Сорняк - Евгений Вторкин
Ведомый за руку ступал за ней и почему-то не сопротивлялся, хоть и знал, что скоро увижу поистине страшную картину.
— Х-х-х-х… Х-хы-ыа-а…
Хоть мы и приближались к источнику звука, но с каждым шагом крики становились всё слабее. Вскоре один из орков продолжил извергать лишь истошный хрип, когда другой уже и вовсе смолк.
Когда мы преодолевали густой кустарник, орки уже окончательно затихли. Не было слышно даже слабых стонов. И стоило мне заметить подвешенных над землёй двух великанов, как тут же захотелось разорвать тишину своим собственным криком.
Я смотрел на пронизанных ветвями двух мёртвых орков и чувствовал, как трескается моя психика. Их кожа и плоть были разорваны колючими ростками.
Всё кругом было залито кровью. На деревьях и листьях кустов — багровые подтёки. Видимо, орки пытались вырваться из хватки растений, но каждое их движение расплёскивало по сторонам горячую кровь. А её остатки сейчас стекают по торчащим из плоти ветвям.
— М-м, какой резкий запах нектара жизни… Папочка, ты только посмотри на это! Тут так много моей любимой горячей вкуснятины! Аха-ха-ха.
Девушка отпустила мою руку и подбежала к повисшим над землёй трупам, чтоб тут же прильнуть губами к одной из открытых ран. От действий Ферры я почувствовал рвотный позыв, но быстро собрался с силами и не позволил желудочным сокам выплеснуться на землю.
Не в силах больше лицезреть кровавые ужасы, я опустил глаза и посмотрел на деревянную рапиру. Я с силой сжимал рукоять и пытался вытеснить из тела страх при помощи злости. Вот только в данной ситуации я мог злиться лишь на себя за слабость и беспомощность.
— А-а-а-а-а! Ха-а-аха-ха-ха!
Оглушительный крик Ферры резко сменился безумным смехом.
Мне совсем не нравится происходящее. Хочется развернуться и уйти отсюда, подальше от этого кошмара. Единственное, что меня останавливает, — это чувство ответственности за глупую девочку, называющую меня папой.
— Аха-хах-ха-а-а-ах-хах-ха-ха!
Хоть и не желая ничего видеть, я поднял глаза и посмотрел на покрытую кровью Ферру. Она стояла с раскинутыми в стороны руками и безудержно смеялась, глядя в небо.
Висевшие на колючих ветвях зелёные великаны успели измениться. Их кожа теперь выглядела бледной, а сами тела стали тоньше. Плоть орков скукожилась, как у высушенных яблок.
— Ферра, ты что с ними сделала?
— Аха-ха, выпила всю кровь! Но мне этого недостаточно! Я хочу ещё! Ахах-ха! Папочка! Пошли охотиться на орков! Хах-ха-ах…
Глядя, как по подбородку девушки стекает красная жидкость, я непроизвольно сжал рукоять рапиры, ища в оружии уверенность. У неё не только лицо и руки были покрыты кровью, но даже прекрасное сотканное из травы платье усеялось ужасными пятнами.
Однако больше всего пугает лицо Ферры. Сейчас она выглядит слишком безумной. Намного безумнее обычного…
— Зачем тебе сдались именно орки? Может, лучше поохотимся на медведей? Я слышал, их много в этом лесу.
— А-а-а-а-а! Нет! Нет-нет-нет. Я хочу только орков!
Судя по этой нездоровой реакции, так повлияла именно кровь зелёных.
— Ферра, ты осушила сразу двух великанов. Ты действительно не наелась?
— Я могу пить эту вкуснятину вечно. Хах-ха. Этот нежный витающий в воздухе аромат нектара лишь только разжёг мой аппетит.
Интересно. Когда я говорю о сыре, у меня такой же безумный оскал?
— Я рад, что ты нашла любимое блюдо, но трапезу пора заканчивать. Мы отправляемся в Колдец! Не забудь перед дорогой умыться.
— Нет! Я никуда не пойду! Да! Решено! Я останусь здесь и буду охотиться!
А вот это уже проблема. Если она и дальше продолжит упираться, мне придётся пойти у неё на поводу. Всё потому, что я не могу её бросить.
Будет, конечно, лучше, если мне всё же удастся её как-то уговорить пойти со мной.
— В деревне есть тайное место — подземный склад, отделанный толстым металлом. Там множество комнат, и в одной из них хранится мясо орков, приготовленное по особой технологии. Думаю, его вкус будет намного ярче и незабываемее, нежели сырая кровь, к которой ты так пристрастилась.
— Да⁈ Папочка, ты уверен⁈ Обещаешь, что мне понравится⁈
— Обещаю…
Сорняк — Глава 47. Низкая болтовня
Потеряв человеческую оболочку, герой тут же пожалел о принятом решении. Потому как в этом состоянии он больше не мог наслаждаться вкусной едой и сладко спать. Даже невзирая на житейские неудобства смертной плоти, он наслаждался жизнью. А теперь, потеряв возможность коммуницировать с другими, ему остаётся лишь маяться от безделья и безучастно наблюдать за поступками других.
После того, как слепой альв поместил мою драгоценную основу во внутренний карман, я старательно пытался уснуть. Я даже свыкся с мыслью, что меня засунули в тайник без застёжки и молнии, где хранятся сушёные коренья да фрукты. Но всё же что-то незримое не давало мне расслабиться. Вот и пришлось отвлечься от давящей изнутри тревоги и сконцентрироваться на скучной дороге.
Ни Аймон, ни Гимн не попрощались с Чадом и молча отправились в путь. Пошли вдоль речного берега по направлению течения. Шли, напряжённо смотрели по сторонам и совсем не переговаривались.
Эх… Эта давящая тишина только усугубляет моё уныние. Да и судя по тому, как гном вопросительно поглядывает на альва, могу предположить, что не только меня напрягает повисшая в воздухе неловкость.
— Гимн, ну хватит на меня так смотреть. Если хочешь что-то спросить, спрашивай.
— Ты прав. Меня кое-что волнует. Но я боюсь лезть не в своё дело.
— Спрашивай.
— Ну раз ты настаиваешь, спрошу. Скажи, а почему ты не стал прощаться с Чадом? И зачем настоял на скорейшем отбытии? Вы с ним поссорились? Это из-за произошедшей битвы на мосту? А может, тут замешана та девушка? Расскажи. Мне очень интересно.
— Хах, какая у тебя длинная борода, но она не сравнится с длинной твоего любопытства. Вообще, ты очень интересный гном. Путешествуешь без доспехов и оружия. Значит, ремесло твоё далеко от военных дел. Да и, судя по одеяниям, видно, что ты точно не торговец. Хотя, если честно, я впервые вижу гнома в робе.
— Потому что моим ремеслом редко занимаются гномы. Это больше людская профессия.
— Не томи. Признавайся уже. Кто ты?
— Я собиратель историй. Встречаю интересных людей и пишу основанные на их жизнях сказки.
— Ого. А что гном твоей профессии делал в осквернённом лесу?
— Аймон, я не против
