Записки арестанта - Ed Kuziev
– Стефан уехал весной, сжимая в беспалых руках большой рубин, он купил себе свободу и прощение за грехи этим камнем. «Сердце тьмы». А я остался. Корабль привёз ещё двоих обречённых, позже начал готовиться к новой зиме.
Я сошёл с ума, каждый день в лесу вижу прекрасную деву, но стоит мне только к ней подойти, как она исчезает. Не выходит у меня из головы, так сильно я не любил даже Катерину....
Я боюсь лета. Через полгода вернётся дед лютый мороз, а Я не готов. И никогда не буду готов. Новые жители острова ведут себя без уважения к лесу и Матери-Земле.
На острове кто-то есть. Стоило только уйти за малиной, как я увидел крепкого мужика, что обходили свои владения и он рыжий, как огонь…
Лето пролетело, как один день, осенью вернулся медведь. Я так больше не могу. Страх сводит мне руки, ноги отказываются ходить. Плету верёвку из осоки…"
– Делаааа.... – протянул длинно Артём. – Знание – сила. Вот тебе и побасеньки про стужу, внучку Мороза. Полуночница, дева, что выдана была замуж насильно, но сбежала от жениха под новый год в одном свадебном платье. В нем и замёрзла. Говоришь ель горящую не любит Дед? Тогда приготовим ему угощенье. Все таки новый год на носу, а без гостей он не мил. -Лихолетов расхаживал по дому, размышляя вслух. – Паскуде тоже бы ёлочку срубить, все же живой человек, хоть и порченный.
На скорую одевшись и накормив печь шишками, здоровяк накинул на широкие плечи шубу и одел вязаные снегоступы, схватив топор, вышел прочь в морозный лес.
– Федька, я за елью пошёл. Тебе тоже принесу одну, украсить надобно. Через три дня время Бадьяка наступает, в тот день по нашу душу Старый год придёт да за грехи наши спросит.
– За ёлку благодарю, только вот на кой тебе дерево мёртвых, Артём? В твоей вере не встречают Рождество и не празднуют новый год же? Весной и осенью твой народ отмечает.
– Дурень ты, Федька. Хоть корень у рода у нас общий, а ты все родное на чуждое выменял. Веру сменил, а ума не набрался. У года четыре лица, как и века людского. Весна-красна, Лета-чудо света, Осень-кормилица, Студень-оковник. Честим каждое. Не будет весны, не будет лета. Не будет осени не придёт зима. Три судьи, один палач. Вы потеряли связь с землёй, уповая на своего бога, хоть сами и говорите, что все вокруг его создание. Как можно верить в бога и попирать его труд? Любите вы все чуждое на себя надеть, даже не пытаясь понять.
– Так и твоё имя, Артём, по роду-племени чуждое. – усмехнулся Федька.
– То для вас оно дадено и озвучено. Моё имя лишь предки знают да родовой камень. Всякому его не говорят.
Лихолетов махнул рукой на бессмысленный спор и пошёл добывать оружие супротив Деда Мороза и внучке его полуночницы. Её крик по приданию делит год на до и после.
– Абы какая елка не сгодится. Тут надобно с разумом подходить. Правильный погребальный наряд есть юбка о трех сторон, верхушка есть бог на небе. Окружность есть место, где срублена и для кого погублена, пенек символ отрыва от земли. От того высота и пышность, без правильной ширины есть ошибка. – вспоминал арестант заветы предков. – Бадьяк, есть символ смерти Ярило, что умрёт в созвездии Южного креста, а возродиться через три дня малым Корочуном. По обычаю, это старый древний дуб, но помин по старому году можно и елью провести. Заговор и шепотки уже не вспомню, бабка беззубая была, от того половина букв слюной выдавала. Но основы есть, остальное воля шептуна.
Артём бродил по лесу долго, его не устраивала то высота, то ширина, то количество рядов. Та ель с изъяном, эта корявая, третья желта. Так и ходил до позднего вечера, пока не увидел её.
Красавица ель с синими иголками и набухшими шишками горела огнём при свете факела. Тяжёлые лапы нависли над землёй, придавленные снегом.
– Мать чесна, красота то какая. Воистину, когда жизнь ужасна, смерть желанна. И наоборот. А ведь разница то в чем? Как можно радоваться рассвету и ненавидеть закат? В лицо ты смотришь солнцу или в спину, Оно вечно обогревает Матерь-Сыра-Землю и прячется под бровью Отца-Грозное-Небо. Порой утром плохо, а вечер необычайно ярок. – затем перехватил топор и сблизился с деревом. – Прости, красавица. Я тебя в дар Деду принесу. Может и смилуется надо мной да отпустит мне мои злые дела.
Дерево стонало под тяжёлыми ударами топора, прощаясь с земной жизнью. Её срок подходил к концу, в угоду прихоти человека. Снег слетел, оголяя красоту лесной красавицы. Нагая, но гордая, срубленная под корешок, она дожидалась дороги до своего нового дома. Артём не успокоился на достигнутом, а сорвав с десяток шишек, вбил их в землю у пенька.
– Смерть даёт смысл для дальнейшей жизни, жизнь стремится к смерти. Чтобы жить, иногда нужно даровать смерть. Мои припасы грибов, мяса и травы, все то, что продлевает мои дни сотканы из чужой погибели. Я кланяюсь тебе лес, что родил дерево, тебе ель, коя продлит мой срок. Тебе Леший, храни лес и дальше. Даю свой завет, по весне посадить десяток новых деревьев. – топор
