Позывной "Камчатка" - Александр Зубенко
- Я тоже поначалу подумал, что спятил.
- Да? Вот и я. Думаю, откуда здесь, в бухте нашего всеми забытого мыса Сивучий могут швартоваться две шхуны из прошедших времён?
Слово «прошедших» он выделил ударением.
- И знаешь что?
- Что?
- Когда я разобрался в старой русской речи, подметил и оснастку кораблей, и одежду матросов, и обмундирование офицеров, то решил не показывать своего присутствия.
- Почему?
- Сейчас поймёшь.
- Так это не киносъёмки какие-нибудь? Не антураж для фильма?
- Нет.
В этот миг за прикрывавшей их возвышенностью послышались боцманские свистки. Голоса сюда до них не долетали, но, приподнявшись на локтях, оба собеседника наблюдали, как внизу крохотные силуэты матросов принялись что-то сколачивать на берегу.
- Может, баню решили построить, - отвлёкся от мыслей Степан. Потом спохватился и продолжил:
- Так вот. Когда я понял, что это не съёмка и не антураж для фильма, мне в голову пришла довольно идиотская мысль.
- Я уже понял, какая, - поддержал Стебелёк. – Мне она тоже теперь пришла.
- Погоди. Ты ещё не всё узнал. Дело в том…
Степан выдержал эффектную паузу. Потом нагло, как показалось Лёше, прищурился, и выдавил по слогам:
- Я прочитал надписи на бортах. Две шхуны – две надписи. Первая гласила: «Святой Павел». На борту второй шхуны было выведено: «Святой Пётр».
И умолк, победоносно смотря на открывшийся рот Стебелька, ожидая его реакции.
- Н-не… по-нял? – заикаясь, пролепетал тот.
- «Святой Павел» и «Святой Пётр» - повторил зоотехник. – Тебе эти названия ни о чём не говорят? Ну же! Покопайся в своей памяти. Мы только недавно о них вспоминали. Игнат вспоминал. Помнишь, когда сидели за столом накануне катастрофы, и профессор проверял стёршуюся непонятно, каким образом, плёнку? С записью штормового предупреждения из Паланы. Ну? Вспомнил?
- Эт… это те самые корабли, что…
- Строились на верфях Охотска, - не дал ему договорить Степан. – Ты ещё Игнату, помнится, начал читать нравоучения, что какие-то далёкие предки твоей любимой зазнобы, возможно, имели к их строительству непосредственное отношение.
Лёша остолбенел. Если бы он сейчас стоял во весь рост, превратился бы в самый настоящий соляной столб. Но, поскольку, он лежал в подмёрзшем лишайнике рядом с Фарадом, то ограничился отвисшей челюстью.
- Так это… как ты её назвал… экспедиция…
- Беринга и Чирикова! – закончил за него Важин, так как Лёша опять стал заикаться.
- Самая настоящая Вторая Камчатская экспедиция, стартовавшая отсюда, - тут он сделал паузу, - точнее, не отсюда, не с нашего мыса, а из Авачинской бухты в 1741 году! Иными словами, двести тридцать пять лет назад!
Наступила тишина. Стебелёк уставился на собеседника бестолковым взглядом, словно только что проглотил футбольный мяч. Сейчас поперхнётся от потрясения и признает себя полностью невменяемым.
- Вто-ра-я Кам-чат-ска-я?
- Да, милый мой!
- И о чём это говорит? – Стебелёк икнул, едва не образовав под собой лужицу.
- А о том, дружище мой, что эти ребята сейчас на берегу не из НАШЕГО ВРЕМЕНИ. Они прибыли сюда через какой-то сдвиг в пространстве. Какой-то портал во времени, образовавшийся во время катастрофы. Помнишь, вначале этот странный и непонятный четырёхдневный буран, которого на Камчатке не должно быть и в помине? Затем напуганные собаки, не притронувшиеся к еде. Следом небывалое землетрясение, сдвиг пород, сплошной поток сели, выбросы в атмосферу гейзеров и, как следствие, гибель наших товарищей. Плюс истребление всего живого, что было в радиусе действия катастрофы. Вот во время неё, по всей видимости, и образовался в пространстве некий узел временного сдвига.
- Это как?
- Об этом было бы лучше рассказать профессору. Но я вижу это таким макаром.
Степан поднял вверх палец.
- Представь себе, что ты находишься в 1741 году. Ты один из матросов шхуны, отправляющейся в экспедицию. Шхуна готовится выйти из Петропавловской гавани в дальнее полярное плавание. Ты вместе с другими членами команды загружаешь на борт всякие припасы, уголь для паровых котлов, тёплую одежду, медикаменты, оборудование. И тут вдруг – вспышка, грохот, хлопок, - бац!
- Что – бац?
- Какая-то сила, физическая или потусторонняя, не важно – в один миг переносит тебя куда-то к чёрту на кулички, совершенно в иную климатическую зону, и ты, как матрос, в одну долю секунды оказываешься на непонятном мысе, совершенно далеко от первоначальных координат. А запасы воды-то ещё не пополнены. Вот они и высадились на берег, абсолютно не понимая, куда попали и каким образом их сюда занесло. Бочонки для воды прихватили с собой. Офицеры рассматривают берег в подзорные трубы, пытаясь установить новые координаты. Все в замешательстве, у всех шок, но запасы пополнять необходимо.
- Что-то я не слышал возгласов удивления или признаков паники.
- Это ТЫ не слышал. А я по первым же их словам, когда они высадились на берег, понял, что здесь не всё в порядке. Что что-то не так. Я-то прятался за камнями и слышал их отрывочные фразы. Иначе, как шоком или изумлением с полнейшей растерянностью, это не назовёшь. Потом я увидел тебя на пригорке и поспешил, чтобы ты, чего доброго, не натворил непоправимых бед.
- Это, каких ещё бед?
- Мало ли. В этой географической точке мыса Сивучий пересеклись два пространства из различных исторических эпох планеты. Можно сказать, произошёл обмен двумя противоположными параллельными мирами – нашим и XVIII веком. А ты тут такой нарисовываешься, мол: «Здрасьте, товарищи артисты, а где ваши кинокамеры»? – он не к месту хохотнул. - Соображаешь?
Лёша нехотя кивнул, справедливо предположив, что так оно могло и произойти. Если бы не Важин, он давно был бы уже среди пришельцев, выясняя степень профессиональной пригодности съёмочной группы.
- А сам Беринг с Чириковым и старшими офицерами, очевидно, сейчас находятся на флагмане, обескуражено склонившись над картами, пытаясь выяснить, куда их к чертям собачьим, занесло, - прервал его мысли собеседник.
Спустя минуту он поднялся, отползая в сторону.
- Ладно. Пошли назад к нашим супругам. Они, видать, тебя уже заждались. А я заодно проглочу что-нибудь. Представляю, какие у них будут лица, кода увидят меня целым и невредимым. Скажи честно, не все ведь меня любят на станции?
Стебелёк пропустил мимо ушей последние слова.
- А как же те? – озабочено спросил
