Осенняя поездка в прошлое - Станислав Владимирович Далецкий
Через два часа автобус въехал на областной автовокзал. Наступил полдень, и суета на вокзале была в самом разгаре: автобусы, люди и вещи менялись местами, перетекали вдоль перронов и растворялись в окружающих улицах и переулках.
Иван Петрович вышел из автобуса и смешавшись с толпой, оказался на привокзальной площади. Он отошел в сторонку и остановился у забора, чтобы размять затекшее тело и решить, что делать дальше. Билет на самолет был на завтрашнее утро, переночевать он договорился по телефону у своего двоюродного брата, жившего с семьей в этом городе. Брат сейчас, в разгар рабочего дня, наверное, был занят по работе на своем мелкооптовом складе – это его бизнес. Приехать к нему и сидеть дома одному, что-то не хотелось и, поразмышляв, он решил заглянутьк вдове своего друга, чью могилу он навестил сегодня утром перед отъездом из родного городка. Этот друг жил здесь, неподалеку от вокзала, а завещал похоронить себя на родине рядом с матерью и братом, что его вдова и исполнила.
Так и порешив, он взял сумку и покинув площадь, направился вглубь квартала на квартиру вдовы своего друга юности. Несколько лет назад Иван Петрович уже был там проезжим гостем. То посещение друга оставило у него тягостное впечатление. При Советской власти его друг, от безотцовщины и хулигана из очень бедной семьи, доучился и дослужился до районного прокурора.
Но наступило время воров и демократов, которые сразу же отправили этого прокурора в отставку – наверное, жива была в них память о том, как прокурор от имени государства карал их за спекуляцию, ростовщичество и рвачество – которые сейчас стали называться предпринимательством. Выйдя в отставку, приятель продал свой дом на родине и, по настоянию жены, купил квартиру в этом городе, надеясь устроиться здесь на работу юристом. Но и юристы теперь стали требоваться другие: беспринципные защитники частной, наворованной у государства, собственности. Такие же требовались и адвокаты – так что устроиться на работу ему не удалось.
Тогда, бывший прокурор, оказавшись в чужом городе без родных и знакомых, от безделья и неустроенности запил горькую: сначала один, а потом втянул в пьянство и свою жену.
В тот, прошлый приезд Ивана Петровича, у них как раз был очередной запой. Найдя по адресу дом и квартиру на первом этаже, он долго звонил в дверь, но никто не подходил к ней. Иван Петрович толкнул дверь, котораяоткрылась легко, потому что замок был сломан: видно хозяева или их собутыльники неоднократно выбивали замок пинком в дверь, так, что отремонтировать было уже невозможно. Войдя в квартиру, он увидел беспорядок, грязь и запустение, которое всегда присутствуют в жилище алкоголиков.
Приятель лежал на диване и спал под песни , звучавшие из работающего телевизора, его жена похрапывала в другой комнате, на кухне валялись по полу пустые бутылки, на столе лежали огрызки хлеба, куски огурцов и остатки какой-то еды – из открытого крана текла вода.
Иван Петрович перекрыл воду, потом пошел и растолкал приятеля. Тот открыл глаза, сел, соображая, узнал Ивана и, без всякого удивления, сказал: «А, Иван, что приехал в гости? А мы вот водку пьем, уже почти всю выпили. Может, сходишь в магазин, возьмешь пузырек, поправиться надо, А денег нет – пенсию получу только послезавтра. Ну что, уважишь друга? Магазин рядом, во дворе».
Иван Петрович пошел в магазин, который оказался в соседнем подъезде, в прспособленной для торговли квартире. Купил водки, пива, кое-какой закуски и сказал продащице, что это для приятеля из соседнего подъезда. «Как же, Бориса знаю, – сказала продавщица, женщина лет тридцати, по виду возможная хозяйка этой торговой точки, – они с женой, как получат пенсию, так и пьют – пока денег не останется. Потом сюда приносят в залог вещи, телевизор, паспорта: чтобы я дала им водки в долг – я и даю под запись. А как снова получат пенсию, то сразу долги отдают, и вещи свои забирают. Ничего плохого о них не скажу – ни разу не обманули. Да и то сказать, у прокурора большая пенсия, на обычную бы так не разгулялись, наверное, уже и квартиру пропили и бомжевали на улице. Собутыльники у них – дворовая рвань: те вообще никакие, но долго не живут, зимой один за другим замерзают по пьяни прямо во дворе. Квартиры пропили, вот и живут кто в подвале, кто на чердаке и мрут – как мухи ». Вот так, в нескольких словах, продавщица рассказала Ивану Петровичу о жизни его друга в тот, прошлый приезд.
Он вернулся на квартиру с покупками. Жена приятеля – женщина немного за сорок, но бесформенная и оплывшая от пьянства, была уже на ногах, успела прибраться на кухне и встретила Ивана Петровича с оживленным, от предстоящей выпивки, лицом, на котором уродливой грушей висел ноздреватый, красный и распухший нос алкоголика.
Она стала расспрашивать Ивана о целях его приезда, одновременно расставляя на столе бутылки и еду. Из ванной вышел Борис, который привел себя в чувство струей холодной воды на голову, и они втроем сели за стол. Борис налил всем водки, но Иван Петрович напомнил ему, что уже много лет ничего спиртного не употребляет. « Ну, хоть стопочку рвани за встречу с другом, столько лет не виделись», – настаивал Борис, но Иван был непреклонен.
Ему самому, с большим трудом, удалось избавиться от алкогольной зависимости, и он знал, что сорваться вновь проще простого. Как говорил ему знакомый врач – нарколог: « нет излечившихся алкоголиков – есть непьющие алкоголики, поэтому никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя пить ни грамма водки, вина, пива и прочих коктейлей. Выпьешь, мозг вспомнит: сразу всё и, если не удержишься, за несколько дней снова станешь пьяницей – еще хуже, чем был».
С тех пор Иван Петрович стал избегать застолий, а если это не удавалось, то старался сидеть незаметно, брезгливо – сочувствующе наблюдая со стороны, как меняются люди, наполняясь спиртными напитками. Как посторонний человек, он стал неинтересен в застольной компании, соответственно и такие компании стали ему неинтересны, к тому же, надо было всегда держаться настороже, чтобы случайно не выпить спиртного вместо сока или воды. После таких
