User - ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

В моих стихах звучит Свирель,

Я сам смущаюсь, мой Создатель –

Свою или Свирели трель

Улавливает сам писатель?!

***

Как чисто, чисто и светло

И в небесах и на дороге.

А мы впрягли лошадку в дроги,

И нам опять же повезло:

Промчались меж сугробов быстро

На берег Сороти моей

И вдоль равнин и вдоль полей,

Где всё светло, светло и чисто.

Взбодрившись, рано поутру,

Влетим в усадьбу. Снова мило

Всё то, что сердце не забыло,

Всё, что не стынет на ветру,

Всё, с чем живу и не умру!

Здесь храм и клеть, и мастерская,

Раздолье, половодье чувств.

Здесь бьёт ключом струя мирская–

Фонтан на паперти искусств.

Всё гармонично. Всё пленяет,

Всё лиру друга вдохновляет

На строки, близкие сердцам

И не понятные дельцам.

Здесь всё расчёту не подвластно.

И всё, что тайно – будет гласно

И в поэтической строке

Взлетит с поэмою в руке,

И легче Гамаюна-птицы

Раскинет пёрышки-страницы.

Здесь даже вымаранных строк

Учтётся праведный урок,

Украсив лист твоих трудов,

Свирель, краса моих садов!

***

Мой милый край, моё дыханье,

Ветвей зыбучих колыханье,

Что несравнимою красой

Зажгли мои воспоминанья

О годах счастья и изгнанья!

351

О, строк бессчётных смелый рой,

Я покорён. Я снова болен

Мечтой любви, тоски и воли.

Я снова – пленник и герой!

***

Перо, бумага – всё на месте,

Чернильница – мой друг большой

С полупрозрачною Душой,

Мой кубок памяти и чести!

Подсвечник, лампа, стол любимый,

Уют по-дружески хранимый,

Приют труда, любви и муз

Благословляющий союз!

Здесь рукописи я оставил.

В них – то, что я любил и славил.

В них почерк бисерный хранит

Затеи фавнов и харит.

Здесь бешенство самой Природы,

Волненья юношеских дней.

Здесь всё, что я вводил под своды

Своей земли, своей свободы

Аллеей мрака и огней.

***

Мятущееся сердце вправе

Искать отдушину везде:

В полях соседних и в дубраве,

На берегу – на переправе,

И в небесах, и на воде;

В Душе союзнически дружной

И в полудетской, и в недужной,

И в отдалённой стороне,

И на далёком перекрёстке

Различных судеб и путей,

И средь знакомых и гостей,

И петербургских и московских.

***

Тоску вином переливая,

Разлуку жжёнкой запивая,

Смеясь и плача и резвясь,

Не крепостной, не плут, не князь

Сижу безвылазно в деревне:

Сей способ верный, способ древний

Себя как личность не терять,

А в рукописях – ер и ять, –

Всё сохраняя для потомков,

Петь мелодично и негромко,

Но быть услышанным страной

И между Солнцем и Луной

На много дней, на много лет,

На целый Мир, на Божий Свет.

352

А.С. ПУШКИН,

31.05. 1996.

Однако, друг мой, ты, прильнувший

К стихам, читатель дорогой!

Сейчас расстанемся с минувшим.

Дарю тебе сюжет другой.

Уходят дни, и век уже на нитке,

Готовой оборваться и сгореть.

На высоте твоих мелодий, Шнитке,

Не страшно ни гореть, ни умереть!

Но что о смерти думать? Ты в начале

Невероятно смелых перемен.

И Горбачёв и Ельцин развенчали

Всё то, о чём так долго мы кричали

И что-то дали новое взамен.

Не вырубить ни топором, ни ложью

Те имена, что время назвало,

Желая в то же время уничтожить –

Кому на радость а кому– назло.

Пусть Горбачёв и Ельцин раздружили.

Причин немало к этому вело.

Но в них Россия, напрягая жилы,

Соединяла город и село.

Среди пигмеев, трусов и злодеев

Как исполины русские взошли,

Отринув обветшалые идеи,

Сыны измученной страдающей земли.

Ну кто когда из нас не ошибался?

И, голову порою очертя,

К авантюризму иногда склонялся,

Смеясь, рыдая, плача и шутя?!

Кто виноват в невежестве России?

Кто отнял у России световод?

Кого теперь повесить на осине?

Где тот Иуда, чей теперь черёд?

Довольно звать к возмедью и ко злобе.

И все мы выходцы из тех нелёгких лет.

И каждый в чём-то ангелу подобен.

Но и чертям альтернативы нет!

Смешно, ей-богу, странным сочетаньем

Созданий маленьких пестрит родная Русь.

В них всё слилось: союз и отрицанье,

Ожесточенье, свет и созиданье, –

Всё, с чем борюсь и всё, за что молюсь!

Люблю тебя, мятежное созданье,

И об одном прошу тебя: не трусь!

***

Россия, Родина, печальная цевница,

353

Поющая и плачущая вновь,

Тебя, венчанная прекрасная царица,

Волнует и печалит наша кровь.

Не только кровь, пролитая на пашне,

Утраченная в родах и боях,

Окрасившая скудный день вчерашний

В родных и не в отеческих краях.

Тебя волнует ген российской крови,

Гипербореев вольный чистый ген,

Несущий зов космичной светлой нови

В стране былин и солнечных легенд.

То ген благословенный, отягчённый

Страданьем зодчества незыблемых натур,

На долгий путь звездами обречённый,

Наполнил соком жизни Эпикур.

Жестокостью и мудростью ведомый,

Хранимый нежностью и дикостью племён

Ген русского разымчатого дома

Был Божьей Благодатью сохранён.

Царём взбодрённый на колу и плахе,

Разорванный ветрами Соловков,

Соединён в смирительной рубахе

Извечных мудрецов и чудаков

И ныне длится ген российской крови,

Вавиловский вбирая пыл и гнев,

Энергией неповторимой нови

К звездам России светлый лик воздев.

Он возвышается, шатки его усилья,

Но мощен взлёт, бесстрашен крыл размах.

И эти необузданные крылья

Ведут к Богам, короткий путь избрав.

Не бойся, Русь, пойми, преодолеет

И боль и тлен твой юный исполин.

Горит в груди огонь, и сердце зреет.

Уходит сон. Уходит сплин.

И я, ваш Пушкин, ваш Поэт нетленный,

Парю над Русью, нежностью дыша, –

Вчерашний, завтрашний, извечно современный,

От Волги и до Иртыша.

Я предсказал ещё в минувшем веке

Тот взлёт, о, Русь моя, моя печаль,

Что вырвутся из плена человеки,

И возродит поруганные реки

Моей страны немолкнущий Грааль.

Свирель:

Скажи, мой Пушкин, мой чудесный Гений,

354

Хоть чуточку мне нынче намекни,

В каком потоке-шквале настроений

Продлятся наши будущие дни?

Пушкин:

Ну, слушай, ласточка, Свирель моя ночная,

Единственная птичка на Руси,

Поющая, летящая, сквозная,

Родная нам, о, Господи, спаси!

Ну, слушай, девочка, поток твоих усилия

Рождает радость, нежность и полёт

Стихов звенящих, новых эскадрилий

Слов радостных потоки, слёз и нот.

***

Но, ближе к делу: нам рыдать не стоит.

Нас ожидает радостный полёт,

Который наше сердце успокоит

И двинет Русь дрожащую в поход.

Что будет с Русью? Нет причины плакать.

Работы много людям на веку.

Работы тяжкой. Глянца или лака

Не нужно умному – оставим чужаку.

Без притязания на гениальность,

По-русски просто, также в полный рост,

Определяя близость или дальность,

Решать мы будем русский наш вопрос.

И помогать в том деле непременно

Нам будет наш российский смелый ген

И ваш Поэт – помощник ваш бессменный.

И никого не надобно взамен.

Что будет с Русью? Вещим Третьим Глазом

Я вижу, и со мной увидишь ты:

Охваченная творческим экстазом

Русь строит новые дороги и мосты.

Сибирь приветствуя, как чуял Ломоносов,

Леса мы превратим в цветущий сад.

И разрешенье русского вопроса

Не видит ни сомнений, ни преград.

По поговорке древней и смешной

Вновь золотая рожь заколосится.

И лопнет санкций панцирь ледяной,

Заулыбаются и Русь, и заграница.

И улыбнётся нам в ответ Земля.

И сыну распахнут свои объятья

Леса и пажити, цветущие поля.

И ласково вздохнут народы-братья.

А корабли со всех сторон Земли,

Испытывая радостную дрожь мускулатуры

Войдут к нам в гавани, где снова расцвели

355

Букеты творчества, единства и культуры.

***

Любовью живы мы. И снова процветёт

В любви и дружестве несметного богатства

Людей и ангелов земной оплот

Небесной вольницы космического братства.

***

Так не Свирель сказала – сам Поэт.

Она лишь Пушкинские строки повторяет.

Вернее Музы у Поэта нет!

Он сокровенное лишь ей вверяет!

К сему до утра певший и страдавший

Над вашею тетрадкою Поэт –

Не евший, не рыдавший и не спавший

На кромке дней и грани новых лет.

***

Улыбкой осветился посох вещий.

Я не прошу ни отдыха, ни сна.

Свирель моя, отринем сон и вещи

И вспомним рифму – лето и весна.

Я, дом и дол обнять всегда готовый,

Лишён привычки милой старины:

Дремать до полдня, не спугнув покровы

Туманной деревенской тишины.

Я в скачке век готов вести отныне.