а Листва
