Артур Хейли - Перегрузка
– Уолли, я очень рад за тебя, но, черт возьми, как это можно сделать?
– Это делается частично с помощью пересадки кожи и частично путем того, что называется протезированием полового члена. Это маленький насос, несколько трубок и крошечный резервуар. Все соединяется и хирургически имплантируется. Аппарат изготавливается из кремниевой резины. Тот же материал используется при имплантации искусственных клапанов в сердце. Это воистину заменитель самого главного, что дала нам природа.
– И он действительно работав? – с любопытством спросил Ним.
– Чертовски работает! – Энтузиазм Уолли бил ключом. – Я это видел. Я выяснил, существуют сотни людей, у которых операция прошла успешно. И скажу тебе еще кое-что.
– Что?
– Протезирование полового члена предназначено не только для таких, как я, получивших травму, но и для других – обычно для старых людей, у которых все нормально, только сила иссякла, и которые не могут спать с женщиной. Это позволяет им просто воспрянуть духом. А как ты, Ним? Тебе нужна помощь?
– Только не такого рода. Пока, слава Богу, не надо!
– Но когда-нибудь тебе может потребоваться. Подумай об этом! Мужская сила в конце концов иссякнет. А так можно отправиться в могилу с хорошей эрекцией.
Ним улыбнулся.
– А что я с ней буду делать в могиле?
– Эй, вон Мэри! – воскликнул Уолли. – Она пришла за мной. Я еще не могу водить машину сам.
Ним увидел в холле Мэри Тэлбот. Она тоже заметила их. Рядом с ней, к огорчению Нима, была Ардит Тэлбот. Он не видел ее после их последней встречи в госпитале, когда она, в истерике, обвиняла себя и Нима в несчастье Уолли. Ниму было интересно, умерила ли она свой религиозный пыл.
Обе женщины были заметно напряжены. Еще бы, прошло лишь семь месяцев после трагической смерти Уолтера Тэлбота во время взрывов на “Ла Миссион”, а несчастье с Уолли произошло всего несколькими неделями позже. Мэри, которая, сколько ее помнил Ним, всегда была стройной, теперь заметно прибавила в весе. Виной тому, конечно, были переживания и заботы. Она даже выглядела старше. Хорошо бы, подумал Ним, чтобы то, о чем рассказывал ему Уолли, заработало. Если это произойдет, то им обоим станет легче.
Ардит выглядела лучше, чем когда он видел ее последний раз, но не намного. Прежде красивая, спортивная, элегантная, теперь она стала просто пожилой женщиной. Но она улыбнулась Ниму и дружелюбно поприветствовала его. У Нима отлегло от сердца.
Они болтали о том о сем. Ним еще раз выразил свою радость по поводу того, что Уолли ходит. Мэри вспомнила, что по дороге кто-то рассказал ей о речи Нима, и поздравила его. Ардит сообщила, что нашла еще несколько старых подшивок Уолтера и хочет передать их “ГСП энд Л”. Ним предложил забрать их, если она желает.
– В этом нет необходимости, – поспешно сказала Ардит. – Я могу послать их вам. Их не так много, как в прошлый раз, и…
Она замолчала.
– Ним, в чем дело?
Он разинув рот уставился на нее:
– Прошлый раз… Подшивки Уолтера Тэлбота!
– Ним, – повторила Ардит, – в чем дело?
Мэри и Уолли тоже смотрели на него с удивлением.
– Нет, – выдавил он. – Нет, я просто кое-что вспомнил. Теперь он понял, что не давало ему покоя. Понял, какая часть информации не попала к нему после дня, проведенного с Гарри Лондоном и мистером Йелом в офисе Эрика Хэмфри. Она находилась в старых подшивках Тэлбота, которые Ардит передала Ниму в картонных папках вскоре после смерти Уолтера. Тогда Ним только просмотрел их, теперь они хранились в “ГСП энд Л”.
– Мы, пожалуй, пойдем, – сказал Уолли. – Рад был видеть тебя. Ним.
– Взаимно, – ответил Ним. – Удачи тебе во всем, Уолли! Когда все трое ушли, Ним задумался. Итак, теперь он вспомнил, что было в тех подшивках, и он знает, что должен сделать. В следующие три дня. Сразу после съезда.
Глава 2
"Суета, суета, суета! Всю жизнь так”, – думала Нэнси Молино, гоня свой “мерседес” со скоростью, намного превышающей допустимую, выискивая свободные места в потоке машин и внимательно глядя в зеркало заднего вида, чтобы не нарваться на полицейский патруль.
Она поспешно продиктовала по телефону свой материал о Голдмане, который должен был выйти в вечернем выпуске, и теперь, уже опаздывая на десять минут, торопилась на встречу с Иветтой. Нэнси надеялась, что у девушки хватит ума подождать.
Сегодня Нэнси должна была выяснить некоторые моменты по другому делу, для чего ей нужно вернуться в офис “Экзэминер”. Да и как-то надо было выкроить время и заскочить в банк за деньгами. На четыре назначен визит к дантисту, а вечером она обещала быть на двух вечеринках. На одну она должна была просто заглянуть, а другая наверняка затянется далеко за полночь.
Но она любила быстрый темп и в работе, и в развлечениях, хотя бывали дни, как сегодня, когда происходило слишком много всего.
Нэнси улыбнулась при мысли о своем отчете о речи Голдмана. Вероятно, он удивит его, потому что этот материал был прямым, честным, без какой-либо тенденциозности.
***Несколько сотен руководителей американской энергетической промышленности стоя приветствовали сегодня Нимрода Голдмана, вице-президента “Голден стейт пауэр энд лайт”, который заявил, что находящиеся под политическим влиянием контролирующие органы злоупотребляют общественным доверием.
Он обратился к проходящему в городе съезду Национального института энергетики.
Ранее Голдман критиковал некоторых борцов за окружающую среду, которые, как он сказал, сопротивляются всему. “Не существует ничего, абсолютно ничего, что бы наша энергетическая промышленность могла предложить…"
***И так далее, и так далее. Она цитировала некоторые его заявления, в том числе о приближающемся энергетическом голоде, так что все вопросы должны быть обращены теперь к нему, а не к репортеру.
Господи! Как только таким идиотам дают водительские права? Она была второй в ряду машин, который мог двигаться на зеленый свет светофора, но парень, стоявший первым, до сих пор не тронулся с места. Что он, уснул? Она нетерпеливо сигналила. Дерьмо! Светофор мигнул желтым, а когда Нэнси подъехала к нему, зажегся красный свет. Но перекресток казался свободным, и она рискнула проскочить на красный.
Через несколько минут она увидела впереди тот бар, где была на прошлой неделе. На сколько она опоздала? Поравнявшись с баром, Нэнси взглянула на свои часы. Восемнадцать минут. И, как назло, сегодня негде было поставить машину. Она нашла место через два квартала и, заперев “мерседес”, поспешила назад.
В баре было темно и пахло плесенью, как и раньше. Нэнси остановилась, давая глазам привыкнуть к темноте. Ей показалось, что за семь дней ничего не изменилось и даже посетители были те же.
Иветта ждала. Нэнси ее увидела. Она была одна за тем же столом в углу, за которым они сидели в прошлый раз. Перед ней стояло пиво. Она взглянула на приближающуюся Нэнси, но не проявила не только какого-либо интереса, но и признаков того, что узнала ее.
– Ты обещала рассказать мне сегодня, что происходит в том доме на Крокер-стрит и что там делает Дейви Бердсон. Иветта взглянула на нее:
– Нет, я не обещала. Вы просто надеялись, что я расскажу.
– Хорошо, но я все еще надеюсь. Почему бы тебе не сказать сначала, чего ты боишься?
– Я больше не боюсь, – девушка сказала каким-то безжизненным голосом, да и лицо ее не выражало никаких эмоций.
Нэнси подумала, что ничего не добьется и, может быть, зря теряет время. Она попыталась еще раз:
– Привет! – поздоровалась с ней Нэнси. – Извини, что опоздала.
Иветта слегка пожала плечами, но ничего не сказала. Нэнси подозвала официанта.
– Еще одно пиво. – Она ждала, пока его принесут, украдкой разглядывая девушку, которая до сих пор не произнесла ни слова. Она выглядела еще хуже, чем неделю назад, – кожа покрыта пятнами, волосы спутаны. На ней была та же одежда, выглядевшая так, как будто в ней спали целый месяц.
На ее правой руке опять была перчатка, по-видимому, скрывающая дефект, замеченный Нэнси при первой встрече.
Нэнси отпила большой глоток неплохого пива, затем решительно перешла к делу.
– Так что изменилось за эту неделю?
Иветта не ответила. Казалось, она о чем-то размышляла. А пока, очевидно, не осознавая, что делает, Иветта потирала свою правую руку левой. Сначала в перчатке, а потом стянув ее. Потрясенная Нэнси с ужасом уставилась на руку. То, что раньше было ею, теперь выглядело уродливым красно-белым месивом из рубцов и шрамов. Двух пальцев не хватало, остались лишь неровные, выступающие обрубки. Другие пальцы, более или менее целые, тоже имели дефекты. Один палец был нелепо изогнут.
Нэнси почувствовала тошноту.
– Боже! Что случилось с твоей рукой? Иветта взглянула вниз, потом, все поняв, быстро закрыла руку.
– Что случилось? – настаивала Нэнси.
– Это был… Я попала в аварию.
