Котова Ирина - Королевская кровь 1
пытаться сожрать доброхотов. А эти придурки решили поэксперементировать с составом.
Пришлось выбирать между студиозами и моим любимчиком, и выбор был, честно
признаюсь, нелегок.
- А что случилось? – спросил-таки Люк, пробуя великолепный виски.
- Взорвал я его, что случилось. Теперь вот оттирают…ученички.
Он снова хмыкнул. Поставил стакан.
- Молодой человек, и зачем этот маскарад?
- О чем вы? – «не понял» Люк. Возникло ощущение, будто его, как мальчишку, сейчас
возьмут за ухо.
- Вы что, не знали, к кому идете? – он протянул вперед руку, растопырил пальцы. – Тааак, кто тут у нас? – отхлебнул виски. – Ага, близкое родство с Кембритчем. Отирался раньше
при дворе, редкостный засранец. Сын?
- Но как? – Люк любил удивляться, но сейчас стало не по себе.
- Аура, молодой человек, это не внешность, ее не переделаешь.Да не сжимайте вы так
бокал, так считать могут только несколько человек в мире. Приятное побочное свойство
универсала. Волей-неволей запоминаешь ауры людей.
- У вас хорошая память, - пробормотал Люк, делая крупный глоток и думая о том, что еще
этот могущественный старик успел «считать».
- У меня хорошие стимулирующие мозг магпрепараты, - довольно хохотнул Алмаз
Григорьевич. – Но я давно ограничиваю круг людей, с которыми общаюсь. Ну-с,
рассказывайте, с чем пожаловали, молодой Кембритч?
- Скажите, - лорда охватил азарт, в голове на мгновение мелькнула мысль, - а если,
например, вы увидите кого-то из пропавших принцесс Рудлог, вы их узнаете? Даже если
они сменили внешность?
- Конечно, - отозвался маг, делая пасс рукой. Бутылка поднялась в воздух, наклонилась, забулькала жидкость. Затем подлетела к стакану Люка. – Но зачем? Живут где-то девочки, да и пусть живут. И так настрадались, и я, старый дурак, не помог.
- Так они живы? – ну хоть что-то.
- Живы, живы, - успокоил его маг. – Если б ветвь пресеклась, нынешняя трясучка
показалась бы легким поглаживанием. А так они хоть как-то сдерживают землю. Даже
удивительно, без всех обрядов, слабенько, но держат.
И Люк, наблюдая, как наполняется бокал, решился и рассказал о своих поисках.
- Понятно, - сказал маг, сосредоточенно допивая бокал. – Вернуть наследницу на трон
ради спасения страны, дело, конечно, благое. Но когда девчонок обливали грязью и
убивали их мать, кто-то из страны вступился? Нет, проглотили. Я не говорю о Севере, конечно, мы всегда были верны короне.
- Так вы мне не поможете? Не расскажете об амулете?
- О каком амулете? – рассеянно спросил маг, думая о чем-то своем.
Люк вздохнул и повторил рассказ Стрелковского.
- Я практически уверен, что пойми я действие амулета и заклинания переноса, я их найду.
Вы знаете, что это за артефакт?
- Конечно, знаю, сам его для ирининого папеньки делал, - отмахнулся маг. Затем встал.
- Вот что, молодой Кембритч, вы идите. А я подумаю. Ради того, чтобы усадить куклу на
трон, я б и пальцем не пошевелил. Но есть у меня и свои соображения. Посоветуюсь кой-
с-кем и напишу вам ответ.
Люк поклонился и вышел, сопровождаемый криком «Не трогайте розы, они
усыпляющие». Остается надеяться на добрую волю старика-рентгена. Ему б в цирке
выступать, цены б не было.
Алмаз Григорьевич, проводив виконта взглядом, плеснул себе еще виски и одним
движением руки создал длинное Зеркало, разместившееся прямо над столиком. В Зеркале
один за другим появлялись сильнейшие маги мира, занятые своими делами.
- Все пьешь, Алмазушко? – ехидно спросил один из них, напоминающий ворона, похоже,
занимающийся сейчас препарацией чего-то неживого.
- Не завидуй, Черныш, твоя печень уже три раза отказывала. Да и по делу я. Коллеги, надо
обсудить один деликатный вопрос…
Марина
Возвращалась со смены я бегом, потому что впереди была встреча с Марианом, а я
страшно не хотела опаздывать. Зять предупредил, что у него времени будет немного, перед
вечерним дозором и проверкой постов, а мне очень хотелось побольше узнать о том, как
живет Василинка, племяшки и вообще все их счастливое семейство.
Но сначала душ.
Вообще я иногда чувствовала неприятное и недостойное чувство зависти, когда думала о
семье сестры. И ничего не могла с собой поделать. Одно время я даже была немного
влюблена в Байдека, по-детски, конечно, но, тем не менее, некоторое смущение при
общении осталось. Ее муж был тем, о ком могла бы мечтать любая женщина. Верный,
сильный, серьезный, надежный. Я бы опасалась, не поддастся ли он чарам какой-нибудь
дамочки, в изобилии вьющихся обычно вокруг офицеров, но он настолько любил Ваську,
что просто не замечал других женщин. Точнее, замечал, но не воспринимал их как
существ противоположного пола. Даже к собакам он, кажется, относился теплее, чем к
женщинам. Кроме Васюши, конечно.
Из душа я вынырнула в полотенце, прикрывшись больничным халатиком – все равно
нормально вытереться в помывочном блоке было нереально, а натягивать одежду на
мокрую кожу было противно. Зашла в палатку.
На койке стояла огромная корзина дымчато-сиреневых цветов с темно-красными
вкраплениями. Рядом лежала коробочка, обитая темно-синим шелком, размером с альбом
для рисования. Я, улыбаясь и снимая халатик, подошла, вытащила влажными пальчиками
записку.
«На память о нашем закате. Завтра заеду за тобой. Люк».
Нет, каков наглец, а?
Совсем уже неприлично улыбаясь под негодующие вопли внутреннего голоса о
разжиженных мозгах и тупых, падких на сладкое девицах, я наклонилась и открыла
коробку.
И застыла.
На блестящей, сливочной подкладке лежали, словно брошенные небрежной рукой,
светлые шелковые чулки с черной кружевной окантовкой. Очень длинное жемчужное
ожерелье-капля – длинная нить, сложенная вдвое и перетянутая посередине драгоценной
брошью. Если его надеть, украшение как раз бы заканчивалось «каплей» на уровне моего
пупка. Легкий светло-розовый шарфик-пояс, почти прозрачный, сквозь который хорошо
было видно ожерелье. И еще одна записка.
«Наденешь? Хочу увидеть тебя в этом. Только в этом».
Я словно услышала его ироничный хрипловатый голос, и дрожащей рукой потянулась к
самому безопасному предмету – шарфику. Коснулась гладкой ткани…и шарфик
рассыпался тысячами волшебных лепестков, которые медленной прохладной волной
проскользили по моему телу вниз, щекоча особо отзывчивые места крошечными
разрядами статики, и, достигнув кончиков пальцев на ногах, быстро поднялись вверх
горячим, чувственным потоком.
Коленки подогнулись, задрожали, и пришлось опереться на койку, чтобы не свалиться.
Нет, он не наглец. Он наглая самоуверенная скотина!
В лицее девчонки шептались о таких штучках, изготовляемых под заказ за бешеные
деньги магами воздуха. Творение называлось как-то типа «Медовый поцелуй» или
«Письмо страсти», ну или что-то такое же слащаво-медовое. И дарить его было таким же
неприличным, как…ну как дарить чулки и «каплю» с соответствующей запиской.
«Кажется, кто-то четко дает понять, чем закончится следующая встреча», - ехидно
подтрунивал внутренний голос. Что-то я частенько начала разговаривать с собой.
- Да уж, понять по-другому я при всем желании не могу, - я аккуратно накрыла коробочку
крышкой и отошла от нее.
«Зато ты точно знаешь, что он от тебя хочет.»
- Но хочу ли этого я?
«Не ври себе, а?»
- Заткнись, - в сердцах сказала я и пошла одеваться, пока внутренний голос глумливо
распевал строки древней любовной поэмы: «Отдайся дева белокрылая мучителю
желанному ночей твоих бессонных…»
Мариан ждал меня на террасе летнего кафе, расположенного в доме рядом с палаточным
егерским лагерем. Я безбожно опаздывала, автобус тащился медленно, и я разглядывала
город, потому что посмотреть его нормально так и не получилось. Разрушений было, к
сожалению, много. Прекрасные двух- и трехэтажные здания с обрушившимися крышами,
упавшие на тротуар заборы, потрескавшиеся стены. И все это среди пышной зелени. Я в
очередной раз удивилась и порадовалась тому, что никто не погиб.
Автобус тихо проехал центр, обогнул Часовую башню и подъехал к парку, где и стоял
егерский лагерь. А вот и кафешка, через площадь. Миленько – изгородь с витой
калиточкой, окружающая с десяток выставленных столиков, живые цветы, музыка.
Я издалека увидела мощную фигуру капитана Байдека, и ускорила шаг. Он, сидя за
столиком, разговаривал с каким-то человеком, но видно было плохо. По площади туда-
сюда шустро сновали автомобили, и пришлось обходить полукругом по тротуарам и
светофорам, чтобы дойти, наконец, до вожделенной калитки.
Незадолго до этого собеседник Байдека встал, пожал ему руку и направился к выходу. Я с
