Осенняя поездка в прошлое - Станислав Владимирович Далецкий
XXXII
Раннее утро третьего дня выдалось таким же тихим и теплым, как и в предыдущие дни. Казалось, что сама природа лета не хочет уступать осени её законные дни сентября.
Иван Петрович вышел во двор и сел на крыльцо. Стояла теплая тишина: ни шелеста ветра, ни щебетанья птиц, ни звуков от людей, животных и машин, только тихо жужжали мухи, усаживаясь на потрескавшие доски сарая уже прогретые осенним солнцем. Из собачьей конуры, потягиваясь, вылезла шавка на цепи и молча, не обращая внимания на постороннего ей Ивана Петровича, направилась к миске, а найдя её пустой, уселась рядом в ожидании хозяйской подачки. Наконец где-то в отдалении скрипнула дверь, проехала машина и послышались голоса прохожих: городок медленно просыпался от ночного оцепенения – наступал новый обычный день: бытовая рутина без радостей и печали.
Иван Петрович встал: его время здесь истекало, и пора было собираться в обратный путь домой. Покидав вещи в сумку, он позавтракал с хозяевами дома, попрощался с ними и пожелав им здоровья, а себе ещё и нового приезда сюда, отправился на автовокзал, откуда рейсовым автобусом – билет на который был куплен ещё по прибытию сюда – должен был уехать в город, потом в аэропорт и самолетом назад в Москву.
Времени до автобуса было достаточно и он, не спеша, пошел той же улицей, что и вчера. Перешел ветхим деревянным мостиком через речку и, оглянувшись, ещё раз всмотрелся в знакомые с детства места. Почти всё выглядело как прежде: только дома стали ниже, речка грязнее, а люди мрачнее. « А что ты хочешь? – спросил он сам себя – ты тоже не стал новее, лучше и радостнее – так и здесь».
По пути он зашел снова на кладбище и, вспомнив вчерашние пояснения бывшей жены своего приятеля юности, нашел наконец-то его могилу. Мраморный обелиск укрылся за березой и рядом с елью: он проходил уже здесь, но не заметил. С фотографии на памятнике на него осуждающе смотрел незнакомый лысый старик, в котором, даже при желании, нельзя было узнать того веселого и разбитного парня, с которым он полвека назад проводил часы досуга. И вот этот приятель, уже стариком, навсегда успокоился под могильной плитой. Нет человека: остались только нелепое фото на камне, фамилия и имя с датами начала и окончания жизненного пути. По традиции, надо бы положить хоть пару цветов, но Иван Петрович не догадался купить их по дороге, а возвращаться было уже поздно. Впрочем, совсем рядом оказались могилы его бабушек и он, сходив туда, взял у бабушек по цветку и положил их на плиту, под фотографией своего старого, теперь уже во всех смыслах этого слова, товарища.
Покинув кладбище через открытые одинокие ворота, Иван Петрович через несколько минут был уже на автовокзале. Этот вокзал был построен после его отъезда на окраине городка – сразу за кладбищем. В годы учебы и позднее, приезжая на родину, он всегда прибывал сюда – другого пути не было. Тогда вокзал всегда был полон людьми: зимой и летом, утром и вечером. Автобусы прибывали и уезжали, оставляя и забирая людей. Летом, в предвыходной день и автовокзал, и площадь перед ним были полны народа: тётки в плюшевых жакетах, матери с малыми детьми, целые семьи, подростки, юноши и девушки – все куда – то спешили озабочено – весёлые, потому что любая поездка, кроме как на похороны, это путешествие и новые впечатления.
Сейчас на вокзале скучали десятка два пассажиров в ожидании автобусов. В торговом киоске маялась на стуле продавщица – русская девушка лет восемнадцати, с пустым равнодушным лицом, в наушниках и с книгой в руках: покупателей не было. Иван Петрович подошел, купил бутылку воды в дорогу, чем отвлек продавщицу от книги, и сел неподалеку в ожидании своего автобуса. Спустя несколько минут появился кавказец, лет пятидесяти– хозяин киоска и стал заносить с улицы упаковки воды, соки, чипсы и сигареты: всё чем торговали в этом киоске.Девушка -продавец помогала ему раскладывать товары по полкам и Иван Петрович стал невольным свидетелем её разговора с хозяином – кавказцем. « Сколько продала?» – спросил тот. « Вот Ахмед Гасанович, триста рублей» – порывшись в карманах, ответила девушка. « Вай, вай – совсем мало, плохо идёт торговля: не стало пива и денег не стало, раззоришь ты меня, совсем плохо», – ответил кавказец. « А что я могу сделать, если люди ничего не покупают, да и людей здесь мало. И работаю целый день за сто рублей!» – обиделась девушка. « Слушай, ты! Какая работа! День сидишь ничего не делаешь, музыку слушаешь, да книги читаешь. Вы, русские любите книги читать! Ни за что деньги получаешь, да ещё и недовольна! Нэ хочешь, уходи! Другую найду! Тоже книги читать будет – таких здесь много!» – сказал кавказец и ушел. Продавщица снова села, покраснев от обиды.
« Да, – с горечью подумал Иван Петрович,– вот она демократия в действии, капитализм с человеческим лицом кавказской наружности. Заезжий чурек с деньгами, открыл в городке лавочку и не одну, за гроши нанимает русских девушек, которым деваться некуда после окончания школы: или проституткой на трассу или в такую вот лавчонку продавцом. Хозяин насилует их после работы, прямо здесь или в машине, потому что сексуальная связь с хозяином, будь-то кавказец или русский, есть обязательное условие работы продавщицей в таких лавчонках. Чурек и соплеменников своих заезжих иногда угощает русским девичьим телом, а чуть против, то выгоняет её с работы, да не просто так, а обвинив в воровстве: может и в полицию сдать местным держимордам, якобы за воровство – те тоже изнасилуют такую девушку по полной программе. А по телевизору поют песни – про комиссаров, которые: «девушек наших ведут в кабинет». Какие комиссары! Чуреки на русской земле с русским народом делают что хотят, под защитой русских выродков – полицейских. За это одно, кремлевских обитателей надо сажать на кол – без суда и следствия, а народ молчит или угодничает им. Подлое, подлое время!» – заключил свои размышления Иван Петрович.
Скоро объявили посадку в автобус, Иван Петрович вышел, окинув взглядом продавщицу в киоске, которая уже успокоилась и снова, с пустым равнодушным лицом надев наушники, читала книгу.
Пассажиры наполовину заполнили салон автобуса, контролерша проверила билеты, дверь закрылась, автобус тронулся и для Ивана Петровича начался отсчет обратного пути домой. Промелькнули и исчезли
