Приключения Турткоза - Суннатулла Анарбаев
Сегодня они в последний раз ходили к доктору. Тот сказал, что Тургун может быть спокоен за свою собаку. Раны затянулись, кости срослись правильно.
Мальчик и собака направились домой. Тургун шёл сгорбившись, понурив голову, всё думал о каких-то печальных вещах. Турткоз ласково потёрся о ногу мальчика, словно хотел спросить: «Что тебя беспокоит, Тургун? В последнее время ты как в воду опущенный… Я очень боюсь за тебя…» Но мальчик не понял своего друга.
— Пойдём, Турткоз, пошли скорее, — пробормотал он, ласково почесав пса за ухом.
Турткоз прибавил шагу. Ему вдруг подумалось, что мальчик спешит домой, чтобы не навлечь на себя гнев отца, чтобы не упрекнули, что, мол, всё время возится с никчёмной собакой. Но они уже шли дорогой, которая вела вовсе не к дому. Неужели заблудились? Не может быть! Тургун ведь так хорошо знает город. Да и сам Турткоз отлично помнит дорогу от дома до больницы, где работает ласковый доктор.
Они пересекли железную дорогу, прошли через длинный, тёмный туннель. Перед ними простирались три дороги, убегающие в разные стороны и… широкое, безбрежное, до самого горизонта, поле. Тот самый простор, который снился Турткозу долгими зимними ночами, простор, стремясь в который он однажды убежал из дома!..
Тургун остановился, снял с шеи собаки ошейник, потрепал по шее, ласково сказал:
— Турткоз, миленький, ты свободен… Иди вот по этой дороге, она ведёт к твоему родному кишлаку…
Пёс стоял и смотрел Тургуну в глаза, помахивая хвостом. О чём это говорит друг? Неужто гонит от себя? Или опять чем-то не угодил?..
— Ты должен уйти, Турткоз, понимаешь, должен уйти!.. Ты не сможешь у нас жить… И вообще в городе… Ты рождён для гор, для степей, чтобы помогать людям… — У Тургуна на глазах стояли слёзы. — И ещё отец очень зол на тебя… Он, чего доброго, может и убить, понимаешь?..
Турткоз, конечно, понимал. С самого начала всё понял. До него дошли даже невысказанные мысли мальчика. Но он не мог уйти вот так, не мог бросить своего друга, своего защитника. Такова уж была его натура, верная дружбе до конца. Тихо скуля, пёс начал бегать вокруг мальчика.
На дороге появился и проехал мимо них всадник в тяжёлой меховой шубе, в лисьей шапке. От него пахло кострами, овчарнями, горными ветрами. Ни от кого не могло так пахнуть, кроме как от чабана. Турткозу всадник показался даже знакомым. Уж не сосед ли Карабая? Они ещё с Куппаком утащили из его дома козлиную шкуру, и старая мать чабана гонялась за ними по улице!
— Иди, Турткоз, иди за этим человеком… Он, наверное, едет в ваши края… — подбодрил Тургун собаку дрожащим голосом.
Неужели наконец-то пришла долгожданная свобода! Неужели он, Турткоз, возвратится в места, родные сердцу, в места, которые снились ему каждую ночь, места, которыми он бредил всё это время! И пёс подпрыгнул и помчался за всадником, уже умчавшимся далеко вперёд. Но на полпути к нему Турткоз остановился как вкопанный, резко обернулся назад. Маленькая фигурка Тургуна одиноко маячила посреди широкой, необъятной степи, на фоне серой громады бетонного туннеля. Острая боль резанула пса по сердцу, и, не раздумывая, он повернул назад. Но мальчик больше уж не смотрел ему вслед. Низко опустив голову, он медленно удалялся прочь. Турткоз остановился. Ему опять вспомнились родные места, мама Алапар. Но было и очень жалко покидать Тургуна. Неизвестно ещё, что с мальчиком сделает отец за то, что отпустил собаку. И может, Турткоз покидает друга в самые тяжёлые для него дни!..
Пёс залаял, протяжно, тоскливо, надеясь, что Тургун услышит его, оглянется, позовёт. Но тот уходил всё дальше и дальше. Вот к нему подкатил автобус, остановился. Тургун занёс ногу на подножку, схватился за поручень, подтянулся, сделал ещё один шаг и исчез в огромной красной машине…
Турткоз завыл. «Прощай, Тургун! Прощай, дружище! Я никогда не забуду тебя… Ты хороший, добрый, чуткий мальчик и будешь таким же, когда вырастешь… Прощай!..»
Турткоз повернулся и затрусил по пыльной дороге. Вскоре он догнал всадника. Тот долго не замечал следовавшего за ним пса, а когда увидел, удивлённо воскликнул:
— Ба-а, ты откуда появился, приятель?! — Присмотрелся повнимательнее и вдруг добавил: — Уж не Турткоз ли ты?.. Точно, Турткоз! Смотри, как вырос, тьфу-тьфу, не сглазить! Домой, значит, навострился?! Ну, добро, добро… То-то обрадуется Карабай! Он ведь, как узнал, что тебя отдали тому мяснику, все глаза выплакал…
Дорога была неблизкая, но Турткоз и не заметил, как прошли её. Вот он наконец и дома. У моста через Акса́й, за которым начинался кишлак, нетерпение взяло верх: пёс рванул вперёд, оставив далеко позади своего спутника…
Столб со знакомой тарелкой на макушке. Калитка. Загон для овец. А вон в конце улицы появилась отара. Впереди неё, как всегда, важно шествовал серый козёл с медным колокольчиком на шее. И тут же взвился в воздух, понёсся по окрестностям протяжный голос молодого чабана, подгонявшего непослушных овец:
— Ку-у-у-р-р, хайт!
Сердце Турткоза чуть не разорвалось. Он залаял и бросился навстречу отаре, надеясь, что впереди, чуть сбоку рогатого важного козла, как всегда, следует его мама, Алапар. Но её там не оказалось. Турткоза встретили его двоюродные братья — Арслан и Каплан. Они его узнали сразу, драк устраивать не стали.
Но где же всё-таки мама? Быть может, она вернулась домой раньше отары?
Турткоз побежал к дому, из трубы которого валил густой дым. У калитки стоял коренастый, чернявый, улыбающийся мальчик. Он с изумлением смотрел на вдруг появившегося перед ним Турткоза. Карабай даже рот разинул — до того не поверил своим глазам. Потом он вскрикнул:
— Турткоз, ты ли это, старина?! Откуда ты появился, неужто сбежал от этого проклятого мясника?! Ну и молодчина ты!..
Турткоз залаял громко, раскатисто, радостно («Да, да, это я — твой Турткоз, твой старина!»), прыгнул вперёд, положил передние лапы на плечи своего самого дорогого человека. Карабай тоже крепко обнял пса. Турткоз облизал мальчику обе щеки, руки, потом взвизгнул («Подожди, родной, мы с тобой ещё поговорим, я только проведаю маму!»), отбежал, оглядываясь по сторонам. Ему не терпелось увидеть маму, по которой он так скучал, но которой почему-то нигде не видно…
В это время к калитке приблизился старый чабан — отец Карабая. Он вёл на поводу понурого ослика. Турткоз не присматривался внимательно, но краешком глаза успел заметить: чабан снял с ослика
