Князь Китежа - Сергей Николаевич Чехин
— Но зачем им это нужно? — Яга приложила ладонь к груди, явно вспомнив пасынка, который вполне мог пострадать на новой бойне.
— Потому что мир — это скучно, — девушка с презрением хмыкнула. — А мир с нечистью — еще и позорно. Одни мечтают о былой удали, когда рубились насмерть, хвастались силушкой богатырской и жили одним днем. Других привлекает возможность прославиться, разбогатеть и подняться из грязи в князи. Третьи жалеют об упущенных выгодах, потому что на войне можно заработать во сто крат больше. Четвертые просто ненавидят нас и хотят безнаказанно уничтожать, что сейчас запрещено. Думаешь, сторонников новой Великой Войны мало? Поверь, их даже больше, чем я думала. И если они сделают то, что затеяли, нас ждет такая резня, каких мир еще не видывал. И в этой резне могут сгинуть оба народа, да только мало кто думает о будущем, когда свербит от жажды крови и быстрой поживы… — Ярослава устало оперлась ладонями в стол, и я никогда еще не видел полудницу такой встревоженной и печальной.
— И что нам делать? — спросил я. — Воробьиная ночь уже сегодня.
— Нужно собраться и взять Академию штурмом, — без тени сомнения ответила подруга.
— Ты в своем уме, девочка? — хохотнул батон. — Это же отличный повод эту самую резню и начать.
— Иных путей нет. Если не вмешаемся, Кощей очнется, и все покатится в бездну.
— Может, есть менее радикальные способы? — вновь произнес я. — Например, пробраться туда тайком и сорвать обряд. Например, представив веские доказательства заговора.
— И как ты хочешь это провернуть?
— Ну… у нас есть шапки-невидимки, ковры-самолеты и прочие обереги.
— Ты перепутал Академию с сельским кабаком, приятель, — Колоб поелозил на ковре, что должно было означать покачивание головой. — Хоть представляешь, какая там защита?
— Но и мы — не селюки какие-то, — настаивал я. — Предлагаю такой уговор. Если мой план не сработает за день, значит, ночью идем на штурм.
— Если твой план не сработает, ублюдки обо всем догадаются и заметут следы, — Яра вздохнула.
— Так даже лучше. Можно спрятаться в другом месте, да только нужная Ночь — одна. Пусть попробуют еще век протянуть. Посмотрю, что у них получится.
— Не думаю, что они будут рисковать ритуалом, — Яга присела на край стола. — Если Ярослава права, для многих из них это дело всей жизни. И я больше поверю в то, что они попытаются избавиться от нас, чем сорвут себе сроки.
— В любом случае надо поднимать волну, — я окинул собравшихся пристальным взглядом. — Зло недаром боится света, и когда на него посветят фонариком, тут-то ему и конец. Когда перепуганный люд выйдет на улицы, а ректорат замучают проверками — посмотрю, какие там обряды у них получатся. Но для того, чтобы учинить шумиху, нужны улики — причем железные. Да какие там железные — стальные. И если в академии действительно собрали тело Кощея, это поставит на уши всю страну.
— А поточнее можно? — с недоверием произнесла подруга.
— Я сейчас же вызову Буяна и подам жалобу о пересмотре оценки. Пусть объясняют, на каком основании мне поставили этот мусор. Так мы проведем первичную разведку и срисуем все посты, охранные руны и возможные ловушки. И в зависимости от этого придумаем, как пробраться в их тайную комнату.
Яра согласилась после недолгих раздумий, и я немедленно взял зеркало. Ректор с любопытством выслушал мою претензию и пригласил на личную встречу. Я переоделся в темную тройку, полудница — в алое вечернее платье, и мы вместе отправились в центр.
Где с удивлением заметили вереницу дорогущих автомобилей и богато отделанных карет, что стекались к воротам учебного заведения. Которое заметно усилило меры безопасности — возможно, из-за предстоящего ненастья. Возможно, из-за чего-то иного. Вдоль стен прохаживались стражники с винтовками, тут и там сновали неприметные господа в черных тройках, а гостей на входе тщательно проверяли, несмотря на то, что сюда съехался, казалось, весь городской бомонд.
Колдуны и волшебницы в парадных мундирах и роскошных платьях блестели от вычурных оберегов и причудливо украшенных рапир и посохов. И как я ни вглядывался, так и не заметил ни одного знакомого лица — или хотя бы хоть кого-нибудь, отдаленно напоминающего студента.
Обилие косметики и омолаживающей магии не могли скрыть древность в уставших глазах и степенных походках. Одним словом, в академию прибывали люди, которые вполне могли застать как окончание Великой войны, так и приложить руки к ее последствиям.
Яра спокойно ловила чужое внимание, мне же было не по себе от глумливых улыбок и хитрых взоров, каким обычно хищники смотрят на жертву, когда та еще не осознает, что вот-вот окажется на праздничном столе. Никогда еще я не ощущал себя в настолько враждебной среде, и потому был несказанно рад, когда наконец добрался до нужного кабинета.
— Смотрите, — белобородый великан достал из сейфа кипу бумаг. — Это — кадастровая ведомость госпожи Алферовой. Вот здесь, — толстый ноготь постучал по карандашному рисунку, — общий вид купленного ею дома, за который она получила десять баллов.
Я едва сдержался, чтобы не присвистнуть. На листе изобразили роскошный трехэтажный особняк — да какой-там особняк, сущий дворец с резными полуколоннами, барельефами и богатой отделкой.
— Это, — рядом лег второй лист, — результат господина Дубравина.
Я уставился на громадные каменные палаты с бревенчатым теремом, сложенным невероятно толковыми и талантливыми плотниками — в таком не то что жить, рядом постоять за честь.
— За это абитуриент получил твердую девятку. А вот пример господина Крузе, потянувший на восьмерку.
Тощий садист каким-то чудом выцыганил виллу в римском стиле, а малую этажность уравновесил просторным участком со множеством хозяйственных построек и бассейном.
— Мне напомнить, что подали вы? — сверху, точно козырная карта, упала схема убогой и кособокой избушки, которая словно хромала при ходьбе. — Богатырь сцепил пальцы в замок и уставился на меня, как строгий учитель на оскандалившегося ученика. — Вы всерьез считаете, что это
