Сказки и легенды - Иоганн Карл Август Музеус
На ближайшей развилке дорог насмешник простился с обоими попутчиками и на этот раз добрался благополучно до Гиршберга, своего родного городка. Но незримый провожатый следовал за ним до постоялого двора, чтобы знать, где в случае надобности отыскать его. Затем вернулся в горы и стал думать, как бы отомстить за себя. Вдруг видит, идет по дороге в Гиршберг богатый еврей, и в голове гнома мелькнула мысль сделать ростовщика орудием своей мести. Приняв облик своего оскорбителя, он присоединился к путнику и, дружески беседуя с ним, незаметно увел в сторону от дороги, а когда они очутились в чаще, злодейски напал на него, вцепился в бороду, сильно исколотил, а затем, повалив наземь, связал, заткнул рот кляпом и похитил кошель, полный денег и драгоценностей. Хорошенько отделав его кулаками и дав на прощанье крепкого пинка, он ушел, бросив в кустах бедного еврея, ограбленного и полуживого.
Когда еврей пришел в себя от испуга и убедился, что жив, то начал стонать и громко звать на помощь, потому что боялся умереть с голоду в этой ужасной пустыне. Скоро к нему подошел почтенный человек, по виду горожанин из близлежащего города, и спросил, что с ним приключилось. Увидев, что еврей связан, он распутал веревки на его руках и ногах — словом, сделал все, что сделал евангельский милосердный самаритянин для человека, подвергшегося нападению разбойников, — освежил его глотком чудесной студеной воды, оказавшейся при нем, вывел на дорогу и затем, как ангел Рафаил[18] юного Товия, дружески проводил до дверей постоялого двора в Гиршберге. Там он дал ему немного денег на пропитание и простился.
Каково же было удивление еврея, когда, войдя в кабачок, он увидел, что грабитель его сидит за трактирным столом свободно и непринужденно и ведет себя как человек, не знающий за собой никакого преступления. Он сидел за кружкой местного вина, шутил и забавлялся со своими собутыльниками, а рядом лежал его дорожный мешок, куда был запрятан украденный кошель. Пораженный еврей не знал, верить ли своим глазам. Он пробрался в уголок и стал обдумывать, как ему вернуть свою собственность. Он был твердо уверен, что не ошибся, и поэтому незаметно вышел за дверь, отправился к судье и написал «письмо с приветом вору»[19].
Гиршбергская юстиция славилась тогда тем, что быстро и рьяно восстанавливала право и справедливость, если при этом было чем поживиться, но там, где следовало выполнять свой долг ex officio[20], она, как и во всяком другом месте, двигалась черепашьим шагом. Многоопытный еврей был уже знаком с этими обычаями и указал нерешительному судье, колеблющемуся подписать его прошение, на ценность corpus delicti[21]. Эта блестящая надежда заставила судью поторопиться с приказом об аресте. Стражники вооружились копьями и кольями, оцепили кабачок, схватили ни в чем не повинного преступника и провели в помещение ратуши, где уже собрались мудрые отцы города.
— Кто ты, — сурово спросил городской судья, когда подсудимого ввели в комнату, — и откуда пришел?
Тот отвечал чистосердечно и без всякого страха:
— Я честный человек, портной по профессии, зовут меня Бенедикс, пришел из Либенау, а здесь нахожусь на службе у мастера.
— Не ты ли злодейски напал в лесу на этого еврея, жестоко избил, связал и присвоил его кошель?
— Я этого еврея никогда в глаза не видел, не избивал его, не связывал и не брал его кошель. Я — честный ремесленник, а не разбойник с большой дороги.
— Чем ты докажешь свою честность?
— Моим цеховым свидетельством и уверенностью в том, что совесть моя чиста.
— Покажи свидетельство.
Бенедикс спокойно развязал мешок, будучи уверен, что в нем ничего нет, кроме приобретенной честным трудом собственности, но что это?.. Под жалкими пожитками, вытряхнутыми из мешка, что-то зазвенело, вроде как золото. Стражники проворно начали рыться в его вещах и вытащили оттуда тяжелый кошель. Обрадованный еврей тут же признал претензию на deductis deducendis[22] и заявил, что это — его похищенная собственность. Малый стоял бледный, как громом пораженный; он едва не лишился чувств от ужаса, губы у него тряслись, колени подгибались. Он потерял дар речи и был не в силах произнести ни слова. Нахмуренный лоб и грозное лицо судьи не предвещали ничего доброго.
— Ну что, злодей! — загремел он. — Хватит ли у тебя наглости и теперь отпираться?
— Смилуйтесь, господин судья, — зарыдал обвиняемый, бросаясь на колени и умоляюще простирая руки, — всех святых неба призываю я в свидетели, что невиновен в ограблении и не знаю, какими судьбами кошель еврея попал в мой мешок. Бог тому свидетель!
— Ты уличен, — продолжал судья, — кошель — в твоем мешке, что достаточно наглядно доказывает твою вину. Окажи уважение господу богу и властям и добровольно сознайся, прежде чем явится палач и пытками вынудит тебя сказать правду.
Перепуганный Бенедикс продолжал настаивать на своей невиновности, но он взывал к глухим; его принимали за упорного мошенника, который всячески старается увильнуть от виселицы. Тогда пригласили страшного мастера Хемерлинга[23], дабы он докопался до истины и стальными аргументами своего красноречия заставил преступника оказать на свою шею уважение богу и властям. Бедный парень окончательно потерял радостное спокойствие человека с чистой совестью и весь затрепетал в ожидании предстоящих мук. Когда палач уже вознамерился поднять его на дыбу, бедняга понял, что эта операция сделает его неспособным к труду и навсегда лишит возможности взяться за иглу. Не желая оставаться на всю жизнь калекой, он решил разом покончить со всеми мучениями и сознался в грабеже,
