Школа для не магов - Елена Боброва
– А ты глаза свои видела кошачьи? Они светятся в темноте!
– Надо же… – протянула я. – Это все фонарики на площади!
– Да и весь твой облик и грация, как у маленькой кошечки черной масти.
– Смотри, будешь много болтать, поцарапаю!
– Все-все, молчу! – Ранис в шутливом испуге округлил глаза, и мы снова рассмеялись. Так хорошо было сейчас на душе, будто очистилась она от всего грязного и беспокойного, было так легко дышать.
– Спасибо тебе! – не смогла смолчать.
– За что?
– За то, что ты греешь! – я благодарила за душевное тепло, которым парень так щедро делился.
– Обращайся, – меня чмокнули в щеку и обняли на прощание.
Зайдя в дом, я еще долго чувствовала, как горит опаленная поцелуем щека, да вспоминала поцелуй в губы на танцах. Легко было на душе моей. Сладко в сердце.
Глава 3
Лето шло своим чередом: днем помогала Верене, вечерами гуляла с девочками и Ранисом. Еще иногда мы ходили на речку, особенно в самые жаркие дни, когда сил уже не было терпеть эту духоту.
Мы с хозяйкой все время ждали писем от Паоло, он не забывал нас баловать, писал часто и подробно. Приятно было, что и про меня не забывал. Спрашивал о моем самочувствии и о том вспомнила ли я что-то, но темная пелена не хотела спадать с моего прошлого. Честно говоря, я боялась вспоминать что-либо, не зря же меня после этого мучали кошмары. Да и нашел меня Паоло отнюдь не в самом лучшем состоянии. Явно же, что со мной произошло что-то неприятное и даже мучительное. Не хочу вспоминать!
Мне так хорошо было в Агагнете, так уютно, как, уверена, никогда в жизни не было. Каждый день был пропитан ярким солнечным светом, знойным теплом, легким нежным ветерком, звонким смехом и сладкой первой любовью, скорее всего первой, не помню.
Но время течет быстрей самой шустрой речки, вот и лето подошло к концу. Со дня на день должна была приехать Мара – сестра Верены, с которой я поеду в школу, осваивать профессию для не магов. Побаивалась я сестру Верены, она мне почему-то казалось злой, хотя причина на самом деле была очевидна, вряд ли человек, потерявший всю семью на войне может не зачерстветь и не озлобиться.
В один из последних дней лета под вечер Мара приехала. Мы с хозяйкой дома ждали ее, накрыли стол, истопили баньку, в которой я до этого не купалась, пользуясь в основном летним душем.
Когда Мара зашла в калитку я поразилась тому, как похожи женщины, даже больше, чем на портрете. Только Мара выглядит старше Верены, хотя на самом деле на пару лет младше. Обе немного выше меня, худенькие, темноволосые и смуглые. Я на их фоне бледная поганка, хоть солнце и палило нещадно все лето, а я от него не особо-то и пряталась, все равно осталась достаточно белой, да еще мои впалые щеки никак не хотели округляться. Окружающим из-за этого я постоянно казалась больной, хотя чувствовала себя вполне нормально, если только ночью кошмары не мучали. Глаза у меня выглядели часто заплаканными и опухшими после таких ночей, а все мне делали комплименты о их нежно-зеленом цвете, особенно Ранис.
Мне очень не хотелось с ним расставаться, но он уже учился в школе для не магов и ему нужно было оставаться помогать отцу.
Я тихо поприветствовала Мару, а она спокойно улыбнулась в ответ. Сестры зашли в дом и тихо переговаривались, рассказывая о своих делах. Мара расспрашивала о Паоло, о его службе, интересовалась все ли тихо на границе. Верена жаловалась, что там вовсе не тихо, а очень даже тревожно, ведь войска продолжают подтягивать к Несанету. Незаметно, но вполне ощутимо.
– Не дай Небо разгореться новой войне! – с чувством воскликнула Мара.
– Ничего не поделаешь, пока империя не захватит последнее свободное королевство, не успокоится, – с горечью ответила ей сестра.
– Была бы моя воля, я бы выцарапала императору глаза, чтобы ему было так же больно, как нам!
– Все равно эта боль не сравнится с болью от потери родных! – Верена обняла Мару, и они заплакали, слезы их были о тех, кого они потеряли в войне за свободу своей Родины.
Я не стала мешать женщинам и тихонько ушла к себе в комнату почитать, но строчки расплывались от невыплаканных слез. Как мне хотелось пойти сейчас и обнять безутешных вдов, потушить их боль, уничтожить то зло, которое ранило их сердца, но я не могла себе этого позволить, я им никто, хоть и стала названной племянницей и дочерью. Жаль, что они не мои родные, я бы хотела им помочь.
Немного позднее я услышала, как Верена позвала меня на кухню. Женщины все же решили поужинать и помыться в бане. Напарились мы славно, тело мое было как перина легкое и воздушное, а еще очень теплое. После мы сели пить чай.
Сначала сидели молча, приходя в себя, а потом Мара спросила меня:
– Тея, неужели ты так ничего и не вспомнила: откуда ты, кто такая, что с тобой случилось?
– Нет, Мара, я, к сожалению, не могу вспомнить.
– Странно, конечно, что ты была именно на границе с Несанетом, там жизнь полегче нашей нынешней будет, а тут такое происшествие: девушка одна, да еще похоже отравлена, очень странно!
– Хорошо, что мой мальчик ее нашел, а то даже страшно подумать, что бы было, – качая головой проговорила Верена.
– Да не было бы меня, вот и все! – женщины на эту фразу только синхронно покачали головами.
Мара подперла щеку рукой и заговорила:
– Да уж, жизнь и смерть ходят рядом, за руки держаться, а рядом с ними любовь и боль.
Сестра, дай мне наш портрет, пожалуйста. Долго рассматривала Мара лица мужа и детей, гладила их. Крупные слезы вновь потекли по ее щекам, а я поднесла ей кружевной платок.
– Эх, если бы мужчины знали, как тяжело даются дети и как они бесценны, как непреодолимо больно их терять, войну не затевали бы! – потухшим голосом проговорила Мара.
– Нет ни дня, чтобы я не вспоминала моего дорого Акселла и нет ни минуты, чтобы я не молилась Жизни о Паоло, – вторила ей сестра.
– Да, до конца не понимаешь, что
