Андрей Колганов - Жернова истории - часть 1
Тем временем и вторая неделя подошла к концу. Все, теперь попадаю в положение безработного. Пойти, что ли, зарегистрироваться на биржу труда? Кроме выходного пособия весь мой золотовалютный запас – хорошо, если шесть или семь червонцев наберется бумажками, да две золотые монеты по червонцу. А там пособие дают. Слезы, конечно, а не пособие, но с пустыми карманами и пустым желудком будешь рад и этому.
От нечего делать перелистываю подшивки газет, за прошедший месяц с лишним, пока мотался по Дальнему Востоку и закруглял дела в наркомате. Интересная заметка: "Скандал в английском парламенте". Запрос о фальшивых документах, полученных майором Мортоном от Рижской резидентуры MI-6. Ну-ну, похоже, одна из моих берлинских анонимок дошла-таки до нужного адресата. О! И выборы лейбористы не проиграли, хотя и получили в парламенте на несколько мест меньше. Так, возможно, не будет и налета на АРКОС, и "военной тревоги" 1927 года? Ладно, поживем – увидим.
Однако собственную растерянность от себя не скроешь. Что же ты думал, дорогой, что и дальше будешь безнаказанно швыряться камушками из-за угла? И никто ничего не прочухает, и ответную шпильку тебе в одно место не всунет? Поиграл – и будет. Game over.
Да, планы у тебя были наполеоновские. Попаданец, блин, весь сочащийся послезнанием, аж из ушей лезет. И чего же ты вообще успел добиться с этим своим послезнанием? Ну, расшевелил осиное гнездо, ну сумел немного перетрясти картошку в мешке. А толку-то? Все псу под хвост. Хоть волком вой…
На меня неумолимо накатывала депрессия. Хотелось плюнуть на все, ничего вообще не предпринимать, ни о чем не думать – но мысли настырно лезли в башку, и упорно крутились вокруг осознания собственной никчемности.
И в таком состоянии меня угораздило пойти на свидание с Лидой! Но и это еще не все – я скатился до того, что начал плакаться ей в жилетку. Послушав эти излияния несколько минут, она резко развернулась и залепила мне хлесткую пощечину. Ого! А ручка-то у нее тяжелая. Не будь я хоть немного тренирован, такой пощечиной можно было бы и с ног сбить!
— Ты что сопли распустил! — зашипела она, как дикая кошка. — Или ты не мужик вовсе?! — В этом состоянии она была чудо, как хороша. На щеках румянец, волосы растрепались, глазищи карие сверкают, как топазы темно-коньячного оттенка. Искренне любуюсь ею, несмотря на совершенно не подходящие для этого обстоятельства.
— Пошел вон, размазня! — этот крик отрезвляет, и заставляет оторваться от любования моей комсомолкой. — И не появляйся мне на глаза, пока не научишься вести себя по-мужски!
Вот это называется – влип! Сопли я, конечно, фигурально выражаясь, подобрал. Но дальше-то что делать? От полного отчаяния совершаю два поступка. Во-первых, выстояв со второго захода очередь на биржу труда, регистрируюсь как безработный. Во-вторых, в секретариате председателя ВСНХ записываюсь на прием к Дзержинскому. Ничего так, по-божески. Через два с половиной месяца подойдет моя очередь.
В отчаянии вспоминаю про свой Зауэр. Нет, вовсе не затем, зачем вы подумали. Как бы я ни был плох, но до суицидальных намерений еще не докатился. Решаю просто пойти в тир, пострелять, хоть немного отвлечься.
В динамовском тире у барьера двое стрелков. Один кажется мне чем-то знакомым. Старенькая потертая кожаная куртках, кожаная шоферская кепка, в руках два Люгера… Ну, точно, он. "Дед"!
— Здравствуйте, дедушка! — что-то подтолкнуло меня немножко съерничать.
"Дед" резво оборачивается, "срисовывает" меня взглядом…
— А, Виктор Валентинович! — приветствует он меня, нимало не смущаясь моей подколкой. А, впрочем, как же мне еще к нему обращаться, раз имени своего он так и не назвал? — Здравия желаю. Ну, как ваши успехи?
Мне сейчас не до демонстрации успехов, но и отказываться причин не вижу (а в голове тихонький такой щелчок: "здравия желаю" — это чей лексикон?).
— Если освободите место у барьера, постараюсь продемонстрировать.
Повинуясь жесту "деда", второй стрелок вместе с ним отходит в сторону. Чувствую, как моя кровь потихоньку закипает от впрыснутого в нее адреналина. Зауэр вылетает из кобуры, левая подхватывает рукоять снизу, глаза цепляют мишень… Бах! Бах! Бочком, бочком в сторону… Еще выстрел, еще – уже по следующей мишени…
Выкидываю опустевшую обойму прямо на пол, не переставая двигаться приставными шагами, всаживаю в рукоять следующую, и снова под сводами подвала динамовского тира раскатисто звучат выстрелы…
— Ну, что же, — выдает свое суждение "дед" после осмотра мишеней, — коли будешь тренироваться, то, может, и выйдет из тебя толк. — И тут же, без перехода. — А что невесел? Или иной похвалы ожидал? Так ее еще заслужить надо.
— Не в похвале дело, — качаю головой. — Без работы остался. И другой пока не предвидится.
— Что ж так? И Красин не помог?
Про Красина-то он откуда… Впрочем, учитывая его предполагаемую ведомственную принадлежность, pourquoi pas?
— Красин тоже под богом ходит, — отвечаю.
— Вот даже как… Все равно, нос не вешай. И вспоминай почаще, что под лежачий камень вода не течет. Найдешь ты работу по себе. — "Дед" говорит уверенно, как будто и вправду знает, что работу я ищу не абы какую, а чтобы иметь возможность исполнить то, что намеревался. А "дед" продолжает:
— Ты сначала пойми, чего ты хочешь, и с чем к людям пойдешь. Тогда, может, что-нибудь и получится. Когда ясно станет, к чему ты для людей годен.
Весь вечер я прокручивал в голове эти немудрящие слова. А ведь "дед", по большому счету прав. Главная-то сила моя не в должности, а в людях. Только с людьми и через людей можно воплотить хотя бы что-нибудь из моих замыслов. Но пока… Более-менее человеческие отношения у меня установились лишь с Лидой Лагутиной, да с Лазарем Шацкиным. Но и то, с Лидой вон как вышло. Гляди-ка, ведь единственное мое дело, которое хотя бы как-то движется, оно ведь как раз на Лазаре и держится. И на его комсомольцах. Сам-то ведь пока мелкими интрижками пробавлялся. Ну, пусть не мелкими. Но чтобы закрепить достигнутое с их помощью, нужно, что называется, "идти в люди". Вот только в эти "люди" с улицы не особо и пойдешь…
Дьявольщина! Что же делать? Тупик…
Конец первой части.
